Что делать, если боишься писать? Что такое писательский талант? Как и где искать свою экспертность? Важны ли лайки? Как быть с критикой? Откровения авторов книг — Анны Шуст и Ларисы Парфентьевой.
Это текстовая версия прямого эфира «Вечерний МИФ», который прошел в Инстаграм-блоге издательства «Манн, Иванов и Фербер». Два автора этого издательства — Анна Шуст и Лариса Парфентьева — делились опытом и секретами писательского мастерства. И отвечали на вопросы зрителей.
Анна Шуст. Профессиональный журналист, предприниматель и маркетолог. Автор книг-бестселлеров «Текст, который продает» и «О мой блог!». Автор блога @sila.slova⠀
Лариса Парфентьева. Писатель, автор книг «100 способов изменить жизнь» и «33+. Алфавит жизненных историй». Спикер, колумнист СМИ. Автор блога @larisa_parfentieva
Какие у вас были страхи, связанные с выходом книги?
⠀
Лариса Парфентьева: Когда готовилась к печати моя первая книга «100 способов изменить жизнь», у меня был очень большой страх, что она... не выйдет. Когда ее сдали в печать, я вдруг подумала, что сгорит типография. И издательство скажет: «Нет, мы твою книгу переиздавать не будем». Я очень боялась, что действительно ничего не получится, весь тираж сгорит, мне скажут: «Нет».
Анна Шуст: С книгой «О мой блог!» я испытала один достаточно типичный страх. Мне казалось, что рукопись получается тяжеловесной, скучной, я боялась, что людям не понравится это читать. Но такой страх мне хорошо знаком и я знаю, как с ним обращаться, поэтому он терзал меня недолго.⠀
Был и второй страх, связанный с моей жизненной ситуацией. Идея написать эту книгу пришла ко мне на девятом месяце беременности (у беременных нередко возникают необычные или даже сумасшедшие идеи, а для меня это всегда период творческого подъема). И вот я решила, что хочу написать такую книгу. Я поняла, что она будет полезна, нужна. И больше всего я боялась не успеть ее дописать, потому что время поджимало: на все про все у меня был месяц. ⠀
В итоге я, конечно, не закончила книгу к моменту родов. И дописывала ее уже после. Все оказалось не настолько страшно. Я так организовала свою жизнь, что у меня получилось завершить книгу уже после рождения малыша.
Многие люди боятся писать книгу, поскольку им кажется, что у них недостаточно экспертности. Или что их осудят. Как вы справлялись с этим?
⠀
Анна Шуст: У меня много страхов, но именно такой меня не мучил. Сейчас это, конечно, прозвучит весьма нескромно, но я ни разу не усомнилась в своей экспертности. Я пишу уже 27 лет, прошла большой путь в журналистике, потом в написании коммерческих текстов. Я уверена в том опыте, который транслирую. Допустим, у меня все же возникнут сомнения: «А что скажут коллеги? А вдруг они раскритикуют мои советы?» Но ведь тексты — не математика. То, что я рекомендую и чем делюсь, для кого-то применимо, для кого-то нет. И это нормально! Мы все разные и так сложно устроены, что один и тот же совет не может подходить абсолютно каждому.
Лариса Парфентьева: Я считаю, что у любого человека есть определенная экспертность. Я всегда привожу в пример девушку, которая в 19 лет выпустила в МИФе книгу про буллинг. Она подвергалась буллингу в школе и в свои 19 лет действительно была экспертом: ее так сильно затравили, что она написала книгу. ⠀
Поэтому я думаю, главное — найти свою экспертность. ⠀
Еще мне очень понравилось упражнение, которое называется «1000 экспертов». Ты вспоминаешь всех, кто занимается тем же, чем ты (допустим, текстами), и ставишь на первое место кого-то, кто классно это делает (например, Стивена Кинга). А на тысячное место — того, кто только вчера начал это делать. И себя ты тоже куда-то определяешь, выбираешь себе позицию с тысячного по первое место.
