Выдержки об атаках на немецкие позиции из воспоминаний об участии в Первой мировой войне офицера Л.В. Саянского в книге "Три месяца в бою. Дневник казачьего офицера" изданной в 1915 году фактически во время описываемых событий.
"Бой продолжался три дня. Три дня ваши части поднимались, расстреливались, ложились и мерзли. В полдень верхний слой земли оттаивал и превращался в грязь. Гренадеры пользовались случаем и руками сгребали оттаивавшую грязь и устраивали род закрытия. К вечеру замерзала грязь, а вместе с тем замерзали и мокрые шинели, обращаясь в грязную кору. Винтовки стрелять не могли, ибо облепившая их со всех сторон грязь замерзала и винтовки обращались в дубины. Три наши баталиона 1, 3 и 4 тоже шли в атаку и старались своими телами прорвать проволочные заграждения и легли почти целиком"
Новшеством введенным немецкой армией в Первую мировую войну стала тотальная защита всех позиций рядами колючей проволоки. Колючую проволоку официально изобрел американский фермер Глидден для защиты своих угодий от чужого скота. Крупнейшие армии мира быстро подхватили эту идею, но именно немцы довели ее до совершенного воплощения. Преодолеть это заграждение, не смотря на его простоту, было практически невозможно и атакующие становились легкой бессильной мишенью, находясь в непосредственной близости от пулеметов противника (из материалов А. Н. Ардашева. Великая окопная война).
Саянский пишет: "Немцы занимали прекрасную позицию на возвышенностях ... Окопы немцев были обнесены проволочным заграждением и снабжены большим количеством пулеметов. Я до сих пор не могу понять, как можно взять позицию, обнесенную проволочным заграждением, защищаемую не деморализованными частями противника, обладающего превосходной артиллерией, снабженной неограниченным количеством снарядов. В то время, как у нас снарядов было мало, ручных гранат не было совсем и пр. и пр. Наступать приходилось по местности совершенно открытой, с подъемом в сторону немецких окопов, земля была мерзлая и цепи, залегая от невыносимого огня, не могли окопаться и поголовно расстреливались. Немцы даже делали еще лучше. Когда атакующие подходили к совершенно целому проволочному заграждению, приказывали бросить винтовки, что волей неволей при-ходилось выполнять, и тогда их по одному пропускали в окопы в качестве пленных. Потери в эти дни были колоссальны".
Прорвать проволочные заграждения старались массированным артиллерийским ударом на узких участках годных для атаки, солдатскими руками с помощью ножниц (но не вся проволока резалась) и гранатами - о которых вспомнили благодаря "колючке". Наконец, танки "победили" проволочные заграждения. Однако, в 1914-1915 гг. у русских частей танков не было, а там где был Саянский была и проблема с поддержкой артиллерии, так что пробиваться к врагу им приходилось упомянутым выше способом "своими телами".
Вот как выглядела атака глазами ее непосредственного участника:
"Идя в 9-й линии, я был заслонен от пуль непроницаемой стеной человеческих тел и около 3/4 пути мы неслись без потерь. Временами я оглядывался на бегущую за мной роту, видел ожесточенные лица, кричавшие "ура", и стальную стену штыков. Я крепко сжимал в руке "Наган", коченеющими от холода пальцами. По мере приближения к немецким окопам с невероятной быстротой, редела впереди несущаяся масса Борисоглебцев; уже сквозь просветы их я видел пламенные языки стрелявших пулеметов и линию немецких окопов, обозначавшуюся непрерывными взблестками ружейных выстрелов. От артиллерии мы не страдали, снаряды давали перелет и на них никто не обращал внимания. Вот уже... предо мной нет никого из Борисоглебцев; до окопов самые пустяки... еще момент и мы ворвемся в них. ... Я оглянулся назад и к ужасу своему заметил, что со мной всего один человек - старший унтер-офицер Метанидзе. Нигде, ни вправо, ни влево, ни сзади никого не было - все лежало. Конечно, это не означало того, что все были убиты или ранены; с уверенностью могу сказать, что большинство залегло из страха, что всегда и бывает при ночных атаках, когда ротному начальству не видны все люди, и малодушные, пользуясь темнотой, залегают, думая этим спастись. Теперь и мне ничего не оставалось как лечь. Немцы не прекращали огня. Лежа у бруствера немецкого окопа, я испытывал ощущение как будто бы голову мою бреют тупой бритвой".
Читайте: "Вдребезги пьяные они дерутся зверьми": немцы в рукопашном бою глазами русских