Мексиканская антропология установила тесные отношения с центральным государством, включая Национальную школу и Музей антропологии, два крупных работодателя (Национальный институт коренных народов, агентство по управлению антропологическим, историческим наследием и стипендиям), присутствующих в школьных программах с начальных школ до университетов.
Этот подход оспаривался с конца 1940-х гг., утверждая, что препятствием для латиноамериканской реальности стали не сами основополагающие народы, а скорее постоянные колониальные отношения между региональными элитами метисов и коренными народами, которые препятствовали изменениям.
Но наука пошла дальше, исследуя древнюю историю страны ставя под сомнение позицию этих метисов как носителей современности.
Проследив связь, трансформацию Центрального правления в Мексике от эпохи ацтеков через испанский колониализм до подъема революционной элиты 20-го века.
Эта доктрина связывала отсталые мексиканские институты, такие как гасиенды (большие земельные владения) закрытые общины аборигенов, с самой передовой динамикой мировой экономики.
Интеллектуально сместив фокус антропологии с культурных черт на классовые связи, выдвинув на первый план крестьянские исследования.
Эксперты доблестно трудились над повышением качества антропологического образования, включая глубочайшие теоретические знания и сложнейшие полевые методы.
К концу 1960-х годов антропологи, будучи частью широчайшего движения латиноамериканских студентов за демократию и социальную справедливость, столкнулись с тесной связью между мексиканской антропологией и её государством.
Интеллектуально это привело к главным, тайным спорам между теми, кто видел крестьян исчезающими в ортодоксальными марксистскими рабочими классами, и теми, кто видел отношения крестьянина-государства.
К 1990-м годам стали видны ограничения в этой работе. Не понимаемая Марксистская ортодоксия иногда подменялась серьезной полевой работой.
Что важны, сами коренные народы требующие, чтобы к ним относились серьезно в традиционном плане, а не как к социальным сословиям.
Принципиальные светские движения возникли среди аборигенов в Чьяпасе, Оахаке и других местах, что одновременно бросает вызов капиталистической глобализации, авторитарной латиноамериканской стране, местному расовому/классовому неравенству.
Мексиканские и зарубежные антропологи в силу сочувствия и необходимости пересмотрели свои рамки, уже не противопоставляя, а скорее сближая культуру и политическую экономию.
Американские и другие зарубежные антропологи приезжали в Мексику, часто как романтические интеллектуалы, изгнанные из буржуазных обществ в поисках цивилизованных отличительных, экзотических вещей.
Это привело к влиятельному понятию народной культуры, интегрированному традиционному местному обществу, образу жизни.
Другие сосредоточились на наиболее доколумбовых особенностях коренных мексиканских культур, обычно находя их в эзотерике ритуального исполнения.
Тем не менее эмпирическая основа для народного идеала ошибочно, игнорируя жестокие конфликты, неравенство в сельской местности.
Американские учёные, не редко взаимодействуя с мексиканскими, взяв Мексику как центральную площадку для обсуждения вопросов традиционных изменений, таких как теория модернизации и ее критика.
Некоторые из избранных исследований касались экономики ритуалов в общинах аборигенов с точки зрения внутриобщинных, внешних производственных, властных отношений. Последние работы сошлись в фокусе общественного движения современной мексиканской антропологии.
Наряду с этой интеллектуальной историей важно осознавать, что сама
Мексика глобально изменилась.
Страна урбанизировалась.
Американские и мексиканские эксперты последовали за перемещенными крестьян, пролетариата с плантаций в города.
Этнографы показали, что бедные слои общества проживающие в маргинальных районах крупных городов, имеют организованные социальные структуры социально изолированными индивидами.
Массовые промышленные рабочие классы появились во внутренней промышленности на глобальных экспортных фабриках, они были посвящены сборке потребительских товаров для более богатых стран.
Основные изучения новых глобальных пролетариатов были проведены в Мексике, причем основное внимание в них уделялось взаимодействию между равенством отношений, гендерной проблематикой и экономикой домашних хозяйств.
Еще одно коренное изменение-появление крупных средних классов(не изучено).
Наконец, её миграция в Соединенные Штаты велика и масштабна. Это обеспечило благодатную почву латиноамериканским и американским антропологам, работающих вместе.
Они были лидерами в разработке концепции транс национализма, то есть социокультурной практики, которая пронизывает условные единицы, как Мексика и США. Миграция тесно связана с границами (например Мексики с Соединенными Штатами и с Белизом и Гватемалой), и в последнее время антропология начала бороться с парадоксальным сочетанием культурного пересечения, экономического неравенства и политических стен.
Мексика-это место почти бесконечной сложности и культурного богатства являющейся одним из самых стимулирующих творческих из всех антропологических локаций