Кто эти люди, добровольно кладущие голову на плаху опасностей и лишений? Что ими движет? Слава? Она их не балует. Зарплата? Тем более. Комфорт?
Грозный башмак
Весть о том, что на станцию прибывает вагон с армянским коньяком три звездочки, башмачник Феоктистов воспринял с глубоким сердечным трепетом: давал знать жестокий синдром похмелья.
– Есть, стало быть, справедливость на земле, есть, – шепотом повторял Феоктистов, устремляясь к составу размашистым кенгуриным скоком.
Однако малоопытный молодой товарищ, сопровождавший вожделенный груз, отнесся к башмачнику крайне неуважительно. Вместо стакана солнечного напитка поднес к его носу объемистый кулак:
– Закуси, дорогой.
– Что ж, прекрасно, – вежливо ответил на то Феоктистов. – Сейчас, уж не обессудьте, ваш вагончик у меня попляшет, сейчас вы, гражданин хороший, будете целовать, грубо говоря, мой башмак.
Оскорбленный башмачник имел в виду, конечно, не свои пыльные форменные штиблеты, а башмак тормозной, вещь в железнодорожном хозяйстве весьма существенную. Уложишь под колеса определенным образам – сработает не хуже мины. И пущенный с горки коньячный вагон так трахнулся о другой, что над станцией поплыл малиновый перезвон разбитой винной посуды, а шпалы на месте крушения после благородной пропитки долго благоухали неземным букетом.
– Ну что, друг! – мстительно кричал обидчику Феоктистов. – Доэкономился?
Воспитатели на ЖД
Да, прав поэт: опыт – сын ошибок трудных. Посочувствуем малоопытному проводнику. Он едет первый раз, многого еще не знает. А ждут его в долгом странствии по стальным магистралям новые тяжкие испытания. Разве только башмачник на железнодорожном транспорте столь влиятелен? И один ли Феоктистов, жажду заливающий не квасом? А осмотрщик, способный законопатить «больной», с его точки зрения, вагон в многодневный тупик? А составитель поездов, в упор не замечающий все тот же злосчастный вагон? Даже стрелочник, обычно во всем виноватый, говорит с проводником властно и отрывисто: ну-ка, не угости.
Если же тупик не оказывает воспитательного воздействия и башмак бессилен, вагон по старинным морским обычаям берется на абордаж. Преимущественно ночью и через крышу с использованием фактора внезапности. Именно таким способом на станции Луговая прорвались к вину известный здесь забулдыга осмотрщик и, естественно, в дрезину пьяный водитель дрезины. Вставшего на защиту материальных ценностей проводника атакующие огрели бутылкой портвейна три семерки. Помни, станция Луговая!
Так что жизнь сопровождающего искусительный груз не сахар, даже если он везет сладкое вино. Это не утихающее ни днем, ни ночью сражение с вымогателем. Битва на рельсах. Не только на стоянках. Битва в движении. Не спи на перегонах, проводник! Жажда похмелья изощряет ум. Какими-то немыслимыми крючьями, на ходу, через люки и лазы выдергивают тренированные ловкачи из вагонных глубин желанные бутылки и даже целые ящики.
Схимники-пустынники
Знакомясь с фронтовыми буднями проводников, невольно задаешься вопросом: кто эти люди, добровольно кладущие голову на плаху опасностей и лишений? Что ими движет? Слава? Она их не балует. Зарплата? Тем более. Комфорт? Теплушечный уют известен. Как у схимников-пустынников. В стужу – тулуп, в зной – майка-сеточка. А на обед – окаменевшие разносолы станционных буфетов.
И все же едут, знаете. Разные люди. Есть романтики дальних дорог. Есть энтузиасты с беспокойными сердца ми, у одного из которых в момент задержания нашли 760 бутылок водки, разбавленной от 32 до 29 градусов, кислородные подушки с запасом воды, хитрое приспособление из тонкого металлического троса для запечатывания бутылок. И уже наторгованных три тысячи рублей.
