Жизнеутверждающая история Станислава Курилова.
Людям, рожденным после 1991 года, никогда не понять, что такое СССР. Плюсы вроде бы понятны – бесплатное образование, проговариваемое равенство для всех слоев населения, понятное будущее на годы вперед. Минусы уже не так очевидны, и их можно описать одним словом – несвобода – слова, путешествий, мыслей.
В 1974 году счастливчики, которые в СССР ловили волны «Голоса Америки», через глушилки услышали: «Гражданин Советского Союза бросился в Тихий океан с борта лайнера. После трех суток в воде он самостоятельно вышел на филиппинский берег». Наверняка люди у радиоприемников вздохнули с радостью – хоть кому-то удалось вырваться.
Героического беглеца звали Станислав Курилов. Он родился в 1936 году в казахстанском Семипалатинске. Слава был обречен на то, чтобы связать жизнь с морями и океанами. Родители удивились, когда вместо первого слова «Мама» или «Папа» малыш произнес «Вода». Но мать боялась, что сын захлебнется, и запрещала ему купания с друзьями. Он учился плавать по ночам в пионерском лагере.
По возвращении домой, чтобы его не дразнили маменькиным сынком, Слава переплыл реку Иртыш шириной в полкилометра. Он едва не попал под колеса парохода (винтов у судов тогда еще не было), невероятно устал, но достиг цели. Домой мальчик брел целый день, без одежды – осталась на том берегу – попал под грозное молчание матери, что страшнее ругани, зато больше никогда не слышал в свой адрес обидное прозвище.
В 15 в библиотеке Курилов наткнулся на подростковые книги и запоем читал о приключениях и увлекательных странствиях. «Остров сокровищ», «Граф Монте-Кристо», «Робинзон Крузо» подтолкнули его к побегу из дома в Ленинград, но возраст и отсутствие визы с пропиской не пустили его в плавание. «Там я впервые увидел море. Это был Финский залив. Я вошел в одежде в воду по пояс и дал себе клятву, что вернусь», – вспоминал Слава.
Но после школы его не взяли в мореходное училище из-за близорукости и зарубили мечту о путешествиях на кораблях. На медкомиссии так и сказали: «Молодой человек, о море даже не мечтайте». Через пару месяцев страданий Курилов узнал, что с плохим зрением берут в океанографы, и перенастроил сознание на эту специальность.
В гидрометеорологическом институте он встретил главу лаборатории Анатолия Майера и узнал от него все о подводном плавании. Майер нарочно ставил студентов в трудные ситуации и научил их любить риск. «В опасной ситуации время на размышления у тебя в пределах задержки дыхания, – говорил преподаватель Славе, – нужно быстро принимать правильное решение, а иначе лучше вовсе не соваться в море».
Группу Майера вместе с Куриловым приглашал на совместные исследования в Тунисе сам Жак-Ив Кусто. Но сестра Славы вышла замуж за индуса и затем переехала в Канаду – поэтому молодому исследователю не дали визу. Сначала просто без объяснения причин, а через год смилостивились до унизительной формулировки «Посещение капиталистических стран считаем нецелесообразным».
Чтобы не впасть в уныние, Курилов искал ответы в религии и занялся йогой. Он легко выполнял все асаны, так как еще в школе попал в сборную Казахстана по спортивной гимнастике. На первом уроке физкультуры Слава единственный из класса не подтянулся ни разу и навсегда запомнил, как его пристыдил учитель. «Посмотрите на эту девчонку», – начал обидную речь физрук. Через семь лет после того урока они встретились на каких-то отборочных соревнованиях. Курилов сделал сальто на выходе с перекладины и приземлился перед тем учителем, который судил турнир. Мужчина незаметно подмигнул атлету – мол, хорошо на тебя подействовали те слова.
