Всякий раз в периоды отчаяния, когда боль и смерть в моих мыслях и чувствах утихают, во время коротких просветов минутного спокойствия, я нахожу в себе силы лишь на то, чтобы крикнуть Вселенной «Помоги!» и задать ей короткий вопрос «Умоляю, покажи мне, зачем мне дано ЭТО испытание, что я должна вынести из него, что понять?»
И всякий раз она, любя меня, дает мне ответ. Они бывают разными — эти ответы, но, в конечном итоге, смысл необходимого к осознанию сводится к одному.
…В этот раз я задала ЕЙ законный вопрос — «Умоляю, скажи мне, зачем эта любовь, если от нее у меня только темно на душе и нестерпимо больно жить дальше? Ведь Любовь только движет вперед — настоящая Любовь… она освещает, она просвещает, она окрыляет, она очищает… И все мои последние падения в нее несли мне именно такие преобразования… Так что же в этот раз не так? То, что началась она с желания? То, что не дождалась того, чтоб прорасти изнутри — чистой, а получила силу от толчка безумной ночи, проведенной в тамбуре? Но ведь природа ЕЕ не важна, важна ОНА сама. ЛЮБОВЬ… Или то, что я называю этим именем, просто нечто другое? Скажи мне, дай ответ, помоги понять — ЗАЧЕМ? Зачем эта боль, зачем это балансирование на краю и страх умереть, заглушенный сильным желанием НЕ ЖИТЬ?»
Я засыпала с этим вопросом на устах, с великим страхом осознавая, что я уже начала готовиться к тому, что уйду из жизни…
Понедельник принес мне необходимость чинить машину. Жизнь по инерции — иногда трагедия, но иногда инерция полезна — в короткие периоды ее действия у нас есть время подумать и понять — то, что нам надо понять… Сидя в маленьком кафе при автосервисе, ожидая из починки машину, попивая самодельный глиссе — некрепкий сладкий кофе, в который я кинула кусок отдельнокупленного ванильного мороженого, — почитывая «Парфюмера», томясь дьявольским ожиданием, прогуливаясь в перерывах по Черемушкам, наслаждаясь «воскуриванием» «R1» через мундштук, потягивая носиком свежий после долго отравления гарью воздух, я давала себе время осознать, воспринять и получить ответы на те вопросы, которые задала Вселенной вчера перед сном…
Ответы приходят, как я уже сказала, всегда. Но всегда по-разному. Иногда его можно услышать по телевизору — если правильно настроиться… Иногда они звучат из уст незнакомого человека в метро. Порой — в неожиданных местах, сказанные неожиданными людьми находятся нами в книгах, видятся во снах… А иногда просто звучат у нас в голове как простое знание. Вот он — жетон. Жетон упал, я УЗНАЛА. Я вдруг поняла, что уже знаю ответ…
Мой жетон упал, когда я опускала мундштук в небольшой конвертик из заменителя кожи, в котором находились только что купленные ершики для чистки мундштуков. Я посмотрела на кончик мундштука, торчащий из конверта и ПОНЯЛА…
Я вдруг поняла смысл таинственной, вызывавшей у меня раздражение фразы, заслужившей стать названием книги одного из моих любимых беллетристов — Эрнеста Хемингуэя. До сих пор я всячески отмахивалась от постоянно встающей необходимости ПОНИМАТЬ смысл этой фразы… В самом деле, какого черта, зачем, по какому праву, кто может обязать меня, с какой стати меня так терзает совесть по поводу того, что я ДОЛЖНА, но НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЮ, чтобы ПОНЯТЬ смысл этого — такого простого и на первый взгляд понятного «ПРАЗДНИК, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ»… Меня томило как ощущение того, что я должна это понять, так и стыд оттого, что я НЕ ХОЧУ этого понимать… Я знаю, чего я боялась — ведь, поняв, что это означает, я навсегда лишилась бы повода ЖАЛЕТЬ СЕБЯ…
Я много знаю о жалости к себе. Я знаю, как она разрушительна, я знаю их с Любовью взаимоисключающий смысл… Но если мы за что-то держимся — значит, нам это служит… Чем служила мне жалость? Вопрос, заслуживающий раздумий в рамках монографии. Но зачем? Я принимаю мою жалость к себе, как принимаю боль и злость, радость и ненависть, округлые бедра и недавно появившиеся морщинки.
Но теперь я «разрешила» этой жалости быть и, вместе с тем, «разрешила» себе понять, что значит «Праздник, который всегда с тобой»… В моих мыслях проносилась эта фраза — «праздник, праздник… праздник, который всегда с тобой…»
«ЧТО — всегда с тобой? — думала я, — ЧТО может быть тем праздником? Праздником, который будет с тобой, несмотря ни на что? Который не оставит тебя, только лишь получив твое разрешение на то, чтобы быть? Что он, этот праздник? Какой он? Каким словом можно называть то, что зашито в названии книги Эрнеста?»
И что это такое — что всегда со мной и что можно праздновать? Праздновать! ПРАЗДНОВАТЬ ЖИЗНЬ!!!
Господи! Вот оно! Праздновать жизнь! Сколько раз я произносила этот фразеологизм, сказанный на русском языке, и не понимала его глубинной сути, эзотерической сути… Праздновать жизнь — не значит предаваться праздности… Праздновать жизнь — это…
Внезапно тело мое забила крупная дрожь — настолько острым оказалось это осознание. В один момент все чувства словно оказались отфильтрованными через причудливый сложнейший фильтр и засверкали как бриллианты внутри. Через их прозрачные грани показался мне мир — удивительный. Разноцветный, искрящийся… Прозрачный — янтарный… как сами грани того, что горело в моей душе — Огромной Любви…
Так вот зачем ты пришел в мою жизнь, юный прекрасный человечек, еще не нашедший себя. Но заставивший меня открыть свою душу великой боли, которая принесла мне великое очищение….
Праздновать ЖИЗНЬ — просто такую, какая она есть… Моя боль — и любое мое желание смерти — есть не что иное, как СИЛЬНЕЙШЕЕ желание ЖИЗНИ. И я готова принять эту жизнь всю без остатка. Даже если до конца моих дней в этом теле мне ни разу не придется вкусить сладости того великого счастья, о котором я мечтаю… Увы, не все могут летать к звездам. Это объективная реальность. Но, вспоминая слова даже примитивной песенки, можно просто ЗНАТЬ, что «если очень
Принимаю тебя, жизнь, разрешаю себе быть в этой жизни — в том великом празднике, который всегда со мной.