Открыв глаза и потянувшись на широком ложе в своих покоях на самом верху темной башни, Саурон увидел рядом не лицо обожаемого темного вала, как вы могли бы подумать (тем более что тот никогда не спал), а безобразную морду начальника стражи орков. От одного только вида застывшей в умильно-почтительном выражении бородавчатой серо-зеленой рожи орка, похожего на влюбленную жабу, хотелось закрыть глаза обратно и никогда, никогда больше не открывать. А уж когда тот приблизил морду к господину, открыв рот, и, прокашлявшись, начал читать утренний доклад о состоянии дел в Ангбанде и окрестностях, попутно обдав господина запахом тухлятины изо рта, Гортхауру осталось только поблагодарить Эру за то, что он вполне мог обойтись без того, чтобы дышать и обонять это амбре. Не желая это терпеть, наша золотоволосая бестия перевернулся на другой бок, царственно махнул на мерзкую жабью рожу рукой, повелевая скрыться с глаз и принести утренний аперитив.
— Крови нолдор мне, да побыстрее!
Орк почтительно поклонился и, кланяясь и пятясь, как японец, вышел. Саурон улегся поудобнее и зарылся в одеяло, надеясь поспать ещё денёк-другой, — я не уверен, спят ли майар как обычные люди, но тем не менее, — сон к нему не шёл. "До чего же всё-таки мерзопакостные твари эти орки, — думалось ему, а перед глазами так и стояла жирная бородавчатая морда орка. — Неужели повелитель Моргот не мог оставить в них чуть побольше от эльфов? Хм. Пожалуй, спрошу у него об этом за завтраком!"
И он вскочил, повинуясь внезапному приливу сил и энергии. Надел своё черный шелковый халат с эмблемой Всевидящего Ока, подвязал его тёмно-красным, как кровь невинно убитых эльфов, кушаком, набросил на плечи мантию, нацепил собственноручно выкованный венец, повертелся перед серебряным зеркалом так и эдак, разглядывая свою стройную точёную фигуру со всех ракурсов. Затем взгляд его по чистой случайности скользнул влево, к двери в покои, которая так и осталась незакрытой. В образовавшуюся тёмную щель просовывалась широкая морда недавнего орка — по-видимому, тот уже давненько наблюдал за господином, так как уродливая пасть его была полуоткрыта, а по двойному подбородку стекали слюни. В целом тот очень напоминал верную собаку, мопса или бульдога, жаждущего, чтобы хозяин его погладил. Или, ещё вернее, гигантскую дрессированную рогатую жабу.
Саурон взвизгнул от неожиданности и возмущения, как подловленная папарацци в гримерке известная актриса, и швырнул в орка-вуайериста первой попавшейся под руку вещью — ею оказался подаренный истерлингами кинжал, который, к счастью орка, решившего в этот момент поклониться, пролетел ровно над его макушкой. Тупое творение Моргота истолковало возмущенный крик как приветственный.
— Вот, принёс вам выпить, господин Саурон!
— Я Майрон! — отозвался тот, по привычке споря и не желая примириться с данным нелестным прозвищем.
— Как пожелаете, господин.
Орк снова поклонился, протягивая поднос, на котором стоял высокий бокал загустевшей, но всё ещё светлой эльфийской крови. К нему влюблённый в повелителя начальник стражи нарвал мордорских ядовитых колючек и выращенных в подвалах пленными роз, поскольку не был уверен, что именно более придется по сердцу его жестокому властителю. Саурон брезгливо посмотрел на эту незатейливую икебану, осторожно протянул мимо колючек узкую бледную кисть, ухватил бокал за ножку и выпил. Сразу же стало веселее, небо Мордора перестало быть черным и мрачно нависшим над землей, а стало, ну, на крайняк, темно-серым и родственно-близким, и даже крики истязаемых внизу нолдор превратились в сладкую для его ушей музыку.
— Я давно хотел сказать вам кое-что, господин Майрон... Но рядом с вами почему-то тупею и не могу связать и двух слов!
— Да тебе это и не нужно, дорогая моя жаба, — покровительственно захохотал Саурон, потягивая кровь из бокала и искоса смотря на влюбленного монстра. — Всё, что тебе стоит помнить — это пару боевых приказов на черном наречии, а больше в твоей башке просто не уместится!
— И всё же, хочу, чтобы вы знали, господин: я люблю вас! Горячо, страстно! Пусть вы никогда не говорили, что я тоже дорог вам, никогда не просили остаться... — произнес он дрожащим голосом. По круглой морде потекли слезы, второй подбородок тоже мелко затрясся, как желе.
"Он в меня влюбился, — захохотал мысленно золотоволосый объект орковых чувств. — Ха-ха, вы слышали?"
А вслух сказал:
— Принеси-ка тазик, любезнейший! Меня сейчас стошнит!
— Но я верю, что все эти знаки внимания, этот кинжал, кинутый вами сегодня... Они дают мне надежду на взаимность! — продолжило влюблённое создание.
Саурон тем временем, отхлебнув ещё нолдорскую кровь, облизнулся, растянул рот в злодейски милой улыбке, вылил за шиворот орку остатки и торопливо выбежал из своих покоев, не дожидаясь, пока толстомордый страж не перейдет к активной части ухаживаний (тем более, что у него не было уверенности, что тот не задавит его живой массой, если что). Вслед ему неслись опечаленные возгласы очарованного обаянием темного майа, умоляющие остаться и принять орка таким, каков он есть. "Тьфу ты, гадость какая! — думал брезгливо Саурон. — И ведь это уже двадцатый по счету за всё время!"
Правда, мысли о влюбленном орке не задержались надолго в его памяти. Он снова захохотал, вспоминая морду орка, вскочил на перила и, скатившись по ним вниз, вскоре быстрым шагом входил в обеденный зал, где уже восседал на троне Моргот, с жадностью чем-то закусывая. Должно быть, нежным эльфийским мясом или другой изысканной дичью.
— Присоединяйся, золотце, — прочавкал он ему, указывая на свободный стул.
Саурон принял обыкновенный пафосно-надменный вид, как бы говоря "Я выше низменных побуждений и этой вашей жратвы", но наткнувшись на горячий взгляд хозяина, послушно опустил глаза и сел рядом. Стол был пышно сервирован.
— У меня появилась идея насчет орков, хозяин, — обратился он к жадно обгладывающему чью-то берцовую кость Морготу.
— В cамом деле? — прошамкал тот.
— Да. Почему они так уродливы? Неужели хотя бы тех, кто будет прислуживать непосредственно моей прелести, нельзя было сделать чуть эстетичней на вид? Утром один из них заявился ко мне в спальню, — Моргот, меня чуть не стошнило!
— Это не от того, прелесть моя, — ехидно ответил ему хозяин.
— Неужели их нельзя было оставить хоть чуть более похожими на эльфов? — раздраженно протянул Саурон, капризно изогнув губы.
— Как будто ты не знаешь эльфов, золотце. Они же необучаемы! — хохотнул Мелькор.
— И всё же я попытаюсь!
И Саурон, опасаясь опоздать к пыткам пленников, выбежал из зала, подхватив полы одеяния, чтоб не путались в ногах.
— Давай, давай. Кто ещё кого укротит, это мы посмотрим, — донеслось ему вслед, но он уже ничего не слышал.