Глава 4.
– Как вам компания моих друзей? – спросил Раевский, когда выходивший из комнаты Львов закрыл за собой дверь.– Сегодня были не все, но большинство. Мы одни, и можете говорить без утайки. Тянет на роль мозгового центра?
– По переустройству мирового сообщества?
– Пока только самих себя, – засмеялся Раевский. – Дальше могут быть другие задачи. Извините, что дернул вас за столом с ответом – но того требовали законы жанра. Ребята способные, но сейчас в развитии. Все необычны в своем роде. Один из них, между прочим, будущий и почти уже настоящий сталелитейный магнат – в этом месяце вышел на бумажный оборот в двадцать пять миллионов неамериканских уе – лиха беда начало. Сидевший слева от меня – очень перспективный политик, а справа – мой помощник по связям с общественностью (вы его могли видеть в банке) – этот, пиара ради, устроит собственную смерть. Есть и гениальный талмудист.
– Тянуть-то, может, и тянет; но какое место в вашей команде должен занять я?
– Своё. Чувствую в вас особую проницательность и заряженность на подвиги. Талант не для всех. Только вот какие подвиги – вы решили? Может, правда, поучаствовать в изменении общественных установок? В позитивном для нас с вами русле.
– И что я буду должен делать?
– Пока только присматриваться к жизни и оценивать всё адекватно. В ближайшее время разворачиваю банк на новый курс отношений с коллегами по бизнесу, как только же почувствую стабильно инерционный ход – переключусь на сопутствующее деньгам, то есть, как вы понимаете,– на всё. Мир нуждается в планомерном развитии, а правительства Старого и Нового Света уже лишь латают дыры.
– Когда вы находите на всё время – на деньги, и на… им сопутствующее? – неожиданно для себя, Бахметов чуть было не произнёс имя Кати.
– Инстинкт, – усмехнулся Раевский и, обхватив затылок руками, откинулся на спинку стула.– Блажен тот, кого ведёт. И вас ведёт – я это вижу, и пока нам по пути.
– Вы для своих друзей вроде гуру?
– Нет, – покачал головой Раевский. – Просто кто-то должен реализовать инициативу собрать вместе нуждающихся в общении друг с другом. Они все хороши – каждый в своём, но многим часто не хватает понятий о скрытом смысле в истории. Иногда я высказываю своё мнение, и оно принимается наряду с другими.
– То есть вы поэтапно сбрасываете на них какие-то понятия о смыслах?
– В общем – да, – улыбнулся Раевский, – хотя, замечу, они не мальчишки, и сами в состоянии выбрать позицию. И, конечно, они немного романтики. Посмотрите, пара человек из них – мультимиллионеры, но всюду ходят без охраны, полагая, что безопасность их – в искренности перед собой и другими.
– Это тоже ваша установка?
– Верно, – засмеялся Раевский, – до неё одного из них всегда окружали мордатые гамадрилы – а сейчас он фаталист и свободен во всём. Нас заждались. Идёмте к столу – в этом доме всё по-спартански аскетично; как, впрочем, и в образе жизни почти каждого из здесь находящихся, поэтому не обессудьте за отсутствие излишеств. Даже если вы не хотите есть (вы же это хотели сказать?), то постойте для приличия с ними – уверяю вас, вы им уже понравились; всем, кроме, пожалуй, Вадима,– этот парень, глядя на всё, всегда видит лишь отражение себя. Это у него неизлечимо – он родился с компьютером в голове, а за машинку эту ему многое прощаю. Постойте хотя бы для вида минут двадцать, а там и все разойдутся – до вас они здесь спорили целый час.
– Вы рассчитываете даже кого и когда вводить в беседу? – хмыкнул Бахметов, уже не удивляясь, что ему назначили аудиенцию на час позже всех приглашённых.
– Зато вы и не успели почувствовать неловкость – а ведь вы человек со страстями. Смеюсь.
Продолжение - здесь.