По каким-то только Василию известным причинам, доверие в нем окрепло. Я поняла это по тому, как он стал привечать меня. Василий теперь идет навстречу как только слышит мой голос. "Где была?", спросил Василий на днях, подставляя под мои руки свои бока и холку. "Ох, Васенька, там меня уже нет", отвечала я с улыбкой и спрашивала: "Поешь?". Василий утвердительно кивал и с аппетитом ел, слушая мои рассказы о том, где была, зачем я там была и главное, почему я здесь. Василий щурил глаза, внимательно меня слушая. Мы с ним молча как-то договорились, что в нашем общении ведущими являются не произнесенные слова, а то, что стоит за ними - чувства и ощущения, которыми мы касаемся друг друга, словно мягко дотрагиваемся до ладоней. Тронем друг друга, коснемся и молчим глаза в глаза. "Чувствуешь?", спрашивает Василий. "Конечно, Васенька", отвечаю я. Мы молчим чувствами. Чувства Василия были нежными, он словно принял решение продолжать свою жизнь, несмотря на сложные экзистенциальный вопросы о жизни, форточках и так далее. Это давало ему сил и аппетита. В конце концов, неизвестно, что имеет большую ценность, способность задаваться смыслообразующими вопросами или есть вкусное и получать от этого колоссальное удовольствие приняв решение, просто его получать, без всяких "Зачем".
Похоже, что Зефирка была на несколько шагов впереди нас с Василием в этом вопросе. Кошечка исправно дежурила у проходной на предмет съестного и немножечко ласки. Завидев ее, я доставала корм. И на днях, когда выложила первую пачку, услышала ее призыв кому-то: "Ребята, выходите!". Из подворотни вышли два одинаковых котика. "Это Бублик", сказала Зефирка, кивнув на первого. "А это Боблик", показала она на второго. Котики посмотрели в мои глаза. "Приятного аппетита, Бублик. И приятного аппетита, Боблик", сказала я, распаковывая еще две пачки. Котики кондитерской фабрики имени Самойловой погрузились в чистое удовольствие еды, а я пошла дальше.
Вечерами Друрыжник ждал меня у подъезда. Он так хотел быть полезным и нужным, что говорил мне: "Стой! Я сначала тропу проверю" и шел несколько шагов передо мной, вскинув свои маленький штык-ружье и глядя в прицел бдительным прищуром, поправляя на лбу такую же маленькую каску. "Тут чисто, можешь идти", махал лапой Друрыжник и я делала несколько шагов. Дальше сценарий повторялся и так, покуда я не доходила до самой двери. "Можете пройти, Вашство! Территория двора для Вас абсолютно безопасна!". Я хвалила его, гладила и давала еды. С чувством выполненного долга, Друрыжник поглощал свои честно заработанные обеды и ужины. Но я не знала, что вопрос моей безопасности простирается у него дальше двора. Однажды утром, я застала на кухне удивительную картину. Глаша шмыгнув с форточки в дом, побежала к миске, а на крыше я увидела Друрыжника, который судя по всему проследил путь Глаши и прижав уши к земле, вел разведывательную работу. Увидев меня, он выпрямился и отдал честь. "Друрыжник, отходи! Отходи!", замахала руками я, боясь, что Глаша сейчас потеряет рассудок и начнется страшное. В моем воображении над домом уже с громким треском кружили вертолёты со спасателями на борту, готовились и переговорщики, а где-то вдалеке слышен был звук сирены кареты скорой помощи и неизвестно, к кому из собравшихся она ехала, но врачи очень торопились в моем воображении. Друрыжник кивнул, что понял и спрыгнул с крыши. Я выдохнула. А вечером, проходя мимо, Глаша треснула мне по ноге и тихим шепотом сказала: "А я всё видела...". Я замерла и сложила уши.
Тем же вечером, накормив Друрыжника я заметила, как к нам приближается Котик без имени. Я крепко думала над его словами, что он сказал в прошлый раз. Поэтому когда он мягко и застенчиво улыбнулся, я перешла к делу и сказала: "Ты знаешь, не выходят из головы твои слова о том, что тот факт, что ты есть, еще не значит, что ты родился. Я думаю ты прав, и хочу добавить также, что тот факт, что ты есть, даже если ты еще не родился, сам по себе уже значит, и очень многое". Котик без имени едва заметно улыбнулся и спросил: "Да? И что же он значит?" и подошел ко мне. Он стал тереться об меня, а я задумчиво наглаживала его и говорила: "Ты есть. Ты есть...ты есть...". тут Котик без имени вскинул на меня свои глаза и спросил: "А ты есть?". Я улыбнулась: "Ты знаешь, когда сушилка для рук не срабатывает на меня, я начинаю в этом сомневаться". Котик без имени едва слышно хохотнул и пошел со двора, по обыкновению поев больше для вида.