Интересно, почему говоря об убийстве Сергея Мироновича Кирова авторы не замечают очевидных, казалось бы вещей.
Доносы тайных осведомителей Кремля
12 октября 1929 года в ОГПУ поступила информация о том, что в Ленинграде в Библиотеке Академии наук в тайне от советской верхушки хранились подлинники документов об отречении от престола Николая Второго и его брата, а также часть материалов, связанных с именем Ленина. Разобраться с этим сообщением должна была работавшая в городе на Неве комиссия Наркомата рабоче-крестьянской инспекции СССР по проверке аппарата Академии наук, которую возглавлял Ю.П. Фигатнер. За несколько дней она через свои источники выяснила, что действительно Академия располагала материалами, способными вызвать политический взрыв.
«По агентурным сведениям, – доложили 20 октября Иосифу Сталину и Григорию Орджоникидзе шифровкой хозяин Смольного Сергей Киров и Юрий Фигатнер, – <в> нерасшифрованном фонде библиотеки Академии наук имеются оригиналы отречения Николая и Михаила, архив ЦК эсеров, ЦК кадетов, митрополита Стадницкого, два свёртка рукописей разгона Учредительного собрания, материалы об эмиграции в 1917 году, воззвание советской оппозиции в 1918 году и другие материалы. Об этом знают академики Ольденбург, Платонов и другие, всего пять человек» (РГАНИ, ф. 3, оп. 33, д. 135, л. 3).
Правда, назвать источники информации Киров и Фигатнер отказались.
Первые шифровки партийных следователей в Кремле
Поздно вечером 21 октября 1929 года Фигатнер и Киров отправили в Москву вторую шифровку. Они доложили Сталину и Орджоникидзе:
«Агентурные сведения подтвердились. В нешифрованном фонде библиотеки Академии Наук найдено: оригинал отречения Николая и Михаила, архив: департамента полиции, третьего департамента, канцелярии Николая, охранки, ЦК эсеров, кадетов, митрополита Стадницкого, особого совещания при Николае, военного министерства, казначейства, герцога Макленбург-Стрелицкого, 66 томов дневника Константина Романова – каждый том закрыт специальным замком. Всё это опечатано и охрана поставлена. В Пушкинском доме семь ящиков архива шефа корпуса жандармов Джунковского, часть архива Константина Романова и так далее. В Пушкинском доме опечатано два помещения с материалами. В Археографической комиссии найдено: доклад Николаю о войне и большой архив князя Михаила Николаевича. Опечатан шкаф с материалами. Завтра приступаю к подробной описи документов. Есть основания предполагать, что не всё ещё выявлено. Сообщите, направлять ли материалы в Москву.
Считаем целесообразным создание специальной правительственной комиссии из трёх человек под председательством Фигатнера для рассмотрения несдачи материалов Академией Наук, это может помочь нам вскрыть очень многое. Кандидатов в члены комиссии представим дополнительно.
Ждём указаний» (РГАНИ, ф. 3, оп. 33, д. 135, л. 2).
22 октября 1929 года Политбюро ЦК, рассмотрев две шифровки Фигатнера и Кирова, опросом постановило:
«Принять предложение т. Орджоникидзе о создании, согласно предложению т.т. Кирова и Фигатнера, комиссии РКИ для приёма дел и расследования всего дела в составе т.т. Фигатнера (председатель), Петерса и Агранова» (РГАНИ, ф. 3, оп. 33, д. 135, л. 1).
Одновременно свой отчёт 29 октября управделами Совнаркома Горбунова отправил завотделом науки аппарата правительства Е.Воронов. Он доложил:
«Что собой представляют в действительности отобранные документы, пока не известно. Безнадёжно и формально скомпрометирован в этом деле Платонов и несколько мелких работников. Ферсман, по-видимому, в стороне. Ольденбург, конечно, скомпрометирован, хотя и меньше, чем Платонов, т.к. злостность сокрытия у него не так выпячивается, как у Платонова. Скандальность сокрытия документов – факт, который отвести нельзя; другое дело, насколько эти документы ценны и интересны. Это ещё нужно установить.
