А дело вот в чем. Пласкуда с самого начала был ослеплен этой женщиной. Он не искал, не выбирал, он просто сел. Конечно, за единственный большой стол на восемь человек. Теперь на него поглядывают, смотрят, наконец, спрашивают прямо: вы не будете так любезны? Как же поступает наш герой?
Он дает официантке взять себя за рукав, она подводит его к столику на четырех человек. К столику, который стоит в левом углу. «К нему она, он к ней бежит...» — но этого мы точно не знаем. Чувства Пласкуды в этот момент нам неведомы: мы можем следить лишь за внешними их проявлениями.
Что-то вроде поклона, покашливание, какое-то невнятное слово. Потом сгибание коленей под приветливо приглашающим взглядом женщины и потоком слов маленького человечка. Наконец, заказ официантке:
— Два ржаных и коктейль. Пласкуда угощает.
Стоит только взяться за рюмки, сказать «ваше здоровье» —и первого смущения как не бывало. Дальше все идет само собой. Маленький человечек болтает и хвастается. Из него так и брызжет хорошее настроение, только язык иногда заплетается. И глаза безучастные, водянистые и мутные.
Наш герой перебивает его время от времени мудрыми замечаниями, которые не производят впечатления из-за своей, почти лозунговой, краткости. Женщина смеется низким грудным смехом и немножко откидывается при этом назад, так что тело ее волнующе вздрагивает. Он забывает о своих намерениях и начинает флиртовать.
А что называет флиртом разведенный и знающий жизнь мужчина? Выпить залпом бокал ржаного, слегка осуждающе и одновременно с улыбкой покачать головой, когда женщина берет ее из пачки. Дать ей зажигалку и при этом посмотреть прямо в глаза.
А вы как думали! Он теряет почву под ногами, он даже не пытается вынырнуть, он на крючке, он пойман смеющимися глазами, и в этот момент он напоминает шаловливого кота, которого забавляющаяся сиамская кошка не подпускает к себе небрежными ударами лап.
О да, наш дорогой Пласкуда. Ему предстоит через все пройти. Он должен терпеть, видя, как сиамская кошка обхаживает гораздо меньшего, да и к тому же паршивого кота, как она заботливо говорит: не пей так много, Адольф, с какой теплотой она смотрит на него, с каким участием следит за льющимся потоком ничего не значащих слов.
Но он не даст обвести себя вокруг пальца, его не вышибить из седла, он кое-что понимает, его чувство собственного превосходства непоколебимо. Забота женщины лицемерна. Участие фальшиво. Теплота обманчива. Ведь эти двое не муж и жена, это видно по обручальным кольцам, да и вообще здесь что-то не то. Но он все выяснит и будет смеяться последним.
Он еще раз заказывает для всех. Маленький человечек следует его примеру. Женщина его отговаривает, но делает это со смехом, и ее слова не оказывают никакого воздействия. Маленький человечек пьет и пьет, он болтает обо всем на свете: о футболе, о кроликах, о дешевой горячительной, которую можно делать самим, о чем еще? Но он уже готов. Больше он не может. Язык не ворочается, глаза стали еще мутнее, он встает, качаясь, и выходит.
— Адольф! — говорит женщина, и легкий упрек в ее голосе едва различим в потоке безмятежности.
И тут опять наш герой. Ему кажется, что его момент настал. Такая лиса, этот Пласкуда! Он выжидал. Не отступил после временной неудачи. Дождался подходящего момента, чтобы схватить добычу.
— Как жаль! — говорит он. Человек приходит с такой женщиной (в виде исключения он договаривает фразу до конца) и так себя ведет.
Тут его перебивает глубокий смех женщины.
Этого он не может выдержать. И мы его понимаем. Возможно, он не верит больше женщинам, но кое-какие иллюзии у него все-таки остались. В частности, по поводу того впечатления, которое он производит. И именно поэтому он не может понять эту женщину, он решил сейчас ударить кулаком по столу (в переносном смысле, конечно, ведь в этой истории нет никаких эффектных сцен).
— Не поймите меня неправильно, — говорит Пласкуда, — но как же так? Какой вам от этого прок?.. Вы ведь замужем... а он ведь совершенно... а вы еще смеетесь!
Нет, она больше не смеется. Она поправляет прическу, допивает свой коктейль. Все это она проделывает очень спокойно, ее движения медлительны.
— Эх. вы!—говорит она, — что вы знаете об Адольфе. Ведь он хороший, только несчастный. Он уже много лет вдовец, дети выросли и разъехались, осталось двое, да и те уже взрослые. У него никого нет, его никто не принимает всерьез, да и какая женщина сейчас па него польстится, он и по ржаному ходит, потому что хочет побыть с людьми, ведь он всегда в той баре, напротив, сидит. Он так любит компанию. Знаете, мы с ним работаем в одном цеху. Кругом только женщины, он переносит с места на место инструменты, а мы кричим:
"Адольф, сюда, Адольф, туда!"
— Он торопится, старается всем услужпть, и все напрасно: никто его всерьез не принимает, а это очень действует, последние остатки уверенности отнимает. И я, как все, вместе со всеми смеюсь... А он вдруг остановится, плечи опустит, взгляд собачий, и тогда мне не смешно. Прямо зареветь хочется. Знаете, я в общем счастлива, у меня все есть: муж, дети, работа, здоровье. Ну, заботы, да у кого их нет. Но с ними справляешься. А Адольфа все валит с ног, у него нет больше сил подняться, но он ведь живет среди нас!
— Он не так стар, и просто так на это смотреть... И я себе сказала: сделай ему приятное, сходи с ним в «Малепартус», выпей хорошего горячительного, выслушай его, чтобы он хоть раз по-человечески посидел. А если он переберет, потому что ему совсем немного надо, он ведь уже от одной радости почти на ногах не держится, не разыгрывай из себя обиженную, не отравляй ему удовольствия, это для него такой праздник. Конечно, это не бог весть что. Но я делаю, что могу, пусть он видит, что мне тоже приятно с ним здесь сидеть и пить, я простой человек, и большего вы не можете требовать...
Нет, большего Пласкуда действительно не может требовать, и вообще его роль в этой истории уже заканчивается. Он может еще немного посидеть, уставившись на эту женщину, может благодарить этот вечер, коктейль и «Малепартус» за то, что он услышал такую историю. И еще он может пойти, вызвать такси, отвезти Адольфа домой и улечься спать в своей гостинице. Хотя сегодня ночью он, наверное, не будет спокойно спать.
Но мы оставляем Пласкуду наедине с его мыслями. У нас есть все, что нужно для истории: около десяти неоконченных фраз, приблизительно семь восклицаний, выражающих скорее удивление чем возмущение. Разные обручальные кольца - обстоятельство, которому мы придали большое значение. И заверения.
Конечно решения нам не хватает. Но это уже за пределами нашей истории. Впрочем только она поможет нам понять, почему Пласкуда это решение принял:
он, наверное, опять женится.