Папе Дяде Федора в жизни повезло и не повезло одновременно. Родился в семье будущего академика-экономиста - но своим ребенком отчим его так и не признал, пришлось всю жизнь прожить под фамилией матери.
Часть первая - здесь.
Часть вторая - здесь.
Часть третья - здесь.
Часть четвертая - здесь.
Часть пятая - здесь.
Часть шестая - здесь.
Учился в лучшей школе одного из лучших, "парадных" городов СССР - но не доучился потому что отчима взяли под белы рученьки опричники из МГБ, как результат - сын врага народа (а что отчим не признал, неважно, под одной крышей жили, в паспорте записан, значит сын, четыре месяца в камере потом волчий билет в зубы), ссылка в Сибирь к матери и сестре, которые там уже. Сталин умер, амнистировали - повезло. В МГУ не пустили потому как отчим враг народа еще был - не повезло. Окончил с отличием институт во второй столице... тут полосатая как кот Матроскин жизнь кончилась. