Вершина скалы, прикрытая тонким слоем земли, зеленеет брусничником. Когда-то у самого обрыва маяком стояла одинокая лиственница, но теперь, вывернутая с корнем, она лежала с обломанными сучьями, с облезлой корой, высохшая и никчемная.
- Вот кабарожий отстойник ,- положив ружье и усаживаясь в тени, сказал мой приятель, лесничий.
- Поблизости здесь нет других таких подходящих мест. Где бы ты ни спугнул кабаргу, обязательно сюда придет... Я внимательно осмотрел скалу, прилегающие к ней и уходящие вдаль разрезы зеленых лощин.
- Вы с собаками охотитесь?
- За кабаргой? С собаками. Хлопот меньше. Пустишь собаку по следу, а сам к отстойнику. Ждешь. Собака пригонит. Кабарга далеко не ходит от "отстойника"; корма ей здесь хватает, ключи в каждом распадке и от жары есть где спрятаться. Садись.
Чего стоишь? - пригласил меня лесничий. - Ноги-то с непривычки гудят? Я сел, поставив винтовку между ног. Закурили.
- А в тайге не заблудишься? - неожиданно спросил лесничий.
- В лесу не случалось.
- В лесу, в лесу... - проворчал он, чем-то недовольный. - Тут, брат, не лес, а тайга! Заплутаешь так, что и с собаками не найдешь. Тайга, да еще северная. Я молча курил, разглядывая своего спутника, знавшего тайгу, как собственную квартиру.
- На этом отстойнике, - не обращая внимания на мое молчание, продолжал Афанасий Алексеевич, - утрами часто кабарга стоит. Волк или медведь пугнет ее, она сюда прямехонько и летит...
- А вон она, Афанасий Алексеевич! - вскрикнул я. - Смотрите!
- Тише, - прошипел лесник.- У ней слух, как у хорошего музыканта, за версту слышит. На скале рядом с длинным стволом лиственницы стояла кабарга. Маленькое, гибкое туловище на тонких мускулистых ножках застыло в испуге и беспредельном внимании. Небольшая безрогая головка на тонкой шее поворачивалась, стоячие острые уши нервно подергивались, к чему-то прислушиваясь.
- Не шевелись, а то заметит, - прошептал мне Афанасий Алексеевич.
- Глаз у нее острый. Кабарга пружинистым толчком сорвалась с места и очутилась на обрыве скалы. Мгновение она смотрела вниз и вдруг прыгнула со скалы в глубокую пропасть. Она летела, красиво поджав под себя ноги, чуть запрокинув назад головку...
У меня, как говорят, упало сердце. Разобьется же, глупая, насмерть. Но, пролетев метров пять вниз, кабарга с удивительной точностью встала всеми четырьмя ногами на небольшой выступ, потом взглянула вверх, словно удивляясь своей смелости, и снова замерла, как изваяние.
- Заряди винтовку. Сейчас выскочит преследователь. И действительно, через минуту-полторы на скалу тяжелыми скачками прибежал медведь. Его пасть была раскрыта, и он по-собачьи часто дышал, разгорячившись от бега. Бурая шерсть висела на нем клочьями.
Он подошел к обрыву, посмотрел вниз, потянул носом и заметил почти слившуюся с серым гранитом кабаргу. Сначала медведь попробовал спуститься к кабарге, но зацепиться было не за что.
Пришлось вылезти обратно. Кабарга тревожно смотрела на медведя. Медведь же прошел по самому краю обрыва, присматриваясь, где бы можно слезть, и, не найдя удобного для спуска места, сбежал по крутому склону на каменистую косу и попытался взобраться к кабарге снизу.
Немного поднявшись, он только поцарапал когтями гранит и, не найдя опоры, стал спускаться. Метрах в трех от земли когти у него скользнули, и медведь, не удержав равновесия, тяжело свалился на камни. Ударившись, он громко рявкнул, встал на задние лапы и потер, как это делает человек, ушибленные места.
Потом, видимо, у него возник какой-то новый план. Зверь быстрыми, неуклюжими прыжками поднялся на вершину скалы и подошел к стволу высохшей лиственницы. Взяв передними лапами в обхват дерево, он приподнял его от земли и, упершись задними ногами, толкнул дерево комлем к обрыву. Давно отгнившие корни не держали, и лиственница тяжело подалась вперед.
Подтолкнув комель на край обрыва, медведь подошел, посмотрел на кабаргу и, видя, что комель дерева находится несколько в стороне, приподнял его и положил как раз над кабаргой. Затем поднялся на задние лапы и начал толкать дерево с обрыва.
- Вот дьявол, - прошептал я, сжимая в руках винтовку, поняв медвежий замысел.
- Придумал же, паршивец! - восхитился Афанасий Алексеевич.
Дерево, уступая могучей силе медведя, съезжало со скалы и, наконец, повисло над кабаргой. Та приподняла головку и со страхом, отражавшимся на всей ее стройной фигурке, смотрела на приближавшуюся гибель.
Вот уже почти половина дерева наклонно свесилась с обрыва, но медведь, обняв дерево лапами, отступая спиной к обрыву, упорно толкал его. И тут случилось невероятное. Тяжелый комель при сильном толчке резко скользнул вниз, и державший дерево мертвой хваткой медведь сорвался с высоты... Ударяясь о выступы скалы, звеня сухой древесиной, лиственница грохнулась вместе с ревущим медведем на камни.
Стало тихо. Кабарга стояла на своем уступе, плотно прижавшись к скале.
Медведь был недвижим.
- Вот и все, - разрядил напряжение я. - Убился...
- Недаром в народе говорят , велика фигура, да дура, - подтвердил лесник. - Вот мы и с медвежиной. Пойдем свежевать. Кабарга посмотрела вниз, поняла, что опасность миновала.
Легкими грациозными движениями, прыгая с уступа на уступ, выбралась на скалу и пружинистыми, стремительными скачками, чуть запрокинув головку назад, нырнула в тайгу, Я от души был рад за нее.
Спасибо за просмотр, ставьте лайки и подписывайтесь на канал !)