Каждый из нас, вероятно, вспоминает и школу, и себя в школе. И у каждого из нас (или почти у каждого) выявляется при такого рода воспоминаниях одна особенность: человек становится тем, кем был тогда. Вспоминая все свои страхи и комплексы, свою сопротивляемость и сопротивление, он весь сжимается в комочек (прямо как тогда!) и готовится обороняться. Те воспоминания никуда не деваются. Тронь - и начнёт зудеть вновь! Судите сами.
Это реальные ответы одноклассников на мою заметку об Учителе, которая первая «поставила» мне руку на текст. То есть благодаря именно ей, я стала журналистом. Саму заметку смотрите в самом конце. Любопытные выявляются особенности. А впрочем, сначала читайте. (Орфография и пунктуация сохранены, в квадратные скобки взяты имена людей, фигурирующих в обсуждении).
Комментатор X: Оля, привет! Я прямо удивилась когда прочитала, решила, что это рассказ-выдумка, […] всегда была высокомерна и не имела подхода к детям, ну скажем не ко всем и ее мало кто любил, ну видно только тебе она нравилась. Хотя, да знания мы получили, а вот душевности в человеке никакой не было. А в твоей заметке это прямо учитель - мечта, а я вот ничего такого не помню, хотя по русскому и литературе у меня было нормально, извини, не обижайся, но вот не согласна с ее портретом. И потом мы были у нее первые, у кого она стала классным рук и она не помнит, ну может конечно в силу возраста, обычно учителя, если им дороги их ученики всё помнят...
Комментатор Y: Привет девочки, у меня тоже есть свои воспоминания о […]. Вначале она и вправду была такой как описала ее ты Ольга, отличалась и от […] нашей первой учительницы,и особенно от второй, не помню ее имя. Помню что она била […] указкой и об доску головой. […] молодая, даже какая то восторженная, после института, была какой- то инопланетной. Тоже помню ,что с удовольствием оставались после уроков она даже вела у нас литературный кружок. Я ее тоже тогда обожала. Но потом у нее случился какой-то надлом и она стала злой, резкой и следа не осталось от той прежней. Последней каплей моего в ней разочарования стало то, что она сказала моей маме на родительском собрании, что меня видели пьяной! В 5 классе! И даже сказала кто это ей сказал. Мать нашей […]. Известная сплетница, из тех что корнями в лавочке у подъезда вросла. То есть это был даже не вопрос могло ли такое быть вообще а прям утверждение. А у меня на минуточку пониженое давление,до сих пор 90/60 и бывали такие случаи что я теряла сознание от жары на улице или если не покушала вовремя или резко с кровати встаешь, в метро. Для меня тогда она перестала быть вообще человеком которого я уважаю даже как взрослого. Слушать и передавать сплетни педагог учитель ? В моём понимании этого не может быть НИКОГДА. Я ее видеть не могла месяц по-моему, прогуливала после этого .
Комментатор X (в ответ на мою единственную реплику: «Просто ты её боялась и не понимала…»): Никогда не боялась, у меня нормально было по русскому и литературе, ты наверное кроме себя никого не помнишь, а вроде дружили, а просто не уважаю, тебе она нравится, а мне нет, высокомерие по отношению к детям недопустимо у учителя, она ко мне нормально относилась, но меня бесило отношение к другим ребятам, которые не были сильны в этом предмете , надо было не с издёвкой разговаривать, а донести до ребенка, не смогла, грошь цена такому учителю, да вообще не нравилась мне школа, а вот в Строительном Университете понравилось, когда мне в школе говорили, что я гуманитарий, а вот нет, когда педагоги другого уровня! Оля это не тот человек, которого надо бояться, просто твоц ответ на мое мнение об этом педагоге, какой-то на уровне детского сада. Дааа, прямо тряслась, вот историчку боялась, такая прямо тетка была. Я […] не уважала и не любила, при таком мнении и осталась.
Моя основная заметка - та, на которую ответы, - опубликованная чуть раньше, в соцсетке, откуда пришли ответы от одноклассниц:
"Не помню, как и когда впервые её увидела. Помню только восторг и ощущение дружбы, которые возникли чуть-чуть позже, когда мы начали её узнавать. Четвёртый класс. Одновременно и тяжело, и интересно. Новые учебники. Какие-то жёлтые и чем-то другим (не букварём) пахнущие. Перешли из какой-то совсем младшей школы, снизу, с первого этажа, наверх, на второй или третий этаж, к старшеклассникам. Которые носились как кони, мимо нас. А мы вжимались в стенки, иначе бы сшибли. Что не раз и случалось.
А […] пришла после института, и ей дали нас. Нас было много. Но она стала узнавать (понимаю теперь это) каждого. Дистанции не было. Помню зелёную траву, её, рядом по зелёной траве идущую и то, что мы шли с ней в обнимку. Мы оставались после уроков группой, она разговаривала с нами о чём угодно. О том, что было интересно. Приносила магнитофон (О, редкость удивительная!), на который записаны были отрывки из фильма «Не бойся, я с тобой!» и песни тоже оттуда. А ещё - как поёт дома её щегол.
Однажды она подозвала меня к себе. «Ну, - думаю, - сейчас начнёт ругать за плохой почерк!» (Почерк был ужасающ! Она испортила на моём почерке своё зрение, я знаю это точно). «Слушай. Напиши мне отдельное сочинение по «Чучелу» Железникова. И по фильму, и по книге. А я тебе пятёрочку поставлю». Вот так она меня этими пятёрочками и подсадила на сочинение собственных (собственных!) текстов. Именно она и «поставила» мне мой (!) текст. «Слушай. Напиши-ка мне отдельно про Миронова. А я тебе пятёрочку поставлю». Вот и оказалась готова первая в жизни рецензия-творческий портрет Андрея Миронова.
А потом вдруг… Потом мы начали «проходить» Пушкина. Ну, кто-то «проходил», а кто-то - вчитался. И обалдел! Вот уже стою я перед классом. И начинаю читать наизусть «Полтавский бой». Не за пятёрочку даже вроде бы. А просто - за интерес. И по причине пробудившегося какого-то удивительного азарта! Смогу или нет весь этот довольно-таки большой отрывок прочитать наизусть? Сначала, помню, чуть сбивалась. Потом, когда (вдруг!) перед глазами начали вставать картинки по тексту живые - всё пошло. И пошло - впервые в жизни. Я помню всё так, будто это было буквально вчера. (Год какой? 1984-85? Вероятно). И помню, как она ходила по классу и улыбалась. Я видела и чувствовала, она была очень, очень довольна. Это была и её, и моя абсолютная победа, абсолютное согласие, это был общий смысл. На котором нас и с ней, и со всеми ребятами в классе свёл Пушкин.
Было всего очень много. Потом угасло. Потом мы ушли и разошлись. Она оставалась. Кто-то заходил. Я тоже - два раза. Один раз поговорили, другой раз меня перехватили, и уже начался урок. А потом - жизнь.
Вот сейчас пытаюсь разыскать. Ну, нашла, ну, постучалась в друзья. И что? А ничего. Нельзя же помнить (или хотеть видеть у себя в друзьях) всех.
[…]. Она и ещё Наталья Анатольевна Крымова в ГИТИСе - вот два моих учителя".
Конец заметки.
Вот перед нами налицо - два наглядных психотипа-комментаторов. Первый - та, что, до сей поры пребывает в святой уверенности, что это ей должны были дать «знания», а не она их «взять». Хотя эту трясучку и прижатость к парте (только бы не вызвали) я помню очень хорошо. Ещё там, конечно, сохраняются, по-видимому, до сей поры стандарты мышления, с которыми уже ничего нельзя сделать. Типичный случай, когда человек видит и читает то, что хочет видеть и читать, а ещё, конечно же, борется (до сих пор!) с теми своими детскими комплексами. И безуспешно.
И второй человек (и эту позицию я очень хорошо понимаю и нисколько свою подругу по классу не осуждаю) - которому плюнула в лицо родительница одна из наших же одноклассниц (сволочизма хватало всегда!), а учитель почему-то это подхватила. Но почему это случилось - я знаю. Комментатор Y была в то время не по годам уже взрослой. Со всеми вытекающими. И, чтобы как-то вогнать ситуацию в необходимое для школы и класса русло, думаю, те слова сказаны и были.
Ну, а мне было на всё на это наплевать. У меня тогда случилось настоящее прозрение. А у кого-то, как наглядно демонстриует жизнь и некоторые комментарии, его и за всю жизнь не происходит!