© А. А. Филонов, 2019
Все персонажи и описываемые события являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми и событиями - случайны.
В тексте присутствует ненормативная лексика.
Все права защищены. Любое использование текста или любой части текста в любой форме без разрешения автора является нарушением авторских прав.
2019
Глава 1
Дорога – это хорошо. А вот когда дождь поливает, то это то еще сомнительное удовольствие. А гнать-то было куда: дома всем срочно захерело. Вот и рванул я домой, бросив все свои намеченные дела, дабы мои дражайшие родственники успокоились. В конце концов, пятьсот верст – это не крюк для бешеной собаки, а я еще тот Барбоска.
«Дворники» работали на предельной скорости, сметая воду с лобового стекла. Я ехал и крыл матом всех своих родных. Ну, вот надо было счас меня срывать-то? Остался день, и подписали бы выгодный контракт.
Впереди замаячил прицеп фуры с казахстанскими номерами. Блин! Парень-то по ходу засыпал, хвост мотало по дороге. И не обгонишь, и не объедешь. Ладненько, идет-то хорошо, под сто двадцать, лишь бы не уснул и на тормоз не нажал. Блять, свершилось! Этот мудень все-таки уснул и нажал на тормоз, я, видать, тоже на синапсах нажал свою педальку тормоза. Последнее, что я увидел, это резко бросившийся шильдик с эмблемой Тойоты на руле мне в лицо. Темнота и звон в ушах оповестили меня, что стыковка прошла успешно.
Разум – интересная вещь. И к тому же, хитрый предмет: иногда он есть, а тут, бац, и его уже нет. Тишина и темнота накрыли меня, и все звуки проходили в мой мозг как через плотно набитую туда вату. Мама дорогая. Я, по ходу, того-этого, ласты склеил, копыта отбросил, коньки затупил, дуба дал, зажмурился. Вот те, здрасьте! Вот это лихо закрутился сюжет. Я услышал причитания какого-то мужика, видимо, водителя фуры. Проснулся негодяй. Угробил человека, а теперь истерить, живчик астанайский или алмаатинский. Вот гад. Тааак. Где тут туннель, в конце которого свет должен быть? Где голопопые мальчуганы с голубиными крыльями, гуслями, вернее, арфами, только маленькими. Где мужик с бородой и со связкой ключей? Он должен меня в рай пустить, ибо я – невинно убиенный. Нет никого. Опять накололи. Везде обман.
Я лежал, мужик истерил и что-то «квакал» в телефон. Дождь все так же шел. Издалека послышался вой сирен. Аха, интересно, кто? Полиция? Скорая? Пожарные?
– Ну, че тут у нас? Опять авария?
– Начальник, дак я ехал, а тут как вдарило сзади, еле машину удержал. Вышел, гляжу, он под прицепом. Фары были не включены… У него.
Вот балабол степной! Ночь, дождь, ни одного фонаря, и я весь такой, на всю голову простуженный, и без включенных фар. Козел! Да ты же уснул и тормозить начал. А щаз тут рассказываешь, что я, типа, без фар. Але, граждане гаишники, документы у него проверьте, он же врет, как сивый ослик. И проверьте его на содержания наркотиков. Он точно в невменозе.
– Ну, сейчас мы точно не установим, с фарами он был или нет. «Морду» он точно всю разнес. Так что и фар уже нет. Че везешь? Откуда едешь?
– Астана, начальник! Арбузы везу.
– Ага. Пил? Курил?
– Нет, начальник. Я правоверный, нам нельзя
– Ну да. Ну да. Мы слышали, верно, Серега?
– Угу, – угукнул напарник гаишника
– Давай документы, открывай кузов, глянем на арбузы, а заодно и посмотрим, что там ваше, что там наше!
Вот, блин,гады, я тут почти умер, а они наживаются! А кто скорую-то вызовет? А кто меня осмотрит? А вдруг я, типа, живой, и все такое?
– Вот, начальник, вот накладная, вот путевка, вот сертификат.
– Чет сертификат-то казахстанский, и чем-то онна китайский похож! Ты че,дуришь нас?
– Ай, начальник, извини, вместо рублей тенге попалась – темно в кабине, перепутал.