Следует отметить, что Покровский, да и другие товарищи хотели ознакомиться с этой точки зрения с изъятым материалом, но Мессинга (зам. председателя ОГПУ. – Б.В.), у которого этот материал находится, никак нельзя было разыскать, а вечером он уехал в Москву. На мою просьбу от имени Покровского Ягоде (вечером по телефону) тот ответил, что не может дать такого разрешения. У меня возникло предположение, что он ответил так, подозревая, что в материалах (об этом пущен академиками слух) имеются некоторые данные, порочащие или расшифровывающие былую роль некоторых лиц, в том числе и из партрядов. Слушок носит гнусный характер, и в нём фигурирует чуть ли не Вл. Ильич и др. Как бы там ни было, но Ягода материалов не дал, и вообще к ним не подпускают даже своих сотрудников на расстояние пушечного выстрела» (цитирую по журналу «Исторический архив». 1997. № 4. С. 113).
Интересная фраза "Чуть ли не Вл. Ильич и др" наверняка относится к тому, кто считал себя непосредственным продолжателем дела Ленина.
Начинает раскручиваться маховик репрессий академиков.
Всего в декабре 1929 — декабре 1930 годов по «Академическому делу» были арестованы свыше 100 человек (главным образом специалисты в области гуманитарных наук). К «делу» были привлечены также уже находившиеся в ссылке или в заключении бывшие сотрудники АН (Г. С. Габаев, А. А. Арнольди, Н. П. Анциферов и др.).
Для придания большего веса организации в неё включили в качестве филиалов провинциальные отделения Центрального бюро краеведения — в феврале — марте 1930 года были произведены дополнительные аресты краеведов по всей стране, в Ленинградский ДПЗ привезли из ссылок и лагерей осуждённых ранее гуманитариев. Общее число привлечённых по делу составило 115 человек.
Открытый процесс по делу так и не состоялся. Судьбу арестованных решила во внесудебном порядке коллегия ОГПУ своим постановлением от 8 августа 1931 года. К различным срокам заключения и ссылки были приговорены 29 человек, в том числе С. Ф. Платонов, Е. В. Тарле, Н. П. Лихачёв, М. К. Любавский (умер в ссылке в 1936 году), старший учёный хранитель Пушкинского дома Н. В. Измайлов, востоковед А. М. Мерварт, С. В. Рождественский (умер в ссылке в 1934 году), филолог А. А. Петров (расстрелян в 1938 году), Ю. В. Готье, С. В. Бахрушин, Д. Н. Егоров (умер в ссылке в 1931 году), В. Н. Бенешевич (расстрелян в 1938 году) и другие.
В 1931–1932 годах власти закрыли много научных обществ, прекратили издание многих научных журналов, отобрали многие здания, использовавшиеся учеными (в частности, своего здания лишился Институт экспериментальной биологии Н. К. Кольцова, созданный на деньги меценатов до переворота 1917 года в центре Москвы).
Административные гонения на Академию наук продолжились в 1933 году. Формальный президент страны (председатель Президиума Верховного совета СССР) М. И. Калинин и председатель Президиума ВЦИК А. С. Енукидзе подписали распоряжение, по которому Академия наук СССР потеряла последние остатки независимости. Ее подчинили непосредственно правительству, а 25 апреля 1934 года предсовмина Молотов подписал новое распоряжение, согласно которому АН СССР переводили из Ленинграда в Москву «в целях дальнейшего приближения всей работы Академии наук к научному обслуживанию социалистического строительства».
Распоряжение председателя правительства готовили в тайне, о грядущем решении Москвы никто не знал (даже могущественный член Политбюро, секретарь Ленинградского обкома партии С. М. Киров не был поставлен в известность, бросился в Москву к Сталину, прося сохранить АН в Ленинграде, но тот был непреклонен). На весь переезд в Москву Академии наук распоряжением Молотова было дано лишь два месяца.
В реальности, переезд затянулся до октября 1934 года.
Причем, переездом это можно назвать лишь условно. Больше это похоже на эвакуации военного времени:
«Впредь до осуществления Академией наук нового строительства для полного размещения всех своих учреждений — предоставить Академии наук для немедленного перевода в Москву президиума и основных учреждений следующие помещения:
1. Для президиума — дом No32/34 по Б.Калужской ул. (быв.дворец в Нескучном саду), предложив Наркомпросу перевести в декадный срок Музей народоведения в его основное здание (в так называемую Ноевскую дачу).
2. Для Химической ассоциации. Помещение Научно-Исследовательского Нефтяного Института(ГИНИ) и научно-исследовательского торфяного института (Б.Калужская, д.73). Нефтяной институт перевести в Баку, а в отношении торфяного института поручить НКТП перевести его либо в район Редкинских болот, либо в пределах Москвы — за счет своей площади.
3. Для Геологической ассоциации.