Такое упражнение очень хорошо помогает. Даже если ты поставил себя на семисотое или пятисотое место, ты понимаешь, что есть люди, которые выше тебя в списке, но есть и те, кого ты сам можешь чему-то научить. ⠀
Можно представить свою экспертность в виде ступеней, расслабиться и понять, что всегда будут люди, которым твой опыт окажется полезным. ⠀
Анна Шуст: Крутое упражнение! Ко мне на консультацию однажды пришла девушка, которая мечтала о своем блоге. Она училась на нутрициолога, но ее мучил синдром самозванца. Девушка переживала: «Да, я безумно хочу вести блог! Но боюсь, что на меня сейчас налетят со всех сторон с криками “Да кто ты вообще такая? Да что ты себе позволяешь?”» ⠀
Я предложила ей лайт-версию: «А что если ты попробуешь вести блог, в котором прямо скажешь: я начинающий нутрициолог. И в этом блоге будешь описывать свой профессиональный путь, рассказывать, как ты развиваешься». ⠀
И она начала писать: как она получает образование, читает книги по нутрициологии, учебники, научные работы. Стала делиться интересными находками, открытиями. И блог постепенно наполнялся историями, которые отражали ее профессиональный рост. ⠀
В конечном счете, когда она уже осмелилась заявить во всеуслышание, что готова давать консультации по питанию, сразу появилось много людей, которые хотели эти консультации получить. Потому что они видели, какой интересный и глубокий путь профессиональной подготовки она прошла. Они начали ей доверять еще до того, как она сама в себя поверила.
Как работать со страхом «Я еще не готов», например, для написания своей книги / создания своего блога?
⠀
Лариса Парфентьева: Расскажу, как у меня появилась книга. Я работала в МИФе и вела свою колонку «100 способов изменить жизнь». Я разговаривала с коллегой, и он однажды предложил: «А давай выпустим твою книгу?» ⠀
Я отвечаю: «Я еще не готова». ⠀
Он говорит: «А когда ты будешь готова?» ⠀
Я: «Ну... Лет через десять». ⠀
А он мне: «Нет, через десять поздно. У нас через три дня редсовет, давай у тебя будет майндмэп». ⠀
И потом мне через три дня написали: «Мы рассмотрели твою книгу, давай начнем ее делать». Так что иногда человек и сам не до конца понимает, когда и для чего он готов.
Анна Шуст: Это вопрос, на который нет однозначного ответа. Я бы поисследовала, что скрывается за формулировкой «Я еще не готов». Может быть много разных слоев: или «Я не готов, потому что боюсь заявить о себе», или «Я не готов, потому что мне нечего сказать», или опять же «У меня недостаточно экспертности», или «У меня вообще нет времени писать». ⠀
И когда мы от этого абстрактного «я не готов» переходим к какой-то более конкретной формулировке, то понимаем, что стоит за нашей неготовностью. И дальше с ней уже можно работать. Например: «Я хочу написать книгу, но у меня нет условий: нет писательского кабинета и возможностей для уединения, нет времени, потому что я работаю с девяти до шести и по полтора часа утром и вечером трачу на дорогу». С этим и надо разбираться, смотреть, как делают другие. ⠀
Как остальные писатели решают для себя похожие проблемы? Я, например, свою вторую книгу написала практически полностью в телефоне, потому что не могла сидеть за компьютером. На последнем месяце беременности это было тяжело делать, а в первые месяцы после рождения ребенка и вовсе невозможно: бо́льшую часть времени я проводила либо с ним на руках, либо на прогулках с коляской или в слинге. Но! На прогулках у меня была удобная скамеечка в тихом месте, у меня был телефон, и я нашла в этом ресурс, чтобы продолжить писать. Маленькими кусочками, по страничке в день. Мне хватило. ⠀
Нужно конкретизировать и подробнее разобрать страх, а дальше посмотреть, во-первых, как решают проблему другие, во-вторых, что из этого ты можешь применить. Иногда достаточно поддержки какого-то человека, который скажет: «Знаешь что? Давай, твое время давно пришло». Порой, может быть, стоит поискать такого человека, чтобы все заработало и сложилось как надо. ⠀
Лариса Парфентьева: Классная история про то, как ты находила время на написание текстов, пока ребенок спит или ты его кормишь, и как ты писала книгу в телефоне. ⠀
Потому что многие ошибочно представляют себе работу писателя так: утром писатель встает, медленно выпивает чашечку кофе, идет в свой кабинет или выходит на берег моря, где у него стоит печатная машинка, и неспешно начинает работать.⠀
А все другие — это, мол, не писатели. Раз нет «писательских» условий, то какой ты писатель? ⠀
В действительности с кем бы из авторов МИФа я ни общалась, все они буквально изыскивают в напряженном графике время на писательство — пока стоят в очередях, в пробках, куда-то летят. Времени всегда очень мало.
