О том, что происходило на фронтах Великой Отечественной, написаны тысячи томов и сняты сотни фильмов. Однако война шла не только на полях сражений. В глубоком тылу сотрудники советской милиции вели борьбу с жуликами и ворами, пополняя казну деньгами, которые направлялись на оборонные нужды. Во многом благодаря самоотверженной работе бойцов правопорядка на протяжении всей войны в стране поддерживался относительный порядок, а тыл бесперебойно обеспечивал действующую армию всем необходимым.
Текст: Сергей Холодов, фото предоставлено М. Золотаревым
Ежедневно в годы войны фронт «съедал» колоссальное количество оружия и боеприпасов. Неудивительно, что военные нужды в 1941–1945 годах составляли основную статью расходов государственного бюджета СССР. Больше всего денег на оборону было потрачено в 1942 году: более 60 процентов бюджета. Общие военные расходы СССР за годы войны превысили 550 миллиардов рублей.
Мало кто задумывается над тем, откуда Советское государство черпало средства для оборонных нужд. С фашистской Германией все понятно: немцы грабили оккупированные страны и использовали дармовую рабочую силу из числа военнопленных и мирного населения все тех же оккупированных государств. Советский Союз мог рассчитывать только на себя. Конечно, часть военных затрат покрывали поставки по ленд-лизу. Но это всего лишь 10 процентов от общего объема произведенной за годы войны военной продукции. А остальное?
Источников пополнения казны было несколько. Во-первых, с началом войны государство урезало расходы на «социалку» и ввело дополнительные налоги с населения (военный налог, налог на холостяков, одиноких и малосемейных граждан. – Прим. авт.). Если в довоенном, 1940 году сборы и налоги с граждан составили 9,4 миллиарда рублей, то в 1942-м – уже свыше 21 миллиарда. И в дальнейшем эта цифра только увеличивалась.
Значительные суммы для фронта собирали и сами граждане, перечисляя часть своего заработка в Фонд обороны и в Фонд Красной армии. Известно, что за годы войны граждане собрали более 16 миллиардов рублей деньгами, а также золота и драгоценностей на сумму 1,8 миллиарда рублей.
Кроме того, государство выпускало облигации государственного займа, а также разыгрывало денежно-вещевые лотереи. В 1941–1945 годах эти акции принесли в казну около 76 миллиардов рублей.
Впрочем, был еще один источник пополнения казны: спекулянты и теневые дельцы. Разумеется, добровольно делиться своими нетрудовыми доходами они не желали, поэтому еще в 1937 году в системе Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР был создан отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС). Эта организация всегда вызывала трепет у жуликов и казнокрадов. А в годы войны – особенно, потому как по законам военного времени за крупные хищения можно было схлопотать высшую меру наказания.
Алгоритм хозяйственной преступности тех лет достаточно прост: хищение дефицитных товаров или сырья, а затем продажа их на черном рынке. В годы войны у спекулянтов можно было купить абсолютно все, начиная с буханки хлеба и заканчивая валютой и антиквариатом. Предприимчивые граждане во время всеобщей нищеты и тотального дефицита умудрялись делать гигантские состояния.
В архивах МВД России сохранилось немало уголовных дел, связанных с жуликами военной поры. Вот лишь некоторые из них.
ПО СЛЕДАМ ОДНОЙ АНОНИМКИ
Февраль 1942 года. Оперативнику столичного ОБХСС Ивану Зубкину поручают «обслуживать» московский трест ресторанов и кафе. На языке оперативников того времени «обслуживать» – значит контролировать работу торгашей, не давать им наживаться на тотальном дефиците. А соблазнов в те годы возникало немало, и не каждый работник торговли мог устоять…
Как-то раз в отдел БХСС, где работал Зубкин, поступило анонимное заявление на кладовщика мясокомбината имени Микояна некоего Давыдова. В заявлении подробно расписывалось, как Давыдов сорил деньгами, приносил на работу дефицитные продукты, продавал втридорога продуктовые карточки. Это сообщение, по признанию самого Зубкина, его насторожило. Посоветовавшись с руководством, оперативник решил проверить изложенные в заявлении факты.
Оказалось, Давыдов и в самом деле жил припеваючи, что, конечно же, не могло не вызывать подозрений. Впрочем, одного этого факта было недостаточно для ареста. Нужны были весомые улики. Тогда Зубкин и его коллеги незаметно провели контрольное взвешивание хранившихся на складе продуктов, однако недостачи не обнаружили. Выходило, что банальными хищениями на вверенном ему объекте Давыдов не занимается. Откуда же тогда такая роскошь, да еще в голодное военное время?
Иван Зубкин решил вызвать Давыдова на Петровку, где тогда располагался отдел БХСС, и попробовать «расколоть» его в ходе беседы. Чтобы не привлекать раньше времени внимания, придумали такую хитрость: договорившись с военкоматом, прислали Давыдову повестку. А когда тот явился на сборный пункт якобы по вызову военного комиссара, его окружили сотрудники милиции и предложили проехать на Петровку, 38.
На первом же допросе кладовщик подробно рассказал, откуда у него дефицитные продукты и продовольственные карточки. Оказалось, все это он получал в обмен на… субпродукты со своего склада. Но не просто субпродукты, а исключительно самого высокого качества. К нему постоянно обращались начальники цехов по изготовлению студня при московских фабриках-кухнях и просили выбирать им лучшие субпродукты. Так что ничего противозаконного Давыдов не делал, тем более что все эти операции фиксировались на бумаге соответствующим образом. И вот за это кладовщика щедро одаривали всевозможным дефицитом и деньгами.
Осталось выяснить, зачем это нужно работникам фабрик-кухонь. На помощь оперативникам пришли специалисты НИИ мясо-молочной промышленности. Проведя ряд экспертиз, они выяснили, что из отборных субпродуктов получается больше студня, чем требовалось по существовавшим в те времена нормативам. Иначе говоря, образовывались неучтенные излишки, которые можно было использовать по своему усмотрению. Работники фабрик-кухонь так и поступали. От желающих прикупить этот востребованный в голодные годы продукт не было отбоя. На черном рынке перекупщики за него готовы были платить любые деньги.
Зацепившись за простую анонимку, которых в те годы в органы НКВД поступало немало, оперативники ОБХСС смогли размотать целый клубок афер, в которых были задействованы многие высокопоставленные работники пищевой промышленности Москвы. Все они были приговорены к длительным срокам лишения свободы.
ДЕЛО – ТАБАК
Весной 1943 года оперуполномоченному ОБХСС лейтенанту Федору Невзорову поручили заняться центральным аппаратом и организациями Наркомата пищевой промышленности СССР. В годы войны даже самый заурядный хлебокомбинат становился предметом повышенного интереса воров и спекулянтов. Поэтому руководство ОБХСС предупредило Невзорова, что ему придется иметь дело с матерыми преступниками, поднаторевшими в криминальном ремесле. Так оно и получилось.
Одно из первых серьезных дел военной поры, которое довелось распутывать молодому оперативнику Невзорову – хищения на московской табачной фабрике «Дукат». Табак в годы войны относился к разряду супердефицитных товаров. На черном рынке за пачку папирос спекулянты просили бешеные деньги. Неудивительно, что в 1942 году группа работников фабрики организовала хищения табака, который тут же уходил на черный рынок. А чтобы скрыть хищения, аферисты придумали простой, но эффективный способ: оформлять хороший табак как непригодный для употребления. Поскольку при производстве папирос часть табачного сырья уходит в отходы, мошенники искусственно завышали процент отходов и фиксировали это в бумагах. В результате только за 1943 год с фабрики «Дукат» было похищено табака на общую сумму 100 тысяч рублей.
В начале 1944 года сотрудники ОБХСС арестовали несколько работников фабрики, причастных к хищениям, а также их подельников, продававших похищенный товар на черном рынке. Заправлял торгашами некто Мирзоев, крупный делец, имевший обширные связи в Москве и считавший себя неуязвимым для правоохранительных органов. Впрочем, оказавшись в кабинете на Петровке, 38, Мирзоев понял, что связи не помогут, и начал активно сотрудничать со следствием. В результате с его помощью удалось вычислить всех участников табачной аферы. По делу тогда проходили 12 человек.
Не успели Невзоров и его коллеги завершить «табачное» дело, как пришлось подключаться к другому – «бельевому». Суть его заключалась в следующем. По санитарным нормам все работники пищевой промышленности обязаны носить специальные халаты и костюмы. Шили эти халаты предприятия Московской межобластной конторы, а также артели промышленной кооперации, заключавшие с конторой соответствующие договоры. И вот начальник отдела сбыта Московской межобластной конторы некто Тавшунский придумал, как подзаработать на халатиках. Он договорился с руководителями артелей, чтобы те изготавливали одежду меньших размеров. Таким образом, получались немалые излишки бельевой ткани, которые уходили в руки спекулянтов.
Несколько месяцев Федор Невзоров и его коллеги собирали улики. Чтобы доказать факт обмана, пришлось даже проводить специальные лабораторные исследования, которые установили серьезные нарушения ГОСТа при производстве спецодежды. Под давлением улик Тавшунский не только сознался в содеянном, но и назвал своих подельников. Выяснились также и масштабы хищений. Почти за два года преступники умыкнули бельевой ткани на общую сумму 180 тысяч рублей. Из них 40 тысяч Тавшунский получил от руководителей артелей в виде взяток. Половину этих денег он передал своему непосредственному начальнику – управляющему Московской межобластной конторой – за молчание.
«ХЛЕБНАЯ МАФИЯ»
Самой масштабной аферой военного времени, которую с блеском распутали оперативники ОБХСС, стали хищения в системе Росглавхлеба.
Первые сигналы о том, что на предприятиях Росглавхлеба действует преступная группа, в органы милиции стали поступать еще в конце 1944 года. А уже в январе 1945-го этим делом плотно занимались лучшие оперативники ОБХСС, в том числе Федор Невзоров. С самого начала стало понятно, что только головной конторой Росглавхлеба дело не ограничивается и что в махинациях задействованы работники хлебокомбинатов из многих регионов страны. Затем удалось выяснить и схему афер.
В систему Росглавхлеба входили десятки региональных трестов хлебопекарной промышленности. Некоторые из них получали сырье для производства хлебобулочных изделий – сахар, муку, масло, мясные и молочные консервы – из Москвы. Распределением этих дефицитных продуктов занимались товарищи из отдела снабжения и сбыта Росглавхлеба. И вот ушлые столичные снабженцы договорились с директорами трестов о том, что часть отгруженного им сырья те не будут задействовать при производстве хлебобулочной продукции. А чтобы у контролирующих органов не возникали ненужные вопросы, была придумана целая система бумажных махинаций, самой распространенной из которых были коммерческие акты об утрате груза в пути. В военные годы такие случаи действительно были: эшелоны могли угодить под бомбежку, содержимое вагонов иногда похищали во время длительного стояния на станциях, а бывало, что продукты просто-напросто портились в пути.
Следствие установило, что таким образом за два года жулики из Росглавхлеба похитили продуктов на 1 миллион 139 тысяч рублей – колоссальную по тогдашним меркам сумму! Но больше всего оперативников удивил размах, с которым действовали преступники. Оказалось, в махинациях принимали участие сотни человек по всей стране. В их числе оказались управляющие трестами, руководители хлебобулочных комбинатов, экспедиторы и водители.
