Большое же количество сказочных историй Древнего Египта вообще не записывались: какие-то из них не интересовали тех людей, которые могли бы их записать, иные же для них были откровенно неприятны.
Вовсе не случайностью является то, что среди историй, что дошли до нас, нет ни одной, высмеивающей правителей или богачей.
А между тем, несомненно, такие сказки были, их можно обнаружить среди творчества простых людей любого народа и любого времени и повсеместно им был прегражден путь в отредактированные и приукрашенные сборники историй, предназначенные для правителей.
Нужным образом отцензурированные, в другой форме, с измененным содержанием, сказки, превратившись в чтение, стали служить средством скрасить досуг уже иным классам египетского общества.
В некоторых папирусах с записями сказок в конце стоят имена написавших их писцов.
Так, в конце „Сказки о потерпевшем кораблекрушение“ стоит подпись „писец ловкий пальцами Амени-Амонаа”. В конце сказки „О двух братьях“ сказано, что рукопись написал писец Эннана.
Вероятно, ни писец Амени, ни Эннана не были теми людьми, которые впервые записали услышанную ими сказку.
Оба они были, очевидно, просто хорошими писцами-переписчиками.
Но подписи таких писцов все же для нас очень интересны.
Мы знаем, кем был Эннана и для кого он обычно переписывал папирусы.
Он был одним из чиновников сокровищницы и писал свои рукописи для ряда важных чиновников, видных вельмож и жрецов.
А это поможет нам установить, кто же читал эти сказки в записанном и литературно-обработанном виде.
То, что их читали именно такие люди подтверждается и самым фактом записи сказок на папирусах — дорогом материале, да еще известными писцами.
Такую рукопись мог приобрести только богатый человек.
Мы взглянули на длительный и сложный путь развития египетской сказки и хотя мы и говорили выше, что среди сохранившихся до нас египетских литературных текстов больше всего сказок, все же кроме них мы имеем достаточное количество и других произведений.
Из всей дошедшей до нас египетской литературной прозы по справедливости следует выделить в первую очередь «Повесть о Синухете».
Эта повесть, несомненно, в свое время пользовалась большой известностью, и считалась одним из образцовых произведений египетской литературы.
Это нам показывает уже многочисленность имеющихся на сегодня экземпляров как всего текста повести, так и отдельных отрывков.
В самом деле, нет ни одного египетского литературного произведения, которое дошло бы до нас в таком количестве списков, как „Синухет”.
В начале уже рассказывалось, как находили в гробницах „Повесть о Синухете", причем рассказано только о двух находках, а таких находок „Синухета” было гораздо больше.
Неудивительно поэтому, что в самых различных музеях папирусах, на черепках, на обломках камней, хранятся теперь образцы этой повести.
И у нас в России, в Москве, в Музее изобразительных искусств, также имеются куски папируса, на которых написана часть „Синухета”.
Повесть эта описывает приключения Синухета, одного из знатнейших вельмож при дворе царей Аменемхета I (2000—1970 гг. до н. э.) и Сенусерта I (1970—1935 гг. до н. э.).
Вся повесть очень строго и последовательно выдержана в определенной обстановке определенного исторического момента; это придворный быт начала двадцатого века до н. э.
Автор повести, несомненно, сам принадлежал к кругу высшей придворной знати этого времени.
Он хорошо осведомлен о жизни и обычаях двора.
Ему не только известны формулы царских декретов, но он также прекрасно знаком и с придворной поэзией— образцы и того, и другого вставлены в повесть.
Да и самое начало повести— перечень титулов и званий Синухета — звучит как начало любой автобиографии вельмож на стенах их гробниц.
Недаром некоторые ученые задавались вопросом, не был ли Синухет подлинным историческим лицом, оставившим нам свою автобиографию.
Целый ряд моментов поражает живостью описания: таковы—бегство Синухета, прием его у бедуинов, поединок с силачом, возвращение во дворец.
„Повесть о Синухете” ценилась, видимо, не только за интересное содержание, но и за прекрасный выработанный язык, которым она написана.
Меткие сравнения, ритмично построенные фразы, изящество стиля всей повести ставят ее, действительно, на первое место в египетской литературе.
И то, что и для самих египтян эта повесть также являлась образцовой по своим литературным качествам, видно из того влияния, которое она имела на другие тексты.
А это влияние несомненно: мы не только видим, что стилю „Синухета” подражают в других произведениях, написанных приблизительно в то же время (например, в „Сказке о потерпевшем кораблекрушение”), но даже гораздо позднее мы находим отдельные фразы из этой повести вставленными в другие тексты.
Часть седьмая. Продолжение в части восьмой.