Следующее письмо из армейской жизни:
«Получил твою посылку, спасибо. Но зачем ты тратишься? Ведь я тут всем обеспечен и не нуждаюсь. Носовые платочки ты прислала очень красивые и даже уголки вышила. И за учебник по литературе спасибо. Хотя у нас тут книг хватает, но учебник полезно иметь всегда под рукой.
Сознаюсь тебе, крестная, что с учебой я, конечно, отстал. На моем месте теперь надо было иметь уже десятилетку. Да оно так бы и было, ежели бы отец остался жив. Я бы, конечно, не отстал от других. А тут со мной служат многие с десятилетками. А ведь в армии теперь все техника, и другой раз чувствуешь, что просто знаний не хватает. А кто с десятилеткой, тому все запросто. Да и вообще они как-то уверенней себя чувствуют и на занятиях, и в разговоре с товарищами и с командирами.
И я это, конечно, все понял и стараюсь не отставать: книжки читаю, тут библиотека есть, ежели чего нет, попрошу политрука — он достанет. В общем, надо, конечно, учиться. И я уверен, что у меня это пойдет. Да и то сказать, чем я хуже других? А то, что не-много пропустил, не важно. Тут, конечно, времени мало для Себя остается, все строго по расписанию — служба есть служба,— но на общее развитие тут, конечно, нажимают сильно. И лекции нам читают, в кино ходим регулярно и театр посещаем, а газет и журналов читай сколько хочешь. Ну и, конечно, радио — всегда в курсе событий.
Ты пишешь, что Колька Самохин женился на Нюрке Овсянниковой. А какая же это Нюрка? Ведь Овсянниковых у нас много. Где они живут? Уж не дочь ли заведующей фермой? Я ведь с этой Нюркой на одной парте сидел, плакса была такая, что дотронуться нельзя было. Напиши мне, кто из ребят женился и кто уехал учиться. В общем, пиши побольше...»
Письмо, относящееся ко второй половине службы в армии:
«Пошла уже вторая половина моей службы, скоро уже отслужусь. Все, у кого есть родные, никак не дождутся этого дня. А мне что-то нерадостно, уже привык к своей части как к своей семье. И самое, пожалуй, важное во всей моей службе, что тут я вроде бы вырос. А то до этого все каким-то маленьким был и все, казалось — таким и останусь. И как подумаю теперь о демобилизации, так страшновато становится: ведь опять один и опять все сначала — к людям привыкать, осваиваться. А для меня это трудней всего.
Пиши почаще, а то опять стала редко писать. Хотя теперь у тебя забот прибавилось, второй сын народился.
Дети — это, конечно, хорошо, я люблю детей. Иногда я тоже подумываю, что и у меня будет семья. Но об этом пока рано мечтать. Некоторые наши ребята, у кого нет родителей, переписываются с девушками заочно, карточки друг другу посылают и из армии думают ехать к ним. А я такое знакомство не признаю: женишься, да еще пережениваться придется. А это уже не дело...»
А вот особенно интересное письмо:
«Не хотелось тебе писать об этом, боялся, что станешь беспокоиться, а потом решил. Хочется поделиться, а кроме тебя, не с кем. Получился недавно у нас в части случай один нехороший, за который по уставу наказывают. Задал он мне, этот случай, трудную загадку, а как разгадать — не знаю. Вышло так: в тот момент, когда это случилось, на территории было нас трое солдат, а значит, кто-то из нас это сделал. Тех двоих уже вызывали, и подозрение с них вроде бы сняли.
Ну и меня, конечно, зацепили. Вызвал командир и спрашивает: «Как жё так, Телепин, получилось? Рассказывай». Я, конечно, все же не думал, что меня заподозрят, и сказал ему от души: «Вы, говорю, товарищ капитан, должны больше меня знать — мог я или не мог это сделать?» «Всякое, говорит, бывает, Телепин. Ты, говорит, еще молодой, не подумал, и поэтому лучше тебе признаться».
И тут мне вдруг так обидно стало, что я не выдержал и вспылил: «А ежели, говорю, товарищ капитан, завтра вам скажут, что я человека убил, вы тоже поверите?» А он сказал мне такое, что я, конечно, никогда не ожидал: «Ежели, говорит, факты будут против тебя, то придется поверить». И я почувствовал, как что-то в душе у меня оторвалось и сразу стало мне всё безразлично. «Тогда, говорю, товарищ капитан, вы правы, наказывайте». Встал и ушел.
Они, конечно, разобрались и одному там дали трое суток. А капитан мне после сказал, что я неправильно вел себя, мальчишества еще во мне много. А я, крестная, никак не могу забыть этот разговор. Что же получается — выходит, что факты выше человека?..»
Второе письмо политрука:
«Здравствуйте, дорогая Мария Антоновна. Я обещал вам сообщить о прохождении службы солдатом Телепиным Константином Андреевичем. Служба его подходит к концу, и мне хотелось бы поде-литься с вами некоторыми моментами из его армейской жизни. Для вас они, на наш взгляд, будут интересны.
Служил он хорошо, если не считать незначительных проступков, на которых не следует останавливаться. Парень дисциплинированный и честный. В выборе товарищей осторожен и дружбой дорожит. Целеустремлен, и интересы, его разносторонни: читает книги и газеты, интересуется внутренней и международной жизнью, на занятиях проявляет активность, занимается в кружке по изучению техники. В личном плане — всегда подтянут, аккуратен, вежлив.
Но вместе с положительными чертами есть в его характере и серьезные недостатки. Все еще остался в нем элемент замкнутости, обидчив и еще, пожалуй, не очень доверчив. Прямота и запальчивость в суждениях порой граничат с несерьезностью и, безусловно, неблагоприятно отзываются на его отношениях с товарищами. Все это, на наш взгляд, надо отнести к явлениям возраста и недостатку воспитания — черты, присущие многим детям, росшим в пору войны, без родителей.
Мы, конечно, не теряем связи со своими воспитанниками и после их увольнения из армии, если они, понятно, сами того желают. И помогаем в трудную минуту. Вам же советуем оказывать на него влияние в сторону его большего и разностороннего общения с людьми, всячески поддерживая в нем веру в наше общественное родство, чему мы уделяем много внимания в нашей обширной программе воспитания.
При поступлении на работу ему следует взять на себя какую- нибудь общественную нагрузку, что поможет ему быстрей осознать свою значимость в общественной жизни, приобрести хороших друзей и сгладить те черты сиротства, которые в нем все еще заметны.
Очень отрадно его стремление к учебе: упорство в нем есть и он добьется своего.
В случае каких-либо неудач с его устройством в жизни пишите нам — мы не останемся в стороне.
Желаем вам доброго здоровья и больших успехов в личной и трудовой жизни.
До свиданья, Капитан Беседин».