Глава 7.
Полтора месяца прошло с того дня, когда мы беседовали с Бахметовым о посещении Любы «царицей ночи», и вот снова сидели в кафе на Тургеневской друг напротив друга – я слушал историю предложения купить фамильные часы Черкасовых.
– Но смогу ли вам помочь? Если сделка произойдёт – она станет незаконной, поскольку вещь имеет конкретного собственника. Да и вообще я бы вам не советовал заводить отношения с миром криминала – тут может быть масса подводных течений, которые неизвестно куда вынесут.
– Так поэтому я и обратился к вам! – схватил меня за руки Бахметов. – Без вашей помощи мы ни за что бы не вытащили Тёму из Крестов. Я здесь живу недавно и для меня многое – загадки; а вам, именно вам, Александр (прошу прощения у читателей, что имя своё назвал только сейчас), я доверяю. Я мог бы заказать ваши услуги на любых финансовых условиях с целью проследить путь часов и других вещей от квартиры Тихомирова до рук возможных покупателей – будет жалко, если всё разлетится в разные стороны, потеряет имена прежних владельцев, а следовательно, и семейную принадлежность.
– Не очень понимаю, чего вы хотите.
– И сам пока не пойму, – передёрнул плечами мой собеседник. – Я прошу вас помочь найти похитителей.
– Но ведь я не следователь….
– Знаю, знаю… – Бахметов потёр виски. – Но, видите ли… Причина в… Я очень боюсь за Катю – она дочь владельца украденной коллекции и может быть обвинена в пособничестве преступникам, – тут Сергей и рассказал мне об истории игры Кирилла «на спички», о «замках и планах» и прочем – даже выходящем за пределы обстоятельств похищения редкостей. Я молча слушал его взволнованный голос, соображая о том, как всё в этой истории зыбко, малопонятно и построено лишь на каких-то странных ощущениях. Чего хотел от меня Бахметов, и что я мог ему представить? Пока я раскладывал в голове позиции этой нелепицы, Бахметов уже замолчал и написал на салфетке цифру, вдвое превышавшую мой гонорар за дело Тёмы.
– Конечно, в евро, – торопливо добавил Бахметов, возможно, смутившись пошлости ситуации воспроизводства сценки из какого-нибудь третьеразрядного фильма.
Сумма, откровенно говоря, была для меня очень серьёзной, учитывая фактор затишья активности клиентов в судебных делах – летом всем не до судов… Бахметов с таким волнением смотрел на меня, что я, откинув все расчёты о мизерных шансах решить дело в пользу клиента (для начала нужно было ещё сообразить, что же считать этой самой пользой) и, кстати, идею о поездке к сухумским пляжам, вдруг дал согласие помочь.
Нужно сказать, что в жизни своей я провёл уже десятка три дел, но ни одно из них не касалось антиквариата – предметы искусства я привык оценивать с позиций «нравится-не нравится» и насколько хорошо, на мой взгляд профана, всё это сделано. Едва ли не с час после прощания с Бахметовым я элементарно пытался понять, с какой же точки мне пускаться в это полуфантомное предприятие. Мне и раньше приходилось проводить собственные расследования и вступать в отношения с людьми даже асоциальных профессий; но этот случай, судя по всему, сулил мне массу новых открытий в правовой сфере – чему же в этой жизни я и отвык удивляться, так это богатству преступных возможностей человека против собственного биологического типа и всего, что с этим типом связано. Придя в свою квартиру на Загородном (упоминаю о ней только потому, что Бахметову впоследствии несколько раз приходилось бывать у меня), я на полночи погрузился в контекст новой для себя среды уголовного производства, час поштудировав уголовный кодекс с актами о всякого рода собственности; ну, а затем, просто вылавливая из Интернета десятки примеров похищения предметов антиквариата из музеев и частных домов. Что и говорить – поначалу мне казалось, что я никогда не смогу освоить специфику этого экзотичного жанра криминалистики, но потом вдруг как-то сразу стал чувствовать серьёзные закономерности в большинстве дел и даже проклассифицировал по череде признаков ситуации краж и сбыта шедевров искусства. Я узнал, что мир настоящих коллекционеров не так широк, и они едва ли не каждого из своих знают в лицо; всех остальных любителей редкостей они презирают и считают просто покупателями; что покупателям скармливают лавину подделок; что подделки составляют минимум треть всего состава коллекций искусства; да мало ли что я ещё узнал. Продолжая чувствовать себя профаном, я ощутил уже и зуд нетерпения взяться за предлагаемое дело – мотивом, я думаю, было бессознательное желание прикоснуться к чему-то изначально вечному и не имеющему отношения к обыденной жизни. Нужно было, однако, выбрать стратегию расследования. Я мог, конечно, исследовать детали обстоятельств кражи, выглядывая из тени собственного угла. В данном случае, передо мной возникала малоразрешимая трудность добывания вообще каких-либо фактов – тяжело влиять на ситуацию без полномочий органов власти и помощи служб сбора данных. Коллекционером я назваться не мог, поскольку не имел ни опыта в этом деле, ни достаточных средств на покупку вещей. Самым перспективным вариантом достижения результата на эти минуты мне представлялось собственное внедрение в среду преступников в образе посредника в сделках между наивными «покупателями» и держателями вещей. Конечно, я понимал, что ниша «посредников» на рынке должна быть давно заполнена настоящими дельцами, и я бы в ней сгорел в считанные часы, как сошедший с ума дилетант. У меня не оставалось другого выхода, как выступать в своём лице – собственно, представителя клиента; об опасностях же, которые сулило посредничество лично мне, я вообще старался не думать. Прежде всего, мне необходимо было выйти на посетившего Бахметова незнакомца. Позвонив Сергею, я попросил его незамедлительно сообщить мне через заранее приготовленное в мобильнике сообщение о повторном посещении загадочного продавца часов с бриллиантами и задерживать его всяческими способами до тех пор, пока я не сообщу, что занял наблюдательный пост и готов принять «клиента» в свои руки. Я посоветовал Бахметову соглашаться на покупку с оговоркой, что деньги он передаст продавцу через два-три дня. Оставалось молить Бога, чтобы в момент получения вести я был бы как можно ближе к дому Бахметова. Проект, как видно, был нехитрый – а за что ещё можно было в этом деле зацепиться, если я пока не установил личность незадачливого продавца? Вооружившись текстами вытянутых из сети словарей жаргона коллекционеров и уголовников, я просидел над ними ещё с полчаса, после чего уснул. Рассудив поутру, что пока Бахметов в банке, воришка на него вряд ли выйдет, я отправился в Русский музей, чтобы освежить свои впечатления о существующих в мире диковинах искусства.
Продолжение - здесь.