«Мозг» преступного синдиката находился в Москве: директор Московской базы Росглавхлеба Бухман, главный бухгалтер Розенбаум и начальник отдела снабжения и сбыта Росглавхлеба Исаев. Именно Исаев придумывал преступные схемы, он же контролировал поставки и договаривался с коллегами из регионов. Так, по личной договоренности Исаева и представителя Ростовского областного треста хлебопекарной промышленности Лейдермана в конце 1944 года в Ростов ушло продовольственных товаров на общую сумму 123 тысячи рублей. Однако до ростовских пекарей эти товары так и не дошли, большая их часть была продана на черном рынке.
Аналогичные контакты Исаев наладил и с другими региональными предприятиями отрасли. На Исаева работали представители хлебобулочной промышленности в Архангельской, Оренбургской, Брянской областях, а также в Алтайском крае и Татарской АССР. Впервые оперативники ОБХСС столкнулись с таким разветвленным и хорошо организованным преступным сообществом. Оперативники, распутывавшие это дело, называли синдикат «хлебной мафией».
Как и подобает «крестному отцу» мафии, Исаев жил на широкую ногу и буквально купался в роскоши. На своей даче в Подмосковье он устроил склад продовольственных товаров. Сотрудникам ОБХСС потребовалось немало времени, чтобы описать сотни бутылок дорогого вина, банок с консервами и других дефицитных товаров на общую сумму 100 тысяч рублей.
Каждую удачно проведенную аферу Исаев с подельниками отмечал кутежами с «девочками». Причем все эти оргии происходили на даче Исаева в присутствии его жены. В конце концов она не выдержала и повесилась. Чтобы скрыть этот факт, Исаев с помощью взяток оформил самоубийство жены как смерть от сердечного приступа.
Следствие по делу Исаева и его компаньонов продолжалось четыре года и было завершено в 1949 году. По всем статьям главным фигурантам «хлебного дела» светила высшая мера наказания, но к тому времени смертная казнь в СССР была отменена. В итоге Московский городской суд приговорил Исаева к 25 годам лагерей. Бухман, Розенбаум, Лейдерман и другие участники афер получили десятилетние сроки лишения свободы.
ОСОБЕННОСТИ ФАЛЬШИВОМОНЕТНИЧЕСТВА В ВОЕННЫЕ ГОДЫ
С началом войны резко возросло количество преступлений, связанных с подделкой денег. Самыми искусными фальшивомонетчиками военной поры оказались жители Смоленской области братья Лопуховы, наладившие дома производство поддельных купюр высокого качества. Чтобы определить подделку, оперативникам ОБХСС пришлось обращаться за консультациями к специалистам Гознака. Только московские эксперты, изучив фальшивые банкноты в лабораториях, смогли доказать факт подделки: настолько тщательно Лопуховы, не имевшие даже среднего образования, копировали советские червонцы. По законам военного времени братья Лопуховы получили вполне заслуженную «вышку».
Всего за годы войны было изобличено около ста фальшивомонетчиков различного калибра. Иногда случались и курьезные истории. Так, 29 декабря 1944 года в Москве на одном из стихийных рынков в центре города некий гражданин расплатился с продавщицей бубликов поддельной 10-рублевой банкнотой. Фальшивка была крайне низкого качества: портрет Ленина был просто нарисован тушью и буквально расплылся у торговки в руках.
Продавщица стала громко кричать и бросилась за мошенником. Далеко уйти он не успел, да и прохожие, услышав крик женщины, бросились ей на подмогу. Вскоре незадачливый покупатель оказался в отделении милиции. А еще через полчаса с ним работали сотрудники отдела БХСС. Задержанный оказался бухгалтером одного из столичных учреждений Борисом Петровым. А в кармане у него обнаружили сразу несколько фальшивок. Все они были выполнены примитивно: при помощи копировальной бумаги нарисованы контуры, а затем раскрашены акварельными красками.
