Книга Эрика-Эмманюэля Шмитта «Оскар и Розовая Дама» - трогательная и поэтичная повесть-притча, одиннадцать писем Богу от больного раком мальчика по имени Оскар. Одиннадцать смешных, подчас грустных, жизнелюбивых посланий. История о вдохновляющей силе дружбы, вере, ценности каждого прожитого дня и о том, как много любви и добра может вместить даже короткая жизнь. Прочтите одно из этих писем.
Дорогой Бог!
Браво! Ну ты силен. Не успел я отправить тебе письмо, как уже получил ответ. Как это у тебя выходит?
Сегодня утром, когда я играл в холле в шахматы с Эйнштейном, Попкорн заглянул туда, чтобы предупредить меня:
— Здесь твои родители.
— Мои родители? Не может быть. Они приезжают только по воскресеньям.
— Я видел их машину, красный джип с белым верхом.
— Да быть не может.
Пожав плечами, я вернулся к шахматной доске. Но не мог сосредоточиться, к тому же Эйнштейн прихватил мои фигуры, и это меня еще сильнее взвинтило. Его зовут Эйнштейн вовсе не потому, что он умнее других, просто у него голова в два раза больше. Сдается, что там, внутри, вода. Жалко, что это стряслось именно с мозгом, а то Эйнштейн мог бы такого натворить...
Увидев, что дело идет к развязке, я прекратил игру и потащился за Попкорном в палату, выходящую окнами на автостоянку. Он был прав: это точно прибыли мои.
Надо тебе сказать, Бог, что наш дом отсюда далеко. Я не понимал этого, когда жил там, но теперь, когда я там больше не живу, мне кажется, что это и вправду далеко. К тому же родители могут навещать меня лишь раз в неделю, по воскресеньям, так как по воскресеньям они не работают, ну а я тем более.
— Ну, убедился, кто прав? — сказал Попкорн. — Чего ты мне дашь за то, что я тебя предупредил?
— У меня есть шоколадные конфеты с орехами.
— А клубники больше нет?
— Нет.
— О’кей, тогда сгодятся и конфеты.
Конечно, я не имел права подкармливать Попкорна, его положили в больницу как раз затем, чтобы он похудел. В девять лет — девяносто восемь кило при габаритах метр десять на метр десять. Единственное, что он мог на себя натянуть, это был американский полосатый свитер-поло. Притом от этих полосок у всех начиналась морская болезнь. Честно говоря, ни я и никто из моих друзей не верим, что ему когда-нибудь удастся похудеть, он вечно ходит такой голодный, что нам становится его жалко и мы подсовываем ему недоеденные куски. Что такое жалкая шоколадка по сравнению с такой массой жира! Конечно, может, мы и не правы, но ведь даже сиделки прекратили начинять его слабительными свечками.
Я вернулся в свою палату, ожидая, что родители вот-вот заявятся. Поначалу я, запыхавшись, не понял, сколько прошло времени, потом сообразил, что они уже двадцать раз добрались бы до меня.
Вдруг до меня дошло, где они могут быть.
Я выскользнул в коридор, никто меня не заметил; спустился по лестнице, потом в полутьме доковылял до кабинета доктора Дюссельдорфа.
Точно! Они были там. Из-за двери доносились их голоса. Я совсем выбился из сил, поэтому пришлось выждать несколько секунд, чтобы сердце успокоилось, и вот тут-то все и стряслось. Я услышал то, чего не должен был слышать. Мама рыдала, доктор Дюссельдорф повторял: «Мы уже все испробовали, поверьте, мы уже все испробовали», и мой отец отвечал севшим голосом: «Я в этом уверен, доктор, я в этом уверен».
Я застыл на месте, приклеившись ухом к железной двери. Не знаю, что было холоднее — металл или я сам.
Потом доктор Дюссельдорф сказал:
— Вы хотите навестить его?
— У меня просто не хватит духу, — ответила моя мать.
— Нельзя, чтобы он увидел, в каком мы состоянии, — добавил отец.
И вот тут я понял, что мои родители просто трусы. Нет, хуже: трусы, которые и меня считают трусом!
Издание вышло в рамках благотворительного проекта «Жизнь на всю оставшуюся жизнь» Благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» и эксклюзивно представлено в книжных магазинах «Читай-город» и «Буквоед» Половина средств, вырученных от продажи каждого экземпляра, будет перечислена в фонд «Вера», который занимается системной помощью неизлечимо больным взрослым и детям.
