1852
Писалъ много. Кажется, будетъ хорошо. И безъ сатиры. Какое-то внутреннее чувство сильно говоритъ противъ сатиры. Мне даже непрiятно описывать дурныя стороны целаго класса людей, нетолько личности. — Кочкинъ и Буем[скiй] будутъ въ походе. — Ранки заживаютъ. Я уверенъ, что они были для того, чтобы я не искусился на Пак[уньку]. Благодарю тебя, Боже, не остави меня.
1853
Всталъ рано, но ничего не могъ начать. Казачiй разсказъ и нравится и ненравится мне. — Читалъ. Исторiя Госуд[арства] Р[оссiйскаго] — до обеда, a после обеда Олиферъ сказалъ при писаре и лакее, что я непременно прокучу все свое именье. Эта грубость или глупость раздосадовала меня. Я далъ себе слово до прiезда Алексеева не ходить обедать и решительно избегать сношенiй съ этимъ въ высшей степени антипорядочнымъ человекомъ. —
Имелъ неосновательность после обеда торопливо собраться и пойдти на охоту и промочилъ ноги, что вовсе нехорошо для моего еще не прошедшаго насморка. —
У меня есть большой недостатокъ — неуменiе просто и легко разсказывать обстоятельства романа, связывающiе поэтическiя сцены. —
Событiя. Легкiй разсказъ.
Я былъ въ нерешительности насчетъ выбора изъ 4-хъ мыслей разсказовъ. 1) Дневникъ Кавказскаго Офицера, 2) Казачья поэма, 3) Венгерка, 4) Пропащiй человекъ. Все 4 мысли хороши. Начну съ самой повидимому несложной легкой и 1-ой по врем[ени] — Д[невникъ] К[авказскаго] О[фицера]. —
1856
Ничего не пишу — читалъ Мериме — хорошо, думаю комедiю. Гимнаст[ика], хорошо не болитъ. Обедалъ дома заснулъ, б[ылъ] у Шевичъ, скучно, игралъ. У Боткина, Пан[аевъ] хвалитъ Юн[ость] очень. Прiятно, доправи[лъ] коректуры Разж[алованнаго].
Давыд[ову] — счетъ.
Панаеву — условiе.
Письма — Сереже и Т[атьяне] А[лександровне].
1857
Немного писалъ. Обедалъ у Фета. Все что-то не то. Ант[онiй] и Клеоп[атра]. Переводъ дуренъ. Театръ, все время съ А[лександринъ]. Къ нимъ чай пить, говорилъ ей о моемъ тумане. Она любитъ мой туманъ. Пренiя съ Мих[аиломъ] Мих[айловичемъ] о соцiализме.
1888
Встал рано, сходил, купил колун, наколол и затопил печи, иду завтракать. — Читал, был Шенбель, умный старик. Привез статью о дешевом хлебе. Он прав. Прекрасно сказал мне о молитве: Б[ог] есть закон правды. И его умолить нельзя. И другое о том, что если нет сил гореть и разливать свет, то хоть не застить его. Прошелся. И во время обеда пришел Аркадий Егорыч Алехин. В мужицком платьи. Начал с своей истории. История страшная по грубости, дикости среды — и наша не лучше — но главное то, что во время рассказа он так освещал свою историю, такое тщеславие, эгоизм, самоуверенность, что пока он досказал ее, я потерял к ней интерес. Потом стал читать свои письма и свои рассуждения по Орфану о неправильности 5 заповедей и хотел остаться ночевать. Всё вместе произвело мучительное впечатление, к[оторое] я с трудом пересилил. —
1889
Я. П. Думал: Всё неисполнение закона от того, что люди говорят: хочу религии, но только такой, чтобы она не нарушала моего образа жизни, тогда как религия есть сила, дающая форму жизни. Это всё равно, что желать сесть в отправляющийся вагон и не лишиться обстановки своей жизни. Одно средство сесть в стоячий вагон. Ничего не писал, не смотря на то, что яснеют мысли о воззвании. Я и начал б[ыло] писать, но плохо. Я шил сапоги. С[оня] затихла; измучена очень. Записал себе в книжечке так: Верю, что мне поручены и дело Твое и сила Твоя. Дело ж Твое в том, чтобы проявить Тебя в себе и в мире. В одном этом моя жизнь. Ездил в Ясенки.
1890
Пишу вечером, 10-й час. Нездоровится, тоска и слабость. Утром писал слабо, но не бесполезно. Ездил в Ясенки. Написал кое-какие письма. Тоска, уныние. Смерть становится ближе и ближе, и не только не страшно, но я стараюсь не отдаваться надежде на скорое пришествие ее, а жить вечною жизнью теперь так же, как буду жить после смерти. То не будет другое, а то же. Написал письма Чертк[ову]. Страх[ову], Рагоз[ину], Лескову, Алехину.
1897
Моя работа над Иск[усством] многое уяснила мне. Если Бог велит мне писать худож[ественные] вещи — они будут совсем другие. И писать их будет и легче и труднее. Посмотрим.
1908
Я. П.
Оч[ень] хорошее душевное состоянiе. Много спалъ. Началъ съ того, ч[то] увидалъ въ себе всю свою мерзость, преобладан[iе] славы людской надъ настоящими требованiями жизни. Увидалъ это (ч[то] и давно чуялъ) и при тяжеломъ чувстве отъ письма какой-то женщины, упрекающей меня за письмо, и по тому, съ какимъ интересомъ, читая газеты, искалъ глазами слово «Толстой». Какъ еще я далекъ отъ чуть-чуть порядочнаго, какъ плохъ. Сейчасъ пишу это и спрашиваю себя: и это пишу я не для техъ, кто буд[етъ] читать этотъ дневникъ? Пожалуй, отчасти. Да, работать надо надъ собой — теперь, въ 80 летъ, делать то самое, что я делалъ съ особенной энергiей, когда мне б[ыло] 14, 15 летъ: совершенствоваться; только съ той разницей, что тогда идеалы совершенств[а] были другiе: и мускулы и вообще то, ч[то] нужно для успеха среди людей. Ахъ, если бы прiучиться всю, всю энергiю класть на служенiе Богу, на приближенiе къ Нему. A приближенiе къ Нему невозможно безъ служенiя людямъ. А если бы я жилъ въ пустыне и умиралъ, никому неизвестный, я всетаки знаю, ч[то] мое совершенствованiе, приближенiе къ Нему — нужно. Помоги, помоги мне жить Тобою. Пишу это, и слезы выступаютъ. Хорошо.
Сейчасъ перечитывалъ то, что записано здесь въ дневнике нынешняг[о] года], и о[чень] хорошо стало на душе. Записать надо:
1) Усилiе, направленное на преобладанiе свое[го] духовнаго «я» надъ телеснымъ и полутелеснымъ — на совершенствованiе, приближен[iе] къ Богу, очищенiе себя, — благотворное во многихъ и многихъ отношенiяхъ, особенн[о] благотворно въ томъ, что освобождаетъ отъ — все еще владеющей мной — заботы о славе людской. Только усилiе всей жизни, направленное на приближенiе къ Богу только для себя, только это одно освобождаетъ отъ этого ужаснаго соблазна.
Да, продержать во рту сладкой кусокъ пищи такъ, чтобы узнать вкусъ его, и выплюнуть, и никому не разсказывать про это.
2) Я потерялъ память. И — удивительное дело — ни разу не пожалелъ объ этомъ. Могу пожалеть о томъ, ч[то] теряю волосы, и жалею, но не о памяти; такъ очевидно потеря эта была последствiемъ прiобретеннаго, не совмещающаго[ся] съ памятью. Какъ выбрасываютъ выжимки, когда взято масло, такъ и съ памятью. Она только матерьялъ, изъ к[отораго] должно сложиться пониманiе смысла жизни...
3) Богъ нуженъ мне также, какъ и я Ему. Не то что нуженъ Ему я, Л. H., а то, что есмь Его проявленi[е], одинъ изъ (для меня) безконечно малыхъ органовъ Его безконечнаго (для меня, п[отому] ч[то] я не могу ничего понимать вне времени; вневременное же представляется мне безконечнымъ) организма. Какъ всякая самая крошечная клеточка моего организма необходима мне, пока она составляетъ часть моего тела, но не именн[о] эта клеточка. Также и я для Него. Глупо, но je m’entends.
1909
Вчера пропустил. Ходил на деревню к старосте. Просители обманывают. Всё так же жалко. Хорошо работа[л] над Предисл[овием]. Как будто кончил. Ходил на каток. Сашей любовался. (Будешь переписывать, помни, что любоваться хочу в тебе такой же дух[овной] энер[гией].) Ив[ан] Ив[анович], Елен[а] Евг[еньевна], Буланже. Так хорошо, просто, близко, дружно. Вечер увлекся поправкой Ми-Ти. Может быть хорошо. Сегодня спал оч[ень] мало с кошмаром. Встал поздно. Ходил по саду. Пропасть нищих. Не хватает на всех внимания. Одному отказал. Записать 4:
1) Чтобы быть художником слова, надо, чтоб б[ыло] свойственно высоко подниматься душою и низко падать. Тогда все промежуточные ступени известны, и он может жить в воображении, жить жизнью людей, стоящих на разных ступенях.
2) Не люблю, даже считаю дурным поэтически, художественное], драмат[ическое] третирование религиозно-философски-этич[еских] вопросов, как Фауст Гете и др. Об этих вопросах надо или ничего не говорить или с величайшей осторожностью и вниманием без риторики фраз и помилуй Б[ог] — рифм.
3) Жить в настоящем самое важное в мыслях. Это твердая подготовка поступков в жизни.
4) (Сейчас забыл, а оч[ень] важное.) Вспомнил:
Я не хочу быть христианином, как не советовал и не хотел бы, чтобы были браменисты, буддисты, конф[уцианцы], таосисты, магомет[ане] и другие. Мы все должны найти, каждый в своей вере, то, что обще всем, и, отказавшись от исключитель[ного] своего, держаться того, что обще.
Вчера получил письмо Ч[ерткова] и выписки дневника его. Поразительно, как мы духовно работаем на одной и той же плоскости.
Вечер. Ходил по дороге. Сел к бабе, вывалился из саней. Телят[инские] мужики просили у меня дорогу. Было тяжело. Сказал Соне хорошо, мягко, и она сделала. Оч[ень] приятно. Вечер чувствовал себя особенно слабым, сонным. Читал L’immolé. Он верит в католицизм и рассчитывает на большой круг читателей, тоже верующих. Письмо от Трегубова. Надо ответить.