а) Помещение научно-исследовательского института асбеста (Старо-Монетный пер., 29) с переводом института в Ленинград;
б) помещение научно-исследовательского института удобрений (Пыжовский пер., 7), освобождаемое в связи с переводом института в новое помещение;
в) помещение Научно-исследовательского института местных стройматериалов (Пыжовский, 5), объединив работу института стройматериалов с работой института сооружений в Москве;
г) помещение Научно-исследовательского геолого-разведочного института, размещающегося в здании нефтяного института (Б.Калужская, 73).
4. Для Биологической ассоциации:
а) помещение медико-биологического института (Б.Калужская,67). Вопрос об объединении работы этого института с работой аналогичных институтов Наркомздрава передать на разрешение комиссии в составе тт.Стецкого, Каминского, Федорова и Волгина;
б) помещение Научно-исследовательского института огнеупоров (Пыжевский, 7) с переводом этого института по усмотрению НКТП в Харьков или Ленинград.
5. Передать для частичного размещения учреждений физико-ма-тематической ассоциации помещение Лазаревского института (3-я Миусская, д.3) и помещение Научно-исследовательского цементного института (Старо-Монетный, 33/35) с переводом Цементного института в Ленинград.
6. Предрешить развертывание нового строительства Академии наук в районе Калужской улицы. Поручить президиуму Моссовета в соответствии с планом строительства отвести участки под строительство.
7. Поручить московским организациям и НКЛП подработать вопрос о переселении Научно-исследовательского текстильного института (Б.Калужская) в другое помещение в г.Москве с передачей помещения Научно-исследовательского текстильного института Академии наук»
[22].Приведенное постановление ЦК ВКП(б) устанавливало, что впервую очередь из Ленинграда в Москву переводятся Президиум Академии наук, Химическая и Геологическая ассоциации, а также часть Биологической и Физико-математической ассоциаций. Никаких предварительных продуманных условий для столь масштабного перемещения исследовательских учреждений в Москву создано не было. Более того, только для их размещения музей и 12 московских научных институтов снимались с обжитых мест, переводились в другие помещения в Москве или им предписывалось срочное перемещение в другие города — Ленинград, Харьков, Баку или Редькино (Тверской области).
Заметим, что Сталина во время переезда в Москве не было. Он отдыхал и лечился в Сочи и туда же Сталин единственный раз пригласил Сергея Мироновича Кирова и будущего приемника Кирова А.А.Жданова, работать над новым учебником истории СССР. Впрочем, Сергей Киров этим занятием явно тяготился, у него в Ленинграде было по горло дел, начиналась реконструкция города на Неве. А вот Иосиф Сталин его отпускать друга не спешил. Лишь в октябре Сергей Киров вернулся в Ленинград.
А теперь посмотрим на Леонида Николаева:
Стиль, которым написаны все тексты дневника, местами довольно необычный. Иногда Николаев даже переходит в письмах на белый стих. Особенно заметно его нездоровое состояние в записях, сделанных после марта 1934 года, когда он был уволен из Института истории ВКП(б), где занимал должность инструктора историко-партийной комиссии.
Видимо, крах партийно-научной карьеры стал последней каплей. Все дальнейшие письма – это просьбы-требования о восстановлении на работе, направлении в санаторий, предоставлении льгот и т. д., перемежаемые доносами на окружающих. 25 августа 1934 года он пишет Сталину. Затем – два письма Кирову. Никакого ответа не получает, а попасть на прием в Смольный не удается. И тогда Николаев начинает, по словам Сухарниковой, «настоящую охоту за Кировым».
«Во мне просыпается ненависть к советской власти», — пишет он в октябре 1934-го. «Настал момент действия» — запись от 15 октября. «Удар должен быть нанесен без малейшего промаха» — 14 ноября. И наконец:
«Я много упустил хороших моментов, но и теперь не буду стрелять из-за угла. Пусть меня убьют, но все узнают, как страдает рабочий класс».
Ну то есть поведение Леонида Николаева не было секретом для спецслужб. Даже наоборот. В тот день, 25 августа 1934 года, когда Николаев пишет письмо Сталину параллельно с ним пишет еще и Иван Васильевич Запорожец, высокопоставленный сотрудник НКВД. Пишет 2-му секретарю обкома Партии Товарищу Чудову. Вечером второй секретарь Ленинградского обкома Михаил Чудов читал следующее неприятное для него послание:
«За последние три месяца ОПЕРОДОМ УНКВД был выявлен ряд аферистов, которые, выдавая себя за членов ВКП(б), ВЛКСМ и за членов ВЦИК или за родственников и друзей руководящих работников, добивались получения различных льгот, пособий, путевок и т. д.
