Абитуриентом краснодарского политеха он стал - на заре девяностых. Уже прошедшим срочную службу в армии, слегка приподнявшим розовые очки двадцатилетним пареньком из посёлка Холмского переступившего порог студенческого общежития, ещё не осознавая, что попал в другое государство, которое на ближайшие пять лет должно было стать для него не только домом, но и настоящей школой жизни, а порой, что греха таить, - выживания.
Криминальное время
Время было неспокойным, криминальным. Отсутствие хоть какого-то порядка, даже его видимости остро ощущалось и на этажах его общежития. Выдерживали не все. Не успевшей пообтесаться в чужом, большом городе молодёжи из провинции сложно было жить по законам, диктуемым господствовавшими во всех общежитских корпусах этническими кланами. Иным из-за творившегося в общежитиях беспредела приходилось даже бросать учёбу. Кому-то просто не нравилась «романтика» жизни в общаге. Поэтому многие уходили на квартиру. Но, понятно, не все были из семей, способных оплатить съёмное жильё.
В какой-то момент атмосфера в среде приезжих студентов накалилась до предела, и администрация вуза вынуждена была принять радикальные меры. При помощи милиции и казаков, которые буквально стегали дебоширов нагайками, почти все студенты с Кавказа были выселены из общежития вместе со своими многочисленными родственниками и земляками, проживавшими там нелегально.
И в итоге в четвертом корпусе, заселённом девчонками и семейными студентами, осталась только одна мужская секция. Они - ребята из кубанских поселков, станиц и городов, решившие в разгар демократических реформ в стране строить коммунизм на отведённом им клочке общественного пространства.
Внутри их секции - одной из четырёх на этаже - всё было общим. Возвращаясь с выходных или каникул из дома в Краснодар, они разбирали сумки и в течение не скольких дней коллективно, двадцатью пятью ртами, съедали все деликатесы от заботливых родителей. Потом в ход шли яйца и сосиски, импровизация на тему «макароны по-флотски» (вместо мяса использовалась домашняя тушёнка). Затем наступал черед «общежитского всего» — жареной картошки (те, кто пробовал её, до сих пор уверяют, что вкуснее этого блюда никто и нигде не готовил и не готовит). Ну а под занавес (то есть всё оставшееся время до отъезда домой) - уже начавшая свою масштабную экспансию китайская лапша быстрого приготовления под неиссякаемый водорастворимый напиток Yupi.
Досуг у них тоже был один на всех. Они помнят, как дружно сидели перед телевизором, впервые транслировавшим по одному из местных каналов фильм «Назад в будущее».
Мы переключили на него случайно (программы телепередач у нас не было) и с замиранием сердца думали: будет продолжение или нет, а если будет, как мы узнаем когда. и вдруг после рекламы, совершенно неожиданно, - вторая часть, а следом третья. Вот это было откровение!
Березов.
Позже в секции появились видеомагнитофон и музыкальный центр. Думаю, не стоит уточнять, что, как и всё у них, они были предметами общего пользования. Один- два человека могли увлечь чем-то интересным всю секцию. Гитара - так гитара, спорт - так спорт, шахматы - так...
Помню, как к нам подселили на в мастера спорта по шахматам (в народе Доцент) и он всех нас подсадил на эту игру.
Березов.
И вот в одну из вечерних проверок зашел, внезапно, в их секцию милиционер. Свет нигде не горел и никого не было видно. Он заглянул в приоткрытую дверь одной из комнат, а там в полной темноте, склонившись над шахматной доской, сидел их гроссмейстер. Он, видите ли, играл в тёмную, в то время как они всей секцией выкрикивали ему из соседней комнаты их ходы. Что и говорить, удивили они проверяющего.
Девчонки
Девчонок их соседство не только не смущало, но, напротив, только радовало. В них они видели «надёжную крышу», а некоторые - потенциальных спутников жизни (и ведь не зря - в стенах той общаги родилась не одна крепкая семья). Если кто-то из ребят собирался на свидание, они провожали его всей звонкоголосой ватагой, превращая сборы в настоящий ритуал с посвящением в тонкости женской психологии и облачением счастливчика в лучший и самый модный (как всем тогда казалось) прикид от кутюрье «С миру по нитке».
Случались, правда, и ссоры (девушки ведь народ эмоциональный), но каждая из них как будто только закаляла дружбу. Так, повздорили они однажды из-за какой-то ерунды с Татьяной Кобец (сейчас она носит фамилию Хворостова). И поскольку обычно именно девочки готовили парням, в мальчиковом холодильнике тогда уже два дня как гуляло эхо. Пока Таня была на парах, он решил наведаться в ее секцию, где и обнаружил нетронутую кастрюльку борща.
Ох и вкусный он был - тот борщ!
Вот приходит Татьяна с лекций, а он наяривает её обед, да ещё и за обе щеки. Ну разве можно было после этого им злиться друг на друга...
Наверное смеху тогда было!..
У них существовало чёткое понятие «выход в городе - это когда надевались лучшие прикиды и отправлялись гулять.
Куда? – спросите вы.
Парки в то время были в плачевном со стоянии, а в Первомайский (нынешняя Чистяковская роща), по выражению одного из тех однокурсников, «без “калаша“ вообще соваться не стоило». Поэтому в основном это была улица Красная с её кафешками и дивной новой, да что там новой - первой и тогда единственной в городе, пиццерией в кинотеатре «Аврора». Днём они иногда ходили купаться на Затон, вечерами, как и все нормальные молодые люди, отрывались на дискотеках, которые ещё не называли модным словом «клуб». Вместе отдыхали, вместе ездили на пары. Кстати, проезд на такси тогда от учебного корпуса на улице Красной, 135 до студгородка на Московской, 2 был эквивалентен совокупной стоимости четырёх билетов на трамвай.
Агит-паломничества в общежитии
От политики, по крайней мере на первых курсах, они старались дистанцироваться. Однако это не мешало представителям новоиспечённых партий совершать агит-паломничества в общежитии. А им было всё равно, кто победит на выборах. Это была апатия, граничащая с раздражением. Они не были к этому готовы и не хотели в это ввязываться. А однажды практически все студенты вуза проголосовали за ЛДПР, просто потому что её лидер казался прикольным и выделяющимся среди других политиков.
Правда, чуть позже, набравшись ума на лекциях, поднаторев в практике жизни, попробовав самостоятельно зарабатывать, они взглянули на это иначе. Всё менялось, менялись и люди, и взгляды.
К окончанию обучения их институт, как и большинство кубанских вузов, получил статус университета. Таким образом, поступали они в КПИ, a выпустились из Кубту.
Многие ли из их секции, да и со всего курса, стали работать по специальности?
Единицы! Но в Краснодаре осталась добрая половина. И с теми, кто решил вернуться домой или отправиться покорять столицу, их дружба до сих пор не прервалась. Они часто собираются все вместе и вспоминают, как это было.
По словам А.А. Белозерова