В ноябре 1974 года Славе на глаза попадает объявление в газете. «Ленинградцы! Если у вас отпуск зимой, бюро путешествий и экскурсий приглашает вас на экватор! Вы совершите необычное путешествие по новому маршруту «Из зимы в лето!». Самый большой лайнер страны «Советский союз» совершал турне в никуда – 20 дней кружил по океану без остановок в заграничных портах, поэтому для круиза не требовалась заграничная виза. Он сразу понял, что это шанс сбежать из душного Союза и что обратный билет не потребуется.
Курилов тяжело попрощался с друзьями и не мог им сказать, что, вероятно, видит их в последний раз. Перед отлетом во Владивосток, откуда стартовал круиз, он бродил по Ленинграду и набрел на незнакомую улочку. Там путник заметил церковь, в которой шло праздничное богослужение. Пение хора унесло его куда-то ввысь, Славу охватили любовь, тишина и покой.
Дома он рано лег спать и увидел во сне четверых людей в белых одеждах. Трое как будто общались между собой, а взгляд четвертого странника Курилов почувствовал на себе чуть позже. На месте его лица йог приметил золотой свет и почти ослеп от него. Постепенно он рассмотрел единственное, что смог, – глаза. «На следующее утро я был полностью под впечатлением от этого сна. Я ясно понимал, что скоро со мной случится что-то необычайно важное. И еще понимал, что то, что случится – каким бы оно ни было, жив я буду или мертв, – будет хорошо для меня», – признался Курилов.
Из Ленинграда на корабль «Советский Союз» прилетели 13 человек, а со всей страны – и того больше. Молодые пассажиры пили вино, загорали, купались в бассейне, тусовались, флиртовали друг с другом – вели себя, как самые свободные люди на Земле. Слава Курилов в это время искал карту с маршрутом лайнера, чтобы сбежать из заточения. Ее он обнаружил на третий день и решил, что лучше прыгнуть в океан у острова Сиаргао – тогда корабль подплывет поближе к берегу и можно будет исчезнуть.
Когда Слава стоял с картой у палубы и изучал ночное небо, к нему подошла улыбающаяся девушка. «Да вот, ищу счастливую звезду и никак не могу найти», – ответил молодой мужчина на ее вопрос, что он высматривает. «Мне тоже когда-то казалось, что мое счастье где-то среди звезд», – не смутилась леди. Она оказалась астрономом и быстро научила Курилова, как находить созвездия и под каким углом их ожидать.
В День X Станислав не вышел на завтрак и ничего не ел на обед – знал, что перед длительным заплывом желудок должен быть пустым. Его пригласили в каюту на пару рюмок коньяка ленинградские девушки. «Ты какой-то странный сегодня, Слава», – внезапно заметила одна из них. Чтобы не вызвать подозрений, океанограф с улыбкой поднял бокал: «За милых женщин!»
После ужина он собрал в сумку маску, ласты и трубку и накрыл их полотенцем, чтобы не вызвать подозрений. «Молодой человек!» – окликнул его кто-то по пути из каюты. Курилов нервно обернулся, и незнакомец спросил его, как пройти в радиорубку. Слава объяснил и на всякий случай пронаблюдал за движениями собеседника – на «Советском Союзе» хватало стукачей. Он неслышно выдохнул и услышал, как на танцах играет песня «Голубка». «Когда из твоей Гаваны уплыл я вдаль», – пело из репродуктора.
На корме главной палубы, откуда планировался прыжок в океан, на раскладушке сидели три матроса. Время поджимало, судно уносило от Сиаргао все дальше. Курилов поднялся на шлюпочную палубу, вернулся и увидел, что двое юнг куда-то ушли, а третий развернулся к нему спиной. Он перелез через борт, что есть силы оттолкнулся и ухнул в воду.
Слава пролетел 15 метров, удачно вошел в гладь ногами, всплыл на поверхность и замер от страха. На расстоянии вытянутой руки к нему приближался гигантский винт лайнера. Еще пара секунд, и беглеца разрубит на части. Курилов вяз в массе воды, его все сильнее засасывало туда, под корабль.
Но в следующее мгновение какая-то сила откинула океанографа подальше – струя от винта отбросила его в сторону и спасла жизнь. Слава не успел испугаться, поэтому задержал дыхание, нырнул и максимально долго сидел под водой, пока прожекторы лайнера не пройдут мимо. Он сбросил ненужную сумку с полотенцем и потихоньку погреб туда, где, предположительно, находился остров. Часы показывали 20:15.
Первое впечатление Курилова – тишина, он один на один с океаном. Сначала он нервно оглядывался и ждал бортовые огни лайнера – это бы значило, что его отсутствие заметили и развернулись за беглецом. Но корабль отплывал все дальше, и переживания йога все стихали и стихали. Слава четко запомнил первую мысль: «Зато ты теперь окончательно свободен! Разве не этого ты так страстно желал?»
Он ориентировался по едва заметным огням «Советского Союза», а когда те пропали из виду, несколько раз сбивался с курса. Остров впереди так и не просматривался, поэтому в какой-то момент Курилов понял – он здесь совершенно один, помощи не будет. За густыми облаками не было видно звезд, чтобы держать ориентир, поэтому Слава плыл и плыл, плыл и плыл в надежде, что достигнет хоть какой-то цели.
Океанографа обуял страх. Дыхание и сердцебиение стали учащенными, судороги стали сжимать горло. И тут Слава вспомнил, как воспитывал в себе бесстрашие – в 7-8 лет ходил по кладбищу и убеждал себя, что ничего не существует. Он удержал концентрацию на несколько секунд и справился с приступом.
Спустя несколько часов облака исчезли, и пловец увидел Юпитер, а за ним и пояс Ориона. По звездам он двигался вперед, пока не увидел на западе какие-то огни. Курилов погреб к ним, пока те не пропали. Еще через пару часов земля так и не появилась, и героя охватило отчаяние. Он осмотрелся в поиске доски или бревна, чего-то такого, за что можно зацепиться и отдохнуть. Но ничего похожего на плот не нашлось. К этому моменту уже давно светило солнце, и Слава смертельно устал. Выбора не было.
Наступила вторая ночь в океане, Курилов не чувствовал ни усталости, ни боли. На видимом участке суши загорелись огни, но плыть до них еще было очень долго. Внезапно Слава почувствовал жжение в руке, груди и шее и увидел неподалеку небольшие светящиеся палочки. Потом уже он узнал, что это медузы-физалии, и прикосновение их щупалец вызывает сильные ожоги и паралич. Беглец, на всякий случай, благоразумно отплыл подальше от них.
Ближе к полудню третьего дня Курилов заметил корабль. Он решил, что судно послано ему богом, и потому изо всех сил кричал и размахивал руками. Представьте себе его отчаяние, когда рыболовный траулер прошел мимо. У Славы сильно устали ноги, он изменил технику, но это не сильно помогло. После разминки с кораблем он увидел поблизости берег с высоким кустарником, но сил, чтобы грести к суше, осталось совсем немного – течение было мощнее. Он бросил плыть и повиновался ему.
После отдыха беглеца отнесло еще дальше от земли, он несколько раз терял сознание, но оставался на воде. Дыхание было таким же ритмичным, как в начале пути – помогли тренировки по йоге. Ноги отказали совсем, пришлось плыть на одних руках.
Огни никак не приближались, суши было не видать, и Курилов совсем отчаялся. «Я подумал о смерти. Мне казалось, что бессмысленно продлевать жизнь еще на несколько мучительных часов – я уже не надеялся встретить рассвет. В моем положении умереть было довольно трудно. В эту минуту я пожалел, что не взял с собой нож», – вспоминал Станислав.
В таком состоянии он мысленно попрощался с женой и настолько сконцентрировался, что решил, будто разговаривает с ней. Дама подбодрила путника, и после этого полумиража Курилов почувствовал себя лучше – пропала боль в мыщцах, исчез озноб. Внутренний голос отчетливо произнес: «Плыви на шум прибоя». Несколько раз эйфория покидала Славу, и он ощущал себя в странной среде, в которой болит все тело, жутко хочется найти опору и встать на ноги.
Внезапно на Курилова налетела сильная волна, которая уволокла его под воду. Едва йог выбрался на поверхность, налетела вторая волна. Он очутился на коралловом рифе и никак не находил кончиками пальцев песок – как же так, ведь в каждой лагуне должен быть остров. Слава ободрал колено в кровь о кораллы и перевязал его шейным платком. Прошло еще часов пять или шесть, пока он не обнаружил под ногами землю. Океанограф устало двигался по пояс в воде и думал об одном: «Если акулы сожрут меня именно сейчас, будет очень обидно».
От усталости Курилов упал и отключился на несколько часов, пока не проснулся от укусов муравьев и москитов. В его голове сразу зароились мысли: а чем питаться на этой земле? Из чего построить хижину? Где добыть огонь? Но от радости освобождения Славе захотелось танцевать, и при первых движениях сиртаки на него вышли туземцы. Курилов тут же поднял руки, затем через паузу медленно показал на воду и сделал плавательные движения.
Через две-три минуты напряжения к нему подошли дети и на ломаном английском спросили, где остальные члены корабля. Островитяне решили, что он – жертва кораблекрушения, но Слава ответил, что один просто прыгнул в океан. «А зачем?» – наивно спросила девочка-туземец. Беглецу стало смешно – как в паре слов ответить на этот вопрос?
Курилова привели в бунгало, где он тут же от жажды выпил целый чайник горячего напитка и после беседы с местным полицейским уснул без задних ног. Утром он вышел из хижины перед двумя сотнями местных жителей и почувствовал себя рок-звездой – странника встретили ревом и приветственными криками. Но за спинами островитян Слава не заметил джип и солдат, которые забрали его и бросили в тюрьму.
За решеткой Курилов провел полгода, пока филиппинские власти разбирались, не советский ли он шпион. Следователи наконец выяснили, что у беглеца есть сестра в Канаде, и после подтверждения отправили его в Северную Америку. После 12 лет, прошедших с того самого побега, он переехал в Израиль, во второй раз женился и устроился в институт океанографии Хайфы. В Советском Союзе его давно заочно приговорили к 10 годам тюрьмы за измену родине.
На Земле Обетованной Курилов написал повесть «Побег», в которой обрисовал все, что с ним случилось в эти три дня без воды, еды и сна. Он когда-то очаровался странствиями и путешествиями из книг Стивенсона, и тут сам написал что-то похожее по мотивам собственной жизни.
В 1991 году отрывки из повести опубликовали в журнале «Огонек», а предисловие написал сам Василий Аксенов. «Прыжок в бескрайний океан с кормы огромного советского парохода, трехдневный заплыв в воде, кишащей просоветскими акулами, в сторону неведомых Филиппин; кто еще мог такое сотворить, если не русский интеллектуал, спортсмен и йог Слава Курилов?» – спрашивал автор «Таинственной страсти».
Славы не стало в 1998-м – он запутался в рыболовных сетях и еле выплыл наверх с почти опустевшим скафандром. Через два дня он вернулся на глубину, хотя правила запрещают погружение минимум неделю, и почувствовал себя плохо. Его похоронили в Иерусалиме на кладбище рыцарей-тамплиеров.
Лучше, чем сам Курилов в повести «Побег», никто не скажет о его жизни. «Закончился далекий, трудный путь. Я увидел то, о чем долго грезил, и я понял, нет счастья за горизонтом. Оно как тень было всегда рядом со мной. И все же я не могу смотреть без слез на распускающиеся паруса... А когда они исчезают вдали, я чувствую, что мое счастье уходит вместе с ними».
По материалам книги «Один в океане», одноименному документальному фильму режиссера Алексея Литвинцева и заметки Елены Игнатовой «Очарованный странник»