и далее о аферистах в Смольном
Понятно, что после такого письма надеяться на помощь Смольного уже никому не приходилось.
Где же истина? Она, как принято считать, лежит посередине. Попытка одностороннего взгляда на проблему всегда приводит к неудаче при ее решении. Поэтому будет уместно вспомнить еще одну оригинальную, но в то же время, здравую версию убийства, изложенную свояченицей маршала Тухачевского Лидией Норд в книге, вышедшей в Париже сразу после начала хрущевской "оттепели".
Согласно ей, Киров оказался главным героем тщательно срежиссированного и разыгранного театрального действа.
Еще весной 1934 г. ответственный работник Ленинградского управления НКВД Запорожец получил в Москве от секретаря Сталина Поскребышева секретное задание -организовать, убийство Кирова. Для этой цели и была использована супружеская чета Николаевых. Болезненная ревность со стороны мужа и склонность жены к любовным романам позволили работникам НКВД завербовать обоих и филигранно осуществить свой замысел.
В один из вечеров, во время театрального представления в Мариинском театре, Мильда Драуле, как будто случайно, оказалась в правительственной ложе рядом с первым секретарем и спровоцировала Кирова на знакомство. Обладая довольно привлекательной внешностью, рыжеволосая красавица вполне могла на это рассчитывать.
Не будучи от природы "бабником", Сергей Миронович тем не менее не смог устоять перед женскими чарами. В результате возник бурный роман, в реальность которого сам Николаев долго не решался поверить. Необходимую "работу" в этом направлении проводил завязавший с ним дружеские отношения Катынов - провокатор НКВД в партийных кругах. Именно он сумел довести Леонида до мысли об убийстве Кирова в нужное время и в нужном месте.
Историки говорят о том, что
Ну и последний вопрос, почему именно Киров?
Ответ тоже довольно прост. С 1923 по 1926 год он секретарь Центрального комитета коммунистической партии Азербайджана, вождь бакинского пролетариата, борющегося за нефтяную победу Советской стран. А Баку это тот город где И.В.Сталин начинал свою революционную деятельность, в которой очень много темных пятен. И,наверняка, Мироныч, многое знал по рассказам бакинских революционеров.
Вот тут только малая часть: Бакинские тайны Сталина
Понятно, что информация о архивах Академии Наук распространилась шире, чем только круг общения С.М.Кирова и вот для того, чтобы она нигде не вплыла и понадобилось постановление, которое делала жертву приговора практически бесправной:
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ СССР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 1 декабря 1934 года
О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ В ДЕЙСТВУЮЩИЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ
КОДЕКСЫ СОЮЗНЫХ РЕСПУБЛИК
Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР постановляет:
Внести следующие изменения в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти:
1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней.
2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде.
3. Дела слушать без участия сторон.
4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать.
5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора.
Председатель ЦИК Союза ССР
М.КАЛИНИН
Секретарь ЦИК Союза ССР
А.ЕНУКИДЗЕ
Ну и чтобы наверняка, никакая информация не всплыла, Сталину понадобился свой "смотрящий" прокурор. Вот отрывки из биографии А.Я.Вышинского:
С 11 мая 1931 года — прокурор РСФСР, с 21 мая того же года также заместитель наркома юстиции РСФСР.
С июня 1933 года — заместитель Прокурора, а с марта 1935 года по май 1939 года — Прокурор СССР.
чуть раньше
1901 году поступил на юридический факультет Киевского университета, но окончил его только в 1913 году (так как исключался за участие в студенческих беспорядках), был оставлен на кафедре для подготовки к профессорскому званию, но отстранен администрацией как политически неблагонадежный.
То есть в 1913 году Андрей Януа́рьевич стал благонадежным. Что же произошло за эти 12 лет.
В марте 1902 года отчислен из университета без права повторного поступления, попал под полицейский надзор. Возвратился в Баку, где в 1903 году вступил в меньшевистскую организацию РСДРП.
В 1906—1907 годах Вышинского дважды арестовывали, однако вскоре освобождали за недостаточностью улик. В начале 1908 года был осуждён Тифлисской судебной палатой за «произнесение публично противоправительственной речи».
Отбыл год лишения свободы в Баиловской тюрьме, где близко познакомился со Сталиным[8]; существуют утверждения, что некоторое время они сидели в одной камере[9].