Еще одна история связанная с Душанбинским пограничным госпиталем.
8 марта 1987 года духами был обстрелян таджикский город Пяндж. По расположению Пянджского пограничного отряда с сопредельной афганской стороны было выпущено порядка 30 снарядов и мин. После такой наглости, нас, то бишь Термезскую ДШМГ подняли под утро девятого марта прямо со взлетки Московского погранотряда и сразу высадили на то место, откуда был обстрел. Мы блокировали небольшой кишлачок. Действительно, с того места город Пяндж был как на ладони. Через речку с одноименным названием Пяндж и был совершен обстрел. До нашей высадки там "скрупулезно" поработали борты и местность была изрядно "отутюжена". Как полагается, мы кишлак заблокировали, окопались, всю ночь бдили. Конечно, духов там уже не было. Утром следующего дня мы, как и всегда на операциях, должны были отдыхать, оставив на позициях снайперов. Я уже залез в спальный мешок, услышав при этом разговор о том, что командира боевой группы вызывают в штаб. Не успел я уснуть, как поступила команда "ДШ-а на вылет". Поспать не удалось. Нам объяснили, что летим блокировать кишлак Альчин, уже нам знакомый и что там находятся духи, которые обстреляли Пяндж. Вылетели мы поздно, часа в три дня, солнце уже вовсю пекло. Как высаживались на кишлак Альчин - это уже другая история. В итоге, весь личный состав нашего борта (вертолета) при десантировании получил ранения различной тяжести и были подбиты два борта. 10 марта 1987 года запомнился нам на всю жизнь.
Это я к чему? А к тому, что после этих трагических событий в КСАПО прибыл сам Председатель КГБ Виктор Михайлович Чебриков.
В это время я находился на лечении в пограничном госпитале города Душанбе после многооскольчатого ранения. О приезде Чебрикова было известно заранее, поэтому за недели 2-3 до этого в госпиталь нагнали подразделения стройбата и был проведен косметический ремонт всего госпиталя. Все было побелено и покрашено, наведен полнейший лоск. Мало того, заменили все матрасы, одеяла, подушки, а где и кровати на абсолютно новые. Выдали нам абсолютно "нулевую" больничную одежду и обувь. Чувствовалось, готовится что-то грандиозное.
И вот настал этот день. Было это в апреле, какого числа уж не помню. Нам с утра сказали быть в постелях и из палаты особо не высовываться. Делегация прибыла ближе к полудню. По госпиталю мгновенно пронеслось: приехали! Будучи не в состоянии бороться со своим любопытством, мы высыпали на балкон, а палата наша была на третьем этаже. Мы увидели, что во двор госпиталя заезжают две черные "Волги", потом "Чайка", еще две "Волги", снова "Чайка" и колонну замыкали еще две "Волги". Колонна остановилась и из "Волг" выскочили телохранители и создали нечто, похожее на коридор. Далее увидеть не смогли, так как в палату вошел дежурный медик и скомандовал: "По койкам!"
После некоторого ожидания дверь в нашу палату открылась... первое, что запомнилось - это фотографы, вспышки их аппаратов. В палату вошла целая делегация, состоящая из самого, естественно, В.М.Чебрикова, начальника погранвойск, заместителя Председателя КГБ генерала В.А.Матросова и руководства Таджикистана. В палате было коек шесть-семь и на каждой койке - боец, получивший ранения в Афганистане. Начальник госпиталя подполковник Юрий Алексеевич Воробьев, останавливаясь около каждого бойца докладывал данные о раненом и характере ранения. Помню, среди вошедших была женщина средних лет, которая не могла сдержать слез и плакала. Позже нам сказали, что это была личный врач Председателя КГБ.
Остановившись у моей койки Воробьев дал по мне информацию, о серьезном повреждении моей правой кисти. Чебриков спросил меня, какая у меня профессия. Я ответил, что еще не успел получить профессию, так как призван был, практически со школьной скамьи. "Ну, ничего, - ответил В.М.Чебриков, - сейчас происходит широкая компьютеризация сфер жизни, будешь на компьютере работать". "И еще, обратился он к начальнику госпиталя, время предобеденное, почему они все у вас в постелях?" "Тихий час", - чуть смутившись нашелся Воробьев. Не мог же он сказать, что в постели мы находимся в связи с визитом высокого гостя.
Вот как-то так прошло это мероприятие. И опять мы почувствовали, что наша судьба не безразлична нашей стране. О нас помнят, к нам есть внимание и забота. А сейчас мы забыты. Не нужны мы новой России, не нужны.