Следующий вопрос: «Зачем мне писать, если все уже написано до меня?» Как с этим быть?
⠀
Лариса Парфентьева: Я только недавно придумала, как отвечать на этот вопрос. Кто-то любил точно так же до вас, но вы все равно любите. Вас же не останавливает то, что до вас миллионы людей занимались сексом во всех позах? И точно так же любили друг друга по-разному — все семь миллиардов человек. Каких только форм любви уже не изобрели! Но люди продолжают любить. Писательство — та же самая история. Это просто какой-то естественный процесс. ⠀
Анна Шуст: У меня даже в книге «О мой блог!» есть ответ на этот вопрос, потому что мне его задают очень часто. Я отвечаю примерно в том же духе, только своими словами. ⠀
Про любовь лучше всех написал Шекспир пятьсот лет назад. Означает ли это, что не нужно больше писать о ней? А почему тогда уже пять сотен лет после Шекспира люди это делают? Наверное, потому что невозможно написать о любви один раз и навсегда. Она всегда разная. Это первое. ⠀
А второе — тот опыт, который получили вы, есть лишь у вас. Все детали, обстоятельства, события, имеющие отношение к этому опыту, касаются только вас. С другим человеком произошло что-то иное. И вашу историю как она есть способны рассказать только вы. ⠀
Еще важный момент. В интернете можно найти миллион текстов на любую тему. Но какие-то из них мы читаем — и нам ничего не понятно или скучно. А какие-то «заходят» так, что сложная тема за три минуты становится очевидной и раскладывается в голове по полочкам. И я всегда подбадриваю начинающих авторов тем, что именно их текст для какого-то количества людей попадет прямо в яблочко. Тексты других авторов на эту тему не «зайдут», а «зайдет» только ваш текст. Как раз поэтому он имеет право на существование и должен появиться.
Как вы относитесь к таланту?
⠀
Лариса Парфентьева: Я не верю в талант. И у меня есть одно из любимых выражений: гравитация сильнее аффирмации. Если ты шагнешь с девятнадцатого этажа и при этом будешь молиться, читать аффирмации и верить, что ты не разобьешься, ты все равно разобьешься. ⠀
Я всегда говорю: «Можете сколько угодно сомневаться в себе, главное — продолжать писать». Я пока не видела ни одного человека, который бы регулярно писал и его слог становился хуже. ⠀
А еще мне нравится фраза писателя Роберта Бенчли: «Мне понадобилось полвека, чтобы понять, что у меня нет литературного дара. Увы, к тому времени я уже был известным писателем». ⠀
Я не знаю, обладала ли я талантом. Я пишу 25 лет. Писать начала рано и всегда писала очень много. Мне не кажется, что у меня был литературный талант. И, думаю, через некоторое время я, как и Роберт Бенчли, скажу, что никогда не имела таланта. Но к этому времени у меня уже будет Пулитцеровская премия.⠀
Анна Шуст: Я думаю, что талант — неизмеримая субстанция. Когда мне было двенадцать, в газете опубликовали мою первую заметку. После этого я начала писать много, и меня продолжили публиковать. Я стала писать, потому что мне было безумно интересно. Есть у меня талант или нет — я не задумывалась. Мне хотелось это делать, и я начала. ⠀
На мой взгляд, трудолюбивый автор способен превзойти талантливого ленивца в качестве текстов. Все дело в опыте, в наблюдательности, в том, как ты работаешь над своим слогом, над своими материалами. ⠀
Поэтому когда меня спрашивают: «Я никогда не писал, и в школе у меня были тройки за сочинения. Не зря ли я потрачу деньги, если, например, пойду обучаться написанию текстов или куплю вашу книгу? Не будет ли это бесполезно, ведь у меня нет таланта?» — я всегда говорю, что талант — не обязательное условие для того, чтобы научиться писать классные тексты. Создание текстов — это в гораздо большей степени навык, который вырабатывается благодаря тренировке, усердию, затратам времени.