– Слышь, путаник, ты зачем ДТП устроил? Угробил гражданина российской федерации, оставил сиротами трех детей… и суешь всего две «штуки»? Да тут пятерки мало!!! Собирайся, поедем оформляться. Щаз скорая приедет, мы и поедем: сперва в наркологию, потом к нам, потом в дознание. Потом ребята из миграционки подскочут. И дней через пять ты заберешь свою «длиннохвостую» со штрафстоянки, заплатишь пятнадцать тысяч и поедешь торговать.
– Начальник, я все понял. Пойдем, до кабины дойдем, там светло, и мы еще проверим, мало ли че исправить надо.
– Пойдем-пойдем. Серый, проверь этого пилота. Вдруг он еще дышит, хотя... судя по открытым глазам, вряд ли.
– Угу.
Вот падла. Он, значит, сперва этот «арбузпром» обирать пошел, а только потом обо мне вспомнил. Вот же гад. Алеее…. Так я умер-таки?! А почему я все слышу? А почему я тут? А почему я, типа, как живой? Люди, вы че? Вы давайте откачивайте, может, я еще оживу. О! Сирена воет, походу, реанимация катит, щаз меня откачают, и я вам, суки покажу, жалобами завалю.
Сирена приблизилась, смолкла, послышались хлопки закрываемых дверей. И прокуренный мужской голос спросил:
– И что у нас тут?
Карнавал в Рио у нас тут. Они че, ослепли, епта?! Трагедия у нас тут, меня убило! Но, вроде, как и не убило. Давайте уже начинайте откачивать.
– Здорово, сержант! Опять «летчик» долетался и залетел?
– Угу.
– Где твой напарник? Опять водилу разводит? Насколько развел?
– Не, они документы пошли смотреть. Может, этого глянешь? А то надо еще эм-чэ-эс вызывать, вишь, как его зажало.
Прикосновения к себе я не почувствовал, но понял, что доктор меня все-таки осмотрел, ибо он начал надиктовывать диагноз или как там его.
– Так, рваная рана левой височной части, зрачки на свет не реагируют, пульса нет, дыхания нет. Короче. Перед нами стопроцентный покойник. Остальное скажет патанатом.
Блин. Вот это профессионал. Раз и вынес вердикт, хоть бы градусник поставил, можно уже и ректально. Суки.
– О! Док, привет! А у нас опять вот такая петрушка, правда с арбузами, – раздался голос старшего гаишника.
– Здорово, старлей. Ну, я могу сказать со стопроцентной уверенностью, пациент скорей мертв, нежели жив.
– Понял. Арбузы брать будете?! Ну ты че там мнешься? Открывай прицеп, надо проверить груз. А то вдруг ты еще и траву какую везешь, да которая по нашему УК запрещена не то что к перевозке, но и к выращиванию.
– Не, начальник, тока арбузы. Щаз открою. Сам вам выберу, послаще, да.
Ну, это просто пипец какой-то. Че же они все тут такие коррумпированные-то? Врачам нифига, кроме арбузов, не надо, гайцам тоже кроме денег и арбузов не надо.
– Короче, нам с сержантом по три арбузика, врачам тоже по два, и того двенадцать. И не ной, убивец, грохнул парня и не ной, что он дистанцию не соблюдал, и что фары не включил.Ночь на дворе и дождь, он хоть даже и безумец, но все равно не дебил был. Лицо-то, глянь, какое интеллигентное. Два высших, не меньше.
Вот ты хватанул-то начальник,техникум строительный. Но приятно, блин, красиво расписал, я аж поверил.
Судя по кряхтению со стороны фуры, ворота открылись, и арбузы начали перекатываться из кузова большегруза по машинам.
– Ооо. Доставай еще шесть ковунов, наши доблестные спасатели гонят. Тоже мне Чип и Дэил, и Гайка за рулем. Харэ ныть! Здорово, мужики, надо нам вон того «холодного» извлечь. Вам, кстати, премия от сопредельного государства, в виде арбузов.
– Здорово, стралей! Ну у вас как всегда нескучно. Арбузы возьмем, а мужика щаз глянем, но видится мне, что ему придется голову отрезать: у нас пневмо-ножницы каякнулись. Так что мы ему голову отпилим, потом ногу, и так потихоньку вытащим, по запчастям.
