Все знают и любят классическое произведение Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта». После прочтения ты невольно начинаешь ассоциировать себя с главными героями этой трагической пьесы. Но мало кто знает, что российский автор Галина Щербакова оживила средневековых персонажей в повести «Вам и не снилось», и она принесла автору Всероссийскую славу.
Действие повести происходит в 70-х годах 20 столетия, в Советском союзе. Ее герои - обыкновенные школьники Юлька и Роман, которые стали ближе современному поколению, ближе и понятнее, даже чем герои Шекспира. «Вам и не снилось» - это трогательная история о первой любви подростков, которую не одобряют родственники. Конфликт поколений, вечное противоборство отцов и детей, будет существовать всегда. В данной истории родители не понимают своих повзрослевших детей и пытаются разлучить влюбленных.
Кто же позволил им так безжалостно ломать счастье своих детей? Почему, прожив долгую жизнь, они не набрались житейской мудрости? Откуда взрослые знают, что это не любовь на всю жизнь, что чувства, которые испытывают их дети только мешают, и что ребенка нужно, срочно спасать? Ответ прост - они ослеплены собственными обидами, чувством ревности, неустроенностью своей жизни, завистью к чужому счастью. К сожалению, за неудачную любовь родителей, дети должны заплатить своим прекрасным чистым чувством. Хочется спросить: неужели эти люди не читали Шекспира? И не помнят той трагедии, что произошла в итальянской Вероне? Да время другое, нравы другие. Но ситуация и чувства те же.
Читая повесть, понимаешь, насколько важно быть внимательным к своему ребенку, видеть в нем или в ней полноценную личность с чувствами и эмоциями, понимать своего близкого человека. Книга Галины Щербаковой «Вам и не снилось» будет полезна не только подросткам, но и взрослым людям, чтобы они не повторили ошибки родителей главных героев. Эта повесть оставляет в душе смешанные чувства: с одной стороны, автор рассказывает нам красивую историю первой любви, а с другой это трагическая история не только двух несчастных влюбленных, но и окружения, в котором они живут.
Ромащенко Роман, читатель
межпоселенческой центральной библиотеки
Новопокровского района, 15 лет
«Вам и не снилось» Галина Щербакова. Фрагмент
Ни Роман, ни Юлька так и не вспомнили, где они видели друг друга. А встреча была и, оставшись для них бесследной и незапомнившейся, в их семьях, для их родителей стала чем-то вроде взрыва в котельной, который внешних разрушений вроде бы и не принес, но внутренние конструкции слегка покорежил.
Дело было вот в чем…
Мама Юльки когда-то давно, еще в школе, дружила с папой Романа. Но мало ли кто с кем дружил в школе – раздружились. Возник красивый мужчина, летчик, и увел маму Люсю от юного школьного воздыхателя. Тривиальнейшая история, разговора не стоит, если бы… Если бы папа Романа с последовательностью и ритмом биологических часов не возникал у ног Юлькиной мамы с переходящей всякие приличия тоской во взоре. Уже Юлька родилась, уже у него самого сын был, а все равно – придет, сопит и вздыхает. И случилось вот что… Людмила Сергеевна его возненавидела.
– Я сама себе казалась противной оттого, что когда-то с ним целовалась, – делилась она с подругами. – Он первый, с кем я целовалась… И мне так горько, что своими приходами он напрочь испортил все приятные воспоминания. Теперь вспоминается противное. Что руки у него были всегда влажные, что, когда мы целовались, получался свист.
Людмила Сергеевна даже маму свою видеть в эти дни не хотела, потому что та Костю – так звали отца Романа – обожала. Юлиного отца – летчика – она не восприняла, дядю Володю тоже, а Костя – это был ее идеал. Он соответствовал ее каким-то глубоко запрятанным, но живучим представлениям о пресловутой немецкой добропорядочности. Это было совсем смешно, если учесть, что родом Костя из курской деревни. Ничего себе ариец.
А потом раскинутая во все стороны Москва их разъединила. И уже много лет не возникал на пороге тоскующий и преданный Костя со своим занудливым: «Ты только скажи…»
Роман сел на трехногую табуретку и сказал, потому что не понимал, почему нельзя этого говорить именно матери, именно Вере.
– Мама, – сказал он. – Я считаю, что смешно и глупо скрывать все от тебя. Мы с Юлей любим друг друга… Сегодня мы дали друг другу все возможные доказательства… Я, мама, пьяный не от рома, а от счастья. Зря ты меня в ванную… И про ремень зря… Я хочу, чтоб вы знали это с папой, потому что сразу после школы мы поженимся. Это твердое решение… Скорее всего, я, мама, однолюб…
Роман говорил спокойно, и чем дольше говорил, тем лучше у него было на душе, потому что была правда, ясность. И эта его душевная ясность не допускала мысли, что он может быть не понят, тем более кем – мамой. А Веру сотрясал озноб. «Все возможные доказательства» – что это? Лучше бы напился, как скотина, где угодно и с кем угодно.
Чепуха это по сравнению с тем, что он, дурак, лопочет! Женитьба? Однолюб? Она ненавидела в эту минуту сына за то, что он серьезный и искренний, за все эти его идиотские моральные качества, которые заставляют его признаваться во всем. Конечно, кругом виновата эта Юлька. Просто сучка, и все! И хоть Вере сейчас на сына смотреть противно – сидит, раскачивается и порет чушь, – но спасать его надо! Спасать от этой девчонки, от этой семьи, от Людмилы Сергеевны, у которой было три мужа (в запале Вера и Костю причислила к ее мужьям), а этот ее дурачок трясет знаменем: я однолюб! Я однолюб! Ты-то, может, и однолюб, но на кого польстился! Вере стало мучительно себя жаль. Хлопотала о переводе, лила крокодильи слезы перед двумя директорами. Тратилась на Мариуполь. Да мало ли ею сделано для сына, и это все для того, чтоб он ее сейчас прямо по голове этой новостью? Она гордо встала.
– Считай, что я ничего не слышала, – сказала она Роману. – Потому что иначе к тебе надо вызывать «Скорую» и везти в Кащенко. Ты псих. «Доказательства», «женитьба», «однолюб». Весь этот бред. Таких Юль у тебя будет миллион. Понял? Ничего серьезного в семнадцать лет не бывает. И не говори, – закричала она, – мне о Ромео и Джульетте! Им не черта было делать! Не черта! А у тебя десятый класс – кстати, Ромео был грамотный или нет? – потом институт…
– Ой, мама! – застонал Роман. – Остановись! – Он встал. – Все равно я рад, что тебе сказал. Теперь все ясно. – Он ушел в свою комнату и в отличие от Юльки сел за книги, потому что теперь это надо было двоим – и ему и ей, – быть образованным, умным, знающим. Надо занимать место в жизни ради Юльки, ради будущих детей, ради гнезда, которое Юлька совьет своими тоненькими обкусанными пальцами. ________________________________________________________________
БД "Молодежь и книга" в рамках библиотечного Интернет-форума "Молодой герой в литературе моей страны"
Краснодарская краевая юношеская библиотека им. И.Ф. Вараввы http://krkrub.kubannet.ru/rubrik/7170