(Вопрос от зрителя прямого эфира). У меня есть страх, что моя книжка-пособие просто затеряется на полках в магазинах. Что делать?
⠀
Анна Шуст: Каждый день на людей обрушивается огромная информационная волна, выпускается безумное количество книг. И в такой ситуации я бы рекомендовала очень простую вещь: «выращивать» будущую аудиторию еще до того, как ты написал книгу. То есть завести блог на эту тему и развивать его, чтобы потом люди, которые хорошо тебя знают по текстам в блоге, первыми пришли и купили твою книгу. Рассчитывать, что в век информационного шума незнакомую книгу, только что появившуюся на магазинной полке, сметут как горячие пирожки, к сожалению, не приходится.
Лариса Парфентьева: Я тоже согласна, что надо заранее взращивать аудиторию. И даже у нас в МИФе одна из любимых тем — когда пиарить книгу. Ее нужно начинать пиарить в тот момент, когда ты решил ее написать. ⠀
Поэтому я уже сейчас начинаю рассказывать о том, какие книги собираюсь написать. И вообще сейчас книге надо три года делать маркетинг, чтобы она, как говорится, «полетела».
(Вопрос от зрителя.) На каком этапе уже можно признаваться своим подписчикам, что пишешь книгу? Не будет ли хвастовством начать рассказывать о ней до того, как ее издали?
⠀
Анна Шуст: Я бы посмотрела на ситуацию с другой стороны. Это не хвастовство, а мотивация для вас. Вы публично озвучили, что собираетесь писать книгу. И в трудные минуты, когда вы, опустив голову, подумаете «ничего не получится» или «все это так тяжело», вы вспомните, что есть люди, которые вообще-то уже ждут вашу книгу, и для вас это станет поддержкой!
Когда я писала книгу «О мой блог!», то с первого дня работы объявила, что у меня вот такая крэйзи идея — начать писать книгу на девятом месяце беременности. И потом про каждый этап ее создания я рассказывала. Я демонстрировала свой график: «Смотрите, у меня тут все по неделям расписано. Крестиками отмечены главы, которые я уже закончила. Видите, я опережаю график. И вообще буду рада вашей поддержке, потому что я уже без сил, а мне надо до конца месяца все написать». Это вовлекало подписчиков моего блога, и люди начинали подбадривать меня, ждать, спрашивать: «Ну когда же? Когда же?»
И это, к слову, пересекается еще и с вопросом, не затеряется ли книга в магазине. Когда вы объявляете, что пишете ее, и начинаете в режиме онлайн рассказывать, как это происходит, то подогреваете интерес будущих читателей. Я предлагаю смотреть на это именно так и не считать, что сообщать о будущей книге — хвастовство.⠀
Лариса Парфентьева: Я тоже думаю, что нужно максимально вовлекать читателей и подписчиков, потому что им это нравится. Когда я издавала первую книгу, то обложку выбирала с помощью читателей. Сначала у нас уже была какая-то обложка, которую мы собирались утвердить. Но читатели жутко раскритиковали ее — и мы попросили дизайнера все переделать.⠀
А когда я выбирала подзаголовок для новой книги, подписчики блога подсказали мне очень классную идею. Я считаю, что коллективный разум — это здорово.
Как вы реагируете на критику своих текстов? Важны ли для вас лайки? Что они для вас значат? Был ли какой-то комментарий за последнее время, который вас задел?