Задержанный Петров отпираться не стал и поведал оперативникам свою историю. По его словам, он взял в семью приемного сына, родители мальчика, очевидно, погибли на фронте. Скромного жалованья простого клерка мужчине с трудом хватало на пропитание семьи, а тут еще один ребенок. Вот он и нарисовал денежную банкноту, чтобы побаловать сынишку бубликами. Неизвестно, чем бы закончилась эта жалостливая история, но вскоре незадачливым фальшивомонетчиком заинтересовались сыщики МУРа. Оказалось, мальчик, которого Петров якобы усыновил, на самом деле был похищен из другой семьи. И после тщательной проверки выяснилось, что к похищению причастен Борис Петров. Кроме того, на его совести оказалось еще и убийство свидетеля этого похищения. Так что фальшивомонетчик получил высшую меру наказания, правда, не за подделку денежных банкнот.
Впрочем, в военные годы подделывали не только деньги. Большой популярностью у преступников пользовались разнообразные документы, освобождавшие от трудовой и воинской повинности, а также продовольственные карточки. К началу 1942 года липовых продуктовых карточек по стране гуляло столько, что правительству пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам. Именно поэтому каждые две недели в продовольственных карточках что-то меняли: размер шрифта, рисунок, дизайн сеточки. Это помогало быстрее вычислять подделки.
Деньги и ценные бумаги в годы войны подделывали не только преступники, их активно печатали и немцы, а затем запускали в обращение на территории СССР. Цель вполне понятна: подорвать финансово-экономическую систему Советского Союза. И отчасти это им удалось: несмотря на усилия власти и работу оперативников ОБХСС, к концу войны по стране гуляло большое количество фальшивых денег и ценных бумаг.
Неудивительно, что уже вскоре после войны, в 1947 году, в Советском Союзе пришлось проводить денежную реформу. Помимо прочего целью реформы стало изъятие из оборота многочисленных фальшивок, расплодившихся за годы войны.
ЗОЛОТО В ЦЕНЕ
В военные годы значительный размах получила скупка и перепродажа золота. В первые годы войны рубль резко обесценился, и многие стремились вложить деньги в более устойчивые в цене товары, например в золото и изделия из него. Так, цена царского золотого червонца за годы войны выросла на черном рынке в десять раз.
Скупщики и спекулянты устроили настоящую охоту за золотишком. В Москву и Ленинград, а также в портовые города Архангельск и Мурманск, куда заходили иностранные суда, устремились жулики со всей страны. Особенно славно поживились дельцы в блокадном Ленинграде, когда умиравшие от голода люди готовы были отдать все, что угодно, за краюху хлеба. В течение одной только блокадной зимы 1941/42 года в городе на Неве аферисты делали целые состояния, исчисляемые миллионами рублей.
В 1941–1944 годах сотрудниками ОБХСС было арестовано несколько опасных групп спекулянтов, специализировавшихся на золоте и иностранной валюте. У них было изъято в общей сложности 40 миллионов рублей, огромное количество золотых царских монет и ювелирных украшений, свыше 80 килограммов золота в слитках, 384 килограмма серебра и 1209 золотых часов, а также 32 тысячи долларов США. Все эти ценности пошли в Фонд обороны.
Всего же за годы войны у преступников было конфисковано денег и ценностей на общую сумму 180 миллионов рублей. Много это или мало? Автомат ППШ по ценам 1941 года стоил примерно 500 рублей, винтовка Мосина – 167 рублей, ручной пулемет Дегтярева – около 800 рублей. Производство одной гаубицы обходилось казне в 30 тысяч рублей, самолетов и танков – от 50 до 100 тысяч за единицу в зависимости от модификации. Вот и считайте, сколько стрелковых дивизий, артиллерийских полков и танковых бригад было вооружено на деньги, изъятые у воров и спекулянтов. Неслучайно сотрудники ОБХСС, участвовавшие в раскрытии этих преступлений, были награждены ценными подарками и денежными премиями. Их вклад в Великую Победу невозможно переоценить.