Недавние работы в области когнитивных и нейробиологических наук указывают на важную взаимосвязь между эмоциями и моральными суждениями.
Основываясь на этих данных, некоторые исследователи утверждают, что эмоции являются источником наших интуитивных моральных суждений. Однако, несмотря на богатство корреляционных данных между эмоциями и моралью, современные неврологические, поведенческие, развивающие и эволюционные данные недостаточны, чтобы продемонстрировать, что эмоции необходимы для принятия моральных суждений.
Вместо этого, источником моральных суждений является причинно-следственная психология; эмоции часто вытекают из этих суждений, служащие главной ролью в мотивировании морально значимых действий.
Роль эмоций в нашей нравственной психологии уже давно является предметом философских споров.
Критически часто задают вопрос: влияют ли эмоции на моральные суждения или же они просто мотивируют действия, имеющие отношение к морали?
В последнее время неврологические и поведенческие данные были сгруппированы в пользу утверждения, что эмоции необходимы для морального суждения, если не необходимы и достаточны.
Нельзя точно сказать, что такие выводы оправдывают имеющиеся доказательства. Хотя утверждение о том, что эмоции играют определенную роль в нравственном мышлении и моральной мотивации, находит широкую поддержку, имеющихся данных недостаточно для объяснения того, когда и как эмоции влияют на наши моральные суждения.
Существующие данные не могут установить синхронность утверждения, что эмоции частично или полностью составляют наши моральные способности, и не могут установить диахроническую способность, что эмоции необходимы для развития наших моральных способностей.
Эмоции играют важную роль в нашей моральной психологии.
Давно признано, что нарушение моральных норм эмоционально тяжело. Более того, хотя наши эмоции не всегда мешают нам обдумывать предосудительные с моральной точки зрения действия, чувство вины и стыда обычно заставляет нас прекратить безнравственные действия.
Действительно, психопаты, не обладающие способностью сопереживать и чувствовать вину, часто не способны подавлять свои склонности к насилию.
Такие наблюдения обеспечивают фон, на котором должна быть понята роль эмоций в моральной психологии. Однако они также согласуются с различными концептуально и эмпирически различимыми утверждениями о взаимосвязи между эмоциями и моральной психологией, причем до сих пор как минимум четыре из них были конкретно затронуты:
- Воспринимаемые нарушения нравственности часто вызывают презрение, стыд, гнев или отвращение
- Эмоции часто приводят к морализации, например, когда отвращение культивируется на службе политически коварной цели выведения людей из сферы морального беспокойства.
- Неврологические исследования показывают, что эмоциональные структуры привлекаются для принятия моральных суждений.
- Морально значимые действия часто эмоционально мотивированы, появляясь на ранних стадиях онтогенности и филогении.
Во-первых, хотя эмоции сопровождают некоторые из наших моральных суждений, это не означает, что эмоциональные реакции составляют такие моральные суждения.
Во-вторых, хотя эмоции иногда приводят к морализации, это согласуется с гипотезой о том, что эмоции лишь привлекают наше внимание к нравственно значимым чертам окружающей нас среды, привлекая внимание и вызывая заметное моральное познание.
В-третьих, существующие неврологические данные недостаточно точны, чтобы продемонстрировать причинную или временную роль эмоций в моральной психологии.
Наконец, мы не возражаем против четвертого требования. На самом деле, мы не только аплодируем попыткам понять роль эмоций в мотивации морального действия, но и полагаем, что это, возможно, самая важная роль.
Однако чаще всего выдвигается гипотеза, что эмоции необходимы и достаточны для обладания моральными принципами, что моральное суждение это не что иное, как пребывание в определенном эмоциональном состоянии, и что эмоциональные структуры привлекаются при принятии некоторых или даже всех моральных суждений.
Кроме того, опираясь на давнюю философскую традицию, некоторые ученые-когнитологи недавно предположили, что сочувствующая озабоченность необходима как онтогенетически, так и филогенетически для развития родового альтруизма, взаимного альтруизма и даже настоящего альтруизма.