⠀
Анна Шуст: На лайки я смотрю с профессиональной точки зрения. Чем меньше у постов в блоге лайков, комментариев, добавлений в закладки, тем меньше охват. Так как у меня экспертный блог, для меня важно, чтобы я писала не в пустоту. Я не отслеживаю «а поставила ли мне лайк Света Иванова, а есть ли тут лайк от Наташи Петровой». Я оцениваю ситуацию масштабно, с точки зрения продвижения блога и той темы, которой я занимаюсь. Для продвижения лайки важны.
А по поводу критиков… Для меня блог (@sila.slova) — часть моей жизни, хоть и виртуальная. Я вкладываю в тексты свой опыт, свою душу, свои знания. Каждый пост в блоге — это квинтэссенция моего опыта, знаний. Я пишу уже 27 лет, так что мне есть чем поделиться. А в сторис у меня вообще небольшой филиал реалити-шоу (условно, конечно, но все же я там периодически публикую веселые цитаты, показываю проделки своих детей или то, чем мы занимаемся дома). ⠀
Поэтому когда приходят люди в грязных сапогах, чтобы предъявить мне какие-то претензии или что-то высказать, я спрашиваю себя: «Я бы стала в реальной жизни молча улыбаться этому человеку, кивать и пытаться поддержать беседу?» И отвечаю: «Нет». ⠀
Так что если мне пишут что-то агрессивное, неприятное или обесценивающее, то я предпочитаю просто не иметь дела с этим человеком. И мне не хочется, чтобы он пользовался результатами моего интеллектуального труда — я так к этому отношусь. Есть волшебная кнопочка «бан», я ее регулярно применяю. ⠀
Но в целом у меня чрезвычайно доброжелательная, тактичная, умная аудитория. Грех жаловаться. Когда я вижу реки негатива в других блогах, понимаю, как мне повезло и какие у меня классные подписчики. ⠀
Лариса Парфентьева: У меня абсолютно такой же подход. Это мой личный блог, моя страница, ты приходишь ко мне домой. Если ты действительно заходишь в грязных сапогах и наваливаешь кучу на моем столе, то я тебя просто вышвырну с девятнадцатого этажа. ⠀
Я однажды видела новость о том, как молодой лондонский писатель нашел девушку, которая критиковала его роман в интернете, и разбил бутылку вина об ее голову. Там было написано, что обидеть художника может каждый, но не каждый выживет после удара мольбертом.
По каким критериям можно судить, достаточно ли хорошо ты пишешь?
⠀
Лариса Парфентьева: Я придумала для себя супернеобъективный критерий, называется он «Эмоции и мурашки». Когда я редактировала свою последнюю книгу, начитывала ее в аудиоформате, то на некоторых главах я плакала. При этом я плакала и когда писала, и когда перечитывала. То, что я могу заставить саму себя плакать в третий раз, было для меня классно. Так что, я считаю, самый важный показатель и самая простая история — это эмоции. ⠀
Второе — мурашки. Есть такой производственный цикл Деминга — PDCA (plan — планируй, do — выполняй, checkstudy — проверяй, act — действуй). Сначала ты планируешь что-то написать, потом пишешь, дальше определяешь критерии, по которым текст будет считаться хорошим или плохим, и на последнем этапе ты его меняешь. Я сейчас приведу очень узкий пример. У Константина Паустовского есть гениальная памятка по сокращению. Он говорит, что два прилагательных к одному существительному может позволить себе только гений. Когда человек пишет, например, про отель «красивый» и «роскошный» — это плохо. Потому что два прилагательных — это избыточно, они друг друга повторяют. Я недавно перечитывала «Мастера и Маргариту» Булгакова и обратила внимание, что он (поскольку он гений) может себе позволить три прилагательных к одному существительному, и это выглядит великолепно. Например, рассказывая о первой встрече Мастера и Маргариты, он пишет, что «Маргарита несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы». Это круто.
⠀
* * *
🟢Читайте: книга Анны Шуст «О мой блог!»⠀
🟣Читайте: книга Ларисы Парфентьевой «33+. Алфавит жизненных историй»
* * *
👋 Делитесь с друзьями ссылкой, если им тоже может быть полезно.