Автор рецензии – Филипп Хорват
Пару месяцев назад пообещал в инстаграме однокласснице прочитать до Нового Года и высказаться о первой книге Яхиной. И так как обещания стараюсь сдерживать, то уже – прочитал, готов высказываться.
Отмечу сразу, что «Зулейха…» мне в целом понравилась (в отличие от провального второго романа). И я ничуть не удивлён, что Елена Даниловна Шубина вытащила книгу из самотёка или откуда она её вытащила, уж не знаю. Я даже ничуть не удивлён тому, что «Зулейху…» как роман никому неизвестного автора отчаянно игнорили прочие издательства и толстые журналы (только «Сибирские огни» напечатали пару глав из романа) – ну не нужна качественно написанная проза людям, зачем? Нет, сейчас сверился, всё же «Зулейху…» отправили Шубиной уже с похвальной рецензией Людмилы Улицкой, но не суть, главное, вкус Елены Даниловны в данном случае не подвёл.
И, конечно же, это качественно сделанный женский роман, зачем лукавить? Ничего в этом плохого не вижу, поскольку хороших, добротно сделанных женских текстов у нас в стране раз-два и обчёлся. А уж текстов, которые при этом затрагивают важную историческую тему, так по-моему вообще нет. В этом смысле дебютный роман Яхиной уникален.
Историческую тему репрессий малых народов (в «Зулейхе…» понятное дело – татар) Яхина использовала, скорее, фоном для личной истории; таким же фоном была и тема судьбы немецкого народа в «Дети мои». При этом главы отправки и «путешествия» людей в теплушках в сибирскую глухомань написаны очень сильно, местами до отвращения натуралистично, – невольно задумываешься, а зачем всё это было нужно? К чему десятки, сотни тысяч искалеченных жизней, многочисленные жертвы, что это дало по большому счёту? И никакого внятно объяснимого ответа не приходит в голову, помимо дурацкого – потому что так было можно. Можно было ломать людей через колено, втаптывать в грязь, безнаказанно издеваться, мучить, убивать – в одном большом советском бараке, от Владивостока до Твери, всё это было можно и всё это практиковалось. Невольно холодком крадётся вопрос – а сейчас, в наше время, соизмеримые по масштабам кровавые эксперименты реальны? Будем так же молчаливо и бессловесно смотреть в морду вконец охреневшей монструозной власти?
Сама история повествует о судьбе несчастной татарской женщины, которая советским молохом была выдернута из татарской деревушки и выброшена на верную смерть на берег дышащей ледяным равнодушием Ангары. Зулейха не только с достоинством принимает вызов судьбы, она, хрупкая, маленькая, рожает уже в Сибири сына и воспитывает его. Ну вот, точнее, нет, не воспитывает, сын Юзуф вырастает как-то сам по себе, даром что до 12-ти лет спит по ночам в одной кровати с матерью. И тем тяжелее для Зулейхи неизбежное расставание с Юзуфом – повзрослевший, возмужавший парень хочет вырваться из сибирского поселенческого барака хотя бы в Ленинград, о котором ему многое рассказывал и даже показывал через свои рисунки местный художник.
И тут я, кажется, нащупываю у Яхиной общую сквозную тему, которая есть и в «Зулейхе…», и в романе «Дети мои». Тема неизбежного, болезненного расставания родителей с детьми – ну, типично же женская тема. В обеих книгах она у Яхиной почему вырастает до символа чего-то настолько трагического, ужасного, что в какой-то момент чудится, что использованный историко-трагический материал судьбы народов служит всего лишь поводом для того, чтобы в результате поговорить об этой (наверное, личной) боли автора.
В отличие от второго, рыхлого по структуре романа, «Зулейха открывает глаза» весьма кинематографичная книга – что неудивительно, писался-то вначале сценарий, да и вообще Гузель Шамилевна видит образами, смотрит на текст сценарно (хотя по собственному признанию в одном из интервью диалоги не всегда ей удаются, а это для сценариста архи-важно). Я реально зачитался историей погружения в душевно-психическую болезнь, её развития у доктора Лейбе: вся символика окукливания в иллюзорное яйцо, а затем его разрушения – ну красиво, хорошо бы, наверное, смотрелось на экране, хоть и не очень понятно как бы отобразить такую историю в реалистичном, сугубо серьёзном кино. Примерно также кинематографична сцена затопления старого парохода со всеми, так и не выбравшимися из трюма несчастными – в таких деталях Яхина вообще мастер (и почему-то я совсем не вспоминаю такой детализации в романе «Дети мои» – разве что блестяще описанная бильярдная игра Сталина…).
Хочу поставить «Зулейхе…» твёрдую четвёрку за роман. Я бы поставил всю пятёрку, если бы уже не прочитал расползшийся в невнятно-сказочный кисель второй роман. Собственно, «Дети мои» заставляет насторожиться: а не поспешили ли люди, причастные лит-процессу, записать Яхину в авторы высшего эшелона? Как бы в отсвете «Зулейхи» второй роман ещё более или менее смотрится, его даже можно с условной натяжкой продвинуть в шорт «Большой книги», чисто по совокупности… Но а вдруг третий роман будет совсем уже за гранью? Поживём-посмотрим.
Хотите читать больше интересных авторских заметок о литературе, книгах и кино, а также следить за процессом покорения писательского русского мира? Тогда подписывайтесь на мой канал в телеграме – the TXT. Там самый сок, котики и дрыген-ролл.