– Да мне по фигу, как хочешь, так и доставай.
Ох.. у.. еть.. Вы че, падлы, охренели? Я вам дам по частям, я к вам во сне приходить буду, я вам стонать эротично буду, особенно во время секса. Вы че, блин? Мужики… Не смейте. Я живоой…
– Начальник, зачем пилить человека? Ему еще красиво лежать надо. Давай, я машиной дерну вперед, глядишь и выдернем. Кузов то глянь – на честном слове держится. Вот-вот пополам лопнет.
– Ну, давай, убивец, пробуй... вдруг прокатит. А то этим тока пилить. Слышь, капитан, а ты часом не маньяк? Че вот сразу пилить-то? Да еще и человека.
– Пошел ты, старлей. Я как вариант предложил, ножницы-то не работают.
– Отходим, щаз будет дергать.
Раздался скрежет железа. Я хоть и не почувствовал движения, но понял, что дальнобойщик все-таки отъехал, и его прогноз сбылся. Машину дорвало пополам, и меня не придется расчленять.
Глава 2
Эм-че-эсники укатили, доктора на скорой тоже поехали к людям, которые живы и больше в них нуждаются. Мои полицаи остались составлять протоколы, производить замеры, проводить допросы и ждать экспертов… наверное. Ну и мое последнее в этой жизни такси, в виде газели, а может и узика-«буханки»,которое увезет мое грешное тело в дом скорби и печали, туда где черноокая дева обрезает нити жизней, короче в морг.
Гаишники и водитель ушли в машину составлять протокол, или подписывать схему, а может еще какие административные акты. Я же остался лежать на асфальте, так как добрые эм-че-эсники, вытащив меня из машины, ровненько положили на асфальт. Самый сердобольный из них прошептал: «Храни душу новопреставленного». И укатили – арбузы есть и службу нести. Судя по звукам падающей сверху воды, дождь уже не лил, а так потихоньку меленько моросил. Вот невезуха: приедут хлопчики из «ритуалки», а я весь мокрый, можно сказать с подмоченной репутацией. Хорошо живым, а нам-то, покойничкам, плооохо, хоть бы простынкой накрыли. Жлобе, блин, кругом.
Из придорожных кустов раздался шум ломаемых веток. Епс-гор-куб-строй, это че, медведь нарисовался? Судя по шуму, точно медведь, волки-поди тише выходят. Аааа, этим-то нормально, они в машине, что шпроты в банке, а я-то тут. А мишаня-то вдруг голодный, он меня как тушку барана – за бочок, за ракитовый кусток, за березовый мосток, и привет. Сделает из меня шведский стол. Але! Я несогласный! У меня мама, сын, жена, любовница, любовник жены…гнида. Ну, все равно, как-никак родной человек...падла… хоть поможет на первых порах.
– О! Шмат, смотри, пассажир выпал из тачки.
– Пичуга, ты в натуре слепошарый? Это водятел вон той тойоты. Он по ходу об ту фуру припечатался и выпал.
– Аккуратно выпал-то? С гаишной жилеткой на лице?
Спасибо вам, граждане начальнички, господа-гаишники, прикрыли мне, несчастному, лицо, хоть и жилеткой… видать, не только «морда» моей машины всмятку, но и мой фэйс как сто раз об тэйбл – страшно смотреть.
– Странно. А где сами гаевые?
– Ну, ты лошара, Пичуга! Они уже все оформили, дальнобоя к себе увезли, этого здесь положили. Щаз труповозка приедет, так что времени немного. Надо быстренько шмончик наводить и валить.
– Шмат, может я себе шузы заберу?
– Пичуга, ты охренел? Они из нубука, им цена двадцатка. Тебя порвет нафиг!
– Ноутбука?
–Неет, дебил! Из нубука! Это типа замша, только твердая. И потом, я их себе заберу.
– Слышь Шмат?! У тя какой размер ноги? Сорок седьмой?
– Дааа.
– Ты шузы видел? Они сорок четвертого, они на твои копыта не налезут! Так что они мои, зато кожанка твоя, она тоже дорогая и все равно мне большая.
Ну, я в шоке блин. Че за трасса? че за народ? Мало того, что убили, мало того, что нажились на мне, они, суки, еще и обобрать хотят! Кожанка из буйволиной кожи, я ее в Техасе покупал, ботинки в Италии. Так дело и до кошелька дойдет! Он из Турции, а в нем деньги и карточки. И новый сотик в джинсах. Не то, чтоб мне жалко. Но как-то беспардонно они все поделили. Хоть бы спросили... Кого? Мне-то теперь это не нужно. Но-таки это дело принципа, и если-таки эти поцы решили наживаться на моем семейном горе,где мой законный гешефт? Где мои плюшки? Где, сука, уважение перед усопшим? Хотя чувствую, не совсем я и усоп. Или не время еще. Где-то я похожий эпизод видел-читал. Главное вспомнить, где?
– Ну, Пичуга, хорош болты болтать, давай сблочим с него кишкотню и валим по тихой.
– Давай. А то сейчас труповозка приедет. Или еще какой пассажир – делись еще с ним.
Ну, я реально в шоке. Вот что за страна-то такая? Лежит себе человек, закаляется. А тут два среднестатистических тунеядца вместо того, чтоб оказать помощь, провести комплекс реанимационных мероприятий, решили взять и обогатиться. Беспредел. А все наши политики виноваты, нахапали себе полные карманы, а простые парни Шмат и Пичуга вот подъедаются с трупов, и каждый жмурик на дороге для них как подарок в новый год под елкой. Иех, мать моя Расея.
– Так-так, ты глянь, Серега, что происходит? Два дебила – это сила. Потому они и ходят парами, чтоб не заблудиться, – раздался щелчок затвора не то пистолета, не то автомата и я услышал почти родной голос старлея. – А теперь, господа, легли мордами в асфальт, а ваши ручонки пакостливые на головки положили, да не на нижние, а на верхние, в которых, кстати, тоже мозга нет.
Молодец, начальник, я бы им еще колени прострелил. Чтоб имели уважение к усопшему… причем ушедшему безвременно и в муках.
Рядом послышался шум падающих тел. Ну не то, чтоб падающих, но кто-то рядом шумно опустился в накапавшие лужицы.
– Итак, господа негодяи, что мы тут делали? Трупчик раздеть хотели, а окрестности не обошли и не пошукали по кустикам. Были бы умнее, фуру бы обошли и там нас увидели. Серега, сколько у нас срок за глумление и истязание усопших? Вроде десяточка?
– Угу.
– Поздравляю вас, господа! Вы сорвали джек-пот и уникальную поездку по отдаленным местам с полным пансионом. Что можете сказать на это? Возможно, можете что-то и предложить? Что-то успели стырить у бедолаги? И вам просто не терпится вернуть это его ближайшим родственникам, используя честных сотрудников полиции, да?
Млять. Ну что за день-то? В течение нескольких часов этот хитропопый старлей, умудрился нажиться на моем горе пару раз и по-крупному.
– Ша, начальник! Ниче мы не успели нарезать с этого тела. Тока примерились на кожан и шузы. А тут вы нарисовались. Так что не шей нам криминал, попытка не пытка, а факта нет, за ручку не поймал, – голос Шмата звучал уверенно и нагло. Видать, правда была в этот раз на его стороне.
– Серега. Тут слишком умный пассажир из тойоты выпал. Он, по-моему, бредит? Ему не хватает «дубинал-натрия». У парня, по-моему, шок. Выпиши что ли.
Раздались звуки ударов чего-то твердого по чему-то мягкому.
– Начальник! Я все понял. Извини, попутал берега. Ой! Мля! Останови ты сержанта! Я все понял.
– Серый, хорош. Встали, аккуратно из карманов все выложили, и без резких движений.
Послышались стоны, охи, кряхтения. И, судя по шуму шуршащей об асфальт одежды, мои незадачливые грабители, приняли требуемое положение тел.
– Тааак. Денег нет. Оп-па, паспорт. Давай читанем, кто у нас такой умный и, сука, юридически грамотный. Салов Евгений Аркадьевич. Так. О! Местный. Это хорошо, понятым будешь. Рот закрой, а то сознание потеряешь, и придется Сереге тебя лечить, лечить и еще раз лечить. Но так как он не опытный, залечит до состояния водителя вооон той несчастной тойоты. И станешь ты вдруг его пассажиром, который от полученных травм скончался.
– Да понял я, начальник. Банкуй.
– Это хорошо. Так. Второй, подошел, из карманов все достал. Паспорта нет, совести нет. Три глаза и ни в одном совести.
– Начальник, как три-то? Два!
– Три-три. Один в жопе, и если будешь вякать, я тебе туда выстрелю из автомата. Какие документы есть?
– Справка об освобождении.
– Офффигеть. Ну-ка, свети ксиву. Щаз посмотрим, что за авторитетный вор-щипач по кличке «Жопа» нам попался. Доставай уже.
Послышалось шуршание ткани, недовольное сопение Пичуги, шелест поэлителена.
– Таак. Гражданин вновь освободившийся Пичуга Арнольд Соломоныч. Соломоныч? Ты че, епта, с такими данными и не в консерватории? На скрипки не лабаешь? Тааак. Статья триста шесть. Да ты врунишка?! Судя по реальному сроку, кого-то ты упаковал на пару лет. Не ной, мне по фигу, кого ты вложил.
– Серый, конверт у нас большой в машине есть?
– Угу.
– Тащи тогда, и ручку из-под козырька.
Судя по удаляющемуся топоту, Серый пошел за конвертом. Пичуга и Шмат обиженно сопели. Оно и понятно. Обломались мальчики, а Шмат еще и выхватил от Серого. Прям бы воскреснуть на пару минуть, пожать его героическую руку. И можно обратно к себе вернуться. Жаль, не вижу ни фига, только слышу. Вернулся Серый, шелестя бумагой.
– Ну, приступим и тупить не будем. Что мы имеем? О, Серега, ты даже чистые листки принес, заполняй «шапку», я пока нашего терпилу обыщу, а вы двое смотрите сюдой. Первое, цепочка с нательным крестом, из желтого метала. Так. Часы на кожаном ремешке фирмы «Омакс». Интересно, дорогие или так «маде ин чайна»? Записал, Серега? Продолжаем. Кольцо обручальное, широкое, из желтого металла. Тяжелое, блин. Парень-то неплохо зарабатывал. Жаль, при жизни мы его не ловили. Хороший план бы сделали. Так-с. Портмоне кожаное. Открываем. Тааак. Банковские карточки, четыре штуки, О! Фотка егоной бабы. Смотри-ка, симпотная. По ходу, недолго горевать будет.
– С чего ты так решил, начальник? – спросил Шмат.
– Потому что. Чем симпатишней, тем больше рядом ухарей.
Твою мать. Он точно гаишник, может он психолог? Или экстрасенс? Видать, я недооценивал гаишников. Этот точно дар свой здесь хоронит. В каком-нить реал-шоу про экстрасенсов или психологов давно бы состояние сделал.
– Записал, Серый? Ок. Продолжаем. Вот и наши денежки. Переписываем. Семь купюр по сто рублей, две по пятьсот, одна тысячная. Две по пять тысяч писать не надо. Это премия от усопшего, что мы оберегли его частную собственность от мародеров и асоциальных личностей. Тааак, продолжаем. Опансон. Вы оба, ну-ка, глядите, кто из леса появился?
– Где, начальник? – это Пичуга проявил бдительность.
– Развернитесь и смотрите в лес, я сказал. Серый, поди сюда, – и уже шепотом, – Гляди, четыреста «евриков». Пополамим вместе с пятикосаревыми. Смена удалась.
– Угу.
Ну, твою ты реальность. Ну, где у наших людей совесть? Ведь последнее забрали. Если не вознесусь, то найду этого старлея и буду ему пакостить до тех пор, пока в нем совесть не проснется. А еще анонимку на него накатаю отцу нашему создателю. И насобираю по крупицам на взятку Cатане, ибо светит ему не царствие небесное, а ад, ив нем самый горячий котел, и самый холодный кондиционер над котлом. Пусть вечно с насморком в аду мучается.
Закончив описывать содержание карманов, старлей запечатал конверт. Шмат и Пичуга подписали какую-то бумажку, вроде как о том, что конверт запечатали при них.
– Ну, вот и все, – бодрым голосом сказал старлей, – Значится так, расхитители гробниц и придорожных трупов. Данные на вас у нас есть, если че– вас вызовут в ваше местное отделение полиции, и рекомендую не появляться, ибо брякнете еще че не то. Тогда один снова пойдет по триста шестой, второй «прицепом». Ясно?
– Да поняли уже, начальник. Можно идти?
– Можно Машку за ляжку. Козу на возу. Телегу с разбегу. А у нас говорят «Разрешите».
– Разреши идти, начальник? Вроде как все подписали.
– Валите уже, вон и труповозка чешет, и кто-то еще. Бляяя. Да это наш ответственный по смене, его-то че принесло?
Тут старлей шикнул на бродяг:
– Хрена ли стоим?! Команды «Бегом» ждем?
Раздался удаляющийся топот и шум ломающихся кустов. Ну, вот и карету подали, и почетный караул. Эх. Пора в путь дорогу, к последнему порогу.
Глава 3
Рядом, судя по звукам скрипения разных агрегатов, остановились несколько машин. Как минимум одна из них большая и старая, шума и возможной вони от нее, должно быть много, так как, тарахтела она как трактор Беларусь, она встала почти вплотную к моему телу. Эх. Никто нас, усопших, не уважает, только и норовят обидеть, ограбить, нажиться на нас– никакого сочувствия. С уважением-то понятно, его отродясь не было.
– Здорово, Питрищев!
– Здравия желаю, товарищ майор!
– Че у нас тут хорошего?
– Да вот. Летчик долетался, влетел в бедного казаха! У того шок, и разбитая левая фара. Мы досмотр произвели: казах чистый, арбузы везет. Вам парочку приготовил и вот, – судя по шуршанию бумаги, старлей что-то передал майору.– Сертификат соответствия.
Вот гадом буду, я почти увидел, как у майора что-то мелькнуло в зажатой руке, и они со старлеем перемигнулись. Е-перный ты театр. Коррупция, коррупция. Давайте уже заканчивать, ну в натуре не смешно уже. Я уже что-то хочу на столик мраморный, отдохнуть и, наконец, упокоиться.
Голоса звучали все тише, видимо гаишники стали удаляться. Зато на арене появились новые персонажи, судя по отсутствию культуры речи, не сильно обремененные воспитанием – сплошной мат и незамысловатый юмор. Похоже сотрудники ритуальной конторы:
– Ну шо, Хоша, свежачок?!
– Ну, типа, да. Че, перекурим и грузить, или загрузим и покурим?
– Хоша, вот я думаю, мало нам платят. Вот за че мы этого потащим, ваще и бесплатно?
– Слышь, Зяблик, бля. Какого ты тут начал? Шеф с ментами на подвязках, у них взаимозачет и конверсия. Так что завали едало, хватай носилки и грузи этого… ну как его… в общем убиенного, а я помолюсь.
– Хоша, ты че, мля? А як я его на носилки один-то заволоку? А потом в машину як?
– Хреном об косяк и хренак. Давай, не скули, тащи этот балласт, а у меня молитва. Кстати, за тебя, фуцана, тоже молюсь. Вишь, как нам прет. Работа валит.
Я, конечно, по-прежнему ничего не чувствовал, зато слышал, как Зяблик, пыхтя, волок меня до машины.
– Бля, Хоша, вот же гад. Приближенный шефа. Молится по пятнадцать раз на дню. И постоянно, когда волочь надо всяких.
Я в афиге. Это я всякий? Да ты, бычара, от меня бы при жизни огородами бегал. Тащи, давай, да аккуратнее, имей уважение. Все-таки несешь почти святого человека. На горе которого дважды за день умудрились нажиться. И вы тоже по ходу не за «спасибо» робите. А то, что у вас там все напутано, это не мой проблем.
Судя по громкому «бум», мое несчастное тело грохнулось об пол труповозки, и, судя по не менее громкому «хрясь», на меня уронили носилки. Вот гадом буду, но как только будет возможность, возьму бумагу и ручку и накатаю на этих негодяев закладную. Всю правду напишу, а если еще и разозлюсь, то пипец им, такого насочиняю, что их побыстрее ко мне заберут. А тут уж я с ними по-свойски поговорю: с ноги, с локтя, будут они огребать, как боксерская груша. Ну где хоть капля-то уважения?
Громко «зарычала» машина, и раздался из динамиков хриплый голос очередного шансонье, который просил неведомого мне художника, расписать его «под хохлому церквями с куполами, лодками с парусами». Все-таки видимо мой разум застрял в теле. А вот что с этим делать, я не знал. Ощущений я никаких не испытывал, и это пугало больше всего.
И вдруг почему-то мне вспомнилось последнее свидание с Ленкой на заднем сидении почившей тойоты. Уверения в том, что обязательно все будет хорошо. Как потом, не найдя в родном дворе места припарковаться и вынужденно приткнувшись в соседнем дворе, проклиная по пути домой темень и ямы на тропинке, я спалил свою благоверную, целующейся с каким-то мужиком в джипе. Как я тихо подофигел, и стоял, курил сигарету в кулак, чтоб огонек не выдал моего присутствия. Запомнил номер, решив все «пробивки» отложить на потом. Жена выскочила из машины, упорхнула к подъезду и, пикнув домофоном, скрылась в дверях. Я, прождав контрольные полчаса, поднялся в квартиру. Супруга, как ни в чем не бывало, хлопотала по домашним делам. Сын Санька, увидев меня на пороге, протопал ко мне, выпучив радостно глазенки и лопоча «тички». Тичками он звал игру «Злые птички» в моем телефоне. Решив оставить разборки на потом, я скинул кроссовки и, повесив на плечики куртку и подхватив Саньку на руки, пошел в маленькую комнату. Мама, лежа на диване, смотрела очередную «мыльную» мелодраму и от всей души сопереживая главной героине, которая, судя по сто пятидесятой серии, уже успела потерять единственного сына на вокзале в очереди за мороженным, в то время как егойный папаша потерял стыд и совесть вкупе с трусами у очередной белокурой любовницы. Вот им хорошо-то в Мексике. Их бы к нам в Россию, да на «голый» оклад, да к нашему ЖКХ– вот тогда б они точно горя хапнули, сначала в очереди в поликлинику, потом в сбербанке.
– Мамульчик, привет! Как делишки? Чего хорошего?
– Привет. Да вот смотрю, представляешь, у Ельзы-то горе. Ее козел ей изменил с какой-то секретуткой на фирме. А ведь она сына потеряла. Но мне кажется, что его все-таки похитили. Был там тип на вокзале, не то мексиканец, не то араб. Не поняла кто, но рожа бандитская.
– Ясно. Ты как себя чувствуешь? Санька не сильно достает?
– Да одолел уже со своими Птичками, ходит и спрашивает «тички» да «тички», а они только в твоем телефоне, а ты дома не бываешь. Вот помру, кто хоронить-то будет? Ты вечно не понять где, твоя вечно в компьютере, Санька без присмотру. Вы за ребенком-то смотреть будете? Я же не вечная, а он все «тички» да «тички».
Санька, услышав любимое слово, начал дергать меня за ворот джемпера:
– Папа. Давай тички!
– Ладно. Пошли, поиграем. Поцелуй бабулю и пойдем играть.
Санька засиял.
– Ладно, мамульчик, мы тебя любим, так ведь, Санька? Позже заскочу, поговорим.
Санька, сложив губы «трубочкой», потянулся к маме. Мама чмокнула его, он обнял ее за шею и что-то пролепетал ей в ухо на своем на детском. Мама нежно шлепнула его по попе.
– Давайте, идите, у меня сейчас новости, потом поговорим.
…Из воспоминаний меня вырвал скрип тормозов и хлопанье дверей. Приехали, кажись. Ну, вот и типа того, последняя пристань. Послышался скрип колесиков и невнятное бурчание. Это, по ходу, мои сопровождающие прикатили каталку и сейчас нежно и ласково повезут меня в морг.
Продолжение следует....
Если Вам понравилась статья, ставьте 👍. Оставляйте комментарии. Буду рад узнать Ваше мнение.