Винно-водочные коробейники для дороги – сущее бедствие, как град или наводнение. Прибытие их на станции узнается местными выпивохами каким-то десятым чувством. И тогда, спотыкаясь об рельсы, во всю прыть мчатся они к распивочной на колесах. С бидонами, канистрами, флягами. Шумит-гудит море разливанное. Тосты. Брудершафта. Прилегающие вытрезвители работают на предельных режимах. От непьющей общественности во все инстанции и дистанции идут жалобы.
Но знали бы трезвенники, какая это мука найти более или менее приличного проводника. Кадровики винных заводов встречают их на порогах своих кабинетов, широко раскрыв братские объятия. В беседах, бегло листая личное дело, Льстивы и предупредительны. Лишь бы, родной ты мой, не отказался, лишь бы поехал. И раскатывают по стране от края и до края приставленные к бочке материально ответственные граждане, усиленно разыскиваемые за многократные хищения социалистической собственности.
Можно было бы порассказать немало и других подобных историй, таких, что дальше ехать некуда. Почему же тогда продолжают бороздить бескрайние просторы страны тысячи бедовых молодцов со своим беспокойным товаром? На семи ветрах продутые, вполглаза спящие. Штурмуемые и сами штурмующие. Оставляющие после себя на разъездах и полустанках семейные драмы и персональные дела.
Долгие годы вокруг одиозной фигуры винного проводника сшибаются межведомственные страсти. Звенят канцелярские клинки. Входящих и исходящих накопилось вагон и маленькая тележка. А водку возят по-старому. Незыблемы и тверды, как рельс, «Правила перевозки грузов». Ими отправителю строжайше предписано иметь сопровождающего при грузах, требующих специального ухода. В перечень включены: животные, птицы, пчелы, рыба живая, растения и цветы живые, музейные и антикварные ценности. И водка с вином.
Бутылка не птица, в небо не улетит, но хорошо горит
Что касается, допустим, музейного шедевра кисти Рубенса, все понятно. И относительно пчел и птиц ясность полная. Но зачем, спрашивается, нянька водке или ее боевому спутнику – вермуту? Водка не птица, в небо не улетит. И вермут бескрыл.
Так думают работники пищевой промышленности и торговли. Проводники – их горе горькое, их зубная боль. Но так не думают железнодорожники. Водка не летает? Еще как! Отвернуться не успеешь – полвагона соколом упорхнет. Кому отвечать?
Бремя ответственности! Мало кто к тебе пылает любовью, все от тебя отпихиваются, от нежеланного. Чего только не придумывают, лишь бы взвалить тебя на плечи другого. А то и без дипломатических уверток. Вот один из ответов на очередное предложение упразднить институт проводников: «Это привело бы к необоснованному возложению на железные дороги ответственности за несохранность винопродукции». Да, всячески норовят от тебя уйти, бремя ответственности.
Как поезда, катятся годы. Почти всем стало ясно: соглядатай при бутылке – анахронизм, источник всевозможных бед. Изменилось лицо дороги. Пути стали «мягче», скорости выше, рефрижератор теснит старый вагон, общая культура перевозки грузов неизмеримо возросла. Ан нет, жив проводник. Железную дорогу не согнешь. Держава.
Безнадежно устарел винно-водочный проводник, и лишь в одной области сказал-таки он новое слово – в пожарной. Обладая идеальным очагом загорания – «буржуйкой» и не имея даже плохоньких средств пожаротушения, он вступил в схватку с огнем, поливая его различными винами и соками. Березовым, томатным, компотами. Один находчивый проводник впервые на дорогах и вообще в истории успешно применил шампанское.
Надо сказать, полусухой или полусладкий огнетушитель родился не от хорошей жизни. Огнетушитель обычного типа в вагоне с сопровождающим «Правилами» не предусмотрен.
– Если каждому проводнику придать огнетушитель, – говорят представители стальной державы, – накладно будет. А мы должны считать копейку.
Пока считается копейка, из рейса вернулся инициатор движения по использованию шампанского в качестве пеногасителя. Он поделился своей задумкой:
– Думаю в дальнейшем применить шампанское коллекционное, из подвалов Абрау-Дюрсо. Не в пример лучше других: пены больше.
Друзья, не забывайте ставить лайк, это мотивация для меня писать чаще. Подписывайтесь на мой канал - впереди много интересного!