На следующее утро после падения Берлинской стены в ноябре 1989 года девятилетний Томас Тепфер был одним из восточных немецких детей, которые пришли в школу.
Он нашел своего учителя в слезах, а половина его одноклассников исчезла, сбежав со своими семьями на Запад.
Все, во что учили верить Тепфера и его одноклассников, рухнуло в одночасье.
На этой неделе исполняется 30 лет с тех пор, как пала стена, проложив путь к воссоединению Германии в 1990 году. На фоне знаменательного перекраивания страны была также пересмотрена школьная система Германской Демократической Республики (ГДР).
В последующие месяцы учебный план был свернут. Преподаватели прошли обучение. И вступление в официальную молодежную организацию страны известную как "пионеры" с ее характерными галстуками и шапочками больше не было обрядом посвящения для каждого ученика.
Дети, выросшие при прежнем коммунистическом режиме, выросли и сейчас. Но годы их обучения там оставили неизгладимое впечатление.
В некотором смысле, Тепфер никогда не покидал восточно-германский класс. Сегодня он директор школьного музея в Лейпциге, городе примерно в двух часах езды от Берлина, который также был домом для мирной революции, которая помогла разрушить стену.
Войти в музей все равно что на цыпочках войти в машину времени. Восточно-германские классные комнаты с рядами шатких парт и стульев, направленных к доске. Рядом висит портрет Эриха Хонеккера, Генерального секретаря Партии социалистического единства Германии до 1989 года.
Стены классной комнаты украшены картинами коммунистических утопий рабочие на цветущих полях и ученые усердно стучат по пультам управления ядерными реакторами. Вдоль полок выстроились учебники с силуэтом Ленина на обложке. Даже шторы имеют подлинно яркие ретро узоры.
В первые годы существования ГДР, начиная с 1949 года, школы играли центральную роль в "воспитании этого нового общества", сказал Эммануэль Дроит, профессор современной истории Страсбургского университета.
К тому времени, когда в 1961 году была построена Берлинская стена, хватка режима усилилась. Главная цель школ теперь состояла в том, чтобы"контролировать умы и тела учеников", сказал Дроит.
Большая часть этой идеологической обработки была Пионерской программой. Это напоминало скаутскую ассоциацию - но с изюминкой: песни вокруг костра были более милитаристскими, а истории изображали Социалистических героев, защищающих самопровозглашенное миролюбивое государство от плохого Запада.
Церемония встречи новобранцев пионеров была "почти мистической, чем-то святым", вспоминал Роберт Шлейф, выросший в Лейпциге и которому было 19 лет, когда рухнула Берлинская стена.
Будучи шестилетним мальчиком, он был "очень взволнован", чтобы стать молодым пионером - первым из трех рангов, организованных в соответствии с возрастом. Во время его посвящения дети создали "святыню" социалистическому государству, в данном случае бюст лидера Коммунистической партии Эрнста Тельмана.
Социализм был почти во всем, что делали пионеры, сказал Шлейф, теперь 49-летний консультант в компании по постилке полов в Лейпциге. Раз в неделю местные фабрики устраивали детям экскурсии, знакомили с рабочими и объясняли, как работают машины.
"Запад-это плохо"
Там, в классе, политическая пропаганда была в изобилии. "Нам всегда говорили: "Запад плох, но здесь, на Востоке, мы все хороши. Мы прогрессисты мы любим мир. Остальные это те, кто угрожает нам", - сказал Шлейф.
Дети быстро научились подвергать цензуре то, что они говорили определенным учителям из страха, сказал директор музея Тепфер. Историки описывают молодых людей как "двуязычных" например, посылки, отправленные родственниками с Запада, обсуждались дома, но не в школе.
-Некоторые говорят, что детей учили лгать, - сказал Тепфер.
У них были на то веские причины. Старшие преподаватели регулярно сообщали в секретную полицию Штази о "враждебных" или "негативных" личностях - примерно так же, как вы или я подавали бы наши налоговые декларации, - сказала Мэри Фулбрук, профессор немецкой истории в Лондонском университетском колледже.
Это была "немного раздражающая, но нормальная задача", сказала она.
Как и в любой школе, ученики различали учителей, которые им нравились, и тех, кому они не доверяли. В ГДР ставки были гораздо выше.
Сказав что-то не то конкретному учителю, можно "поставить черную метку на всю оставшуюся жизнь", сказал Фулбрук. Такому студенту может быть запрещено сдавать выпускной экзамен, изучать определенные предметы в университете или даже вообще поступать в университет.
Что касается эмоционального ущерба, который это имело для молодых людей, был "полный спектр", сказал Фулбрук. "От ужаса и страха на одном конце, до того, чтобы не очень заботиться о нем и относиться к нему как к нормальному на другом конце."
- Доброе утро дети
Не все учителя согласились с этим учебным планом. Эльке Урбан была учительницей музыки и французского языка, также в Лейпциге, которая уволилась в середине 1970-х годов, чтобы заботиться о своих пятерых детях.
По крайней мере, так она сказала боссам. В действительности Урбан, которой сейчас 69 лет, знала что "политическое давление было слишком велико."
"Я выросла в христианском пацифистском доме", - сказала она, добавив, что она отказалась петь военные песни школы или делать пионерский салют.
Каждый урок начинался с особого приветствия. Учителя говорили: "к миру и социализму будьте готовы. И ученики хором отвечали: "всегда готов", одновременно двигая правую руку к среднему пробору головы.
-Это всегда вызывало у меня отвращение, - сказала Урбан, которая вместо этого приветствовала своих учеников простым: "Доброе утро."
В то время как учебная программа была "высечена на камне", учителя действительно имели определенную степень свободы, чтобы сосредоточиться на конкретных аспектах за закрытыми дверями, сказала Урбан.
Новая эра
К тому времени, когда летом 1987 года Шлейф окончил университет, Советская власть над такими государствами-сателлитами, как ГДР, начала ослабевать. Впервые открытая политическая дискуссия происходила в восточно-германских школах.
-Мы все еще остерегались говорить вслух, - сказал Шлейф. "Но мы больше не были запуганы, как раньше."
Когда 9 ноября 1989 года наконец рухнула Берлинская стена, то же самое произошло и с системой образования ГДР.
Учебники с солдатами, защищающими могучее Советское государство, больше не соответствовали действительности. Военные песнопения звучали глухо.
В учебнике первого класса есть воображаемое письмо от "солдата Хайнца" к ученику. В нем говорится: "наша армейская служба трудна. Но мы продолжаем это делать, чтобы вы могли спокойно учиться и играть. Ни один враг не должен осмелиться напасть на нашу Германскую Демократическую Республику."
Учителя были вынуждены сообщать, работали ли они когда-либо на Штази, хотя вопрос о том, отвечали ли они правдиво, остается открытым. "Большинство учителей боялись, так как они просто потеряли пол под ногами", - сказала Урбан.
Она была одним из школьных администраторов, которые начали работать с коллегами на Западе, чтобы разработать новую школьную программу.
К моменту воссоединения в 1990 году все государственные школы на территории бывшей Восточной Германии были распущены. Они были заменены национальной системой образования, которая в значительной степени напоминала западногерманскую модель.
Тем не менее, потребовалось некоторое время, чтобы восстановить доверие общественности к своим учителям, говорит Урбан, которая также была одним из основателей инициативы бесплатного образования, которая поддерживала альтернативные модели школы, такие как Штайнер или Монтессори.
Они были воспитаны с уважением к рабочему классу, "который очень много работал в трудных условиях", добавила она.
Полистайте один из старых учебников в Лейпцигском школьном музее сегодня, и вы найдете странные граффити с изображением Ленина.
В конце концов, восточно-германские дети все еще дети, сказал Тепфер. "Они смеялись, они шутили, они озорничали", - добавил он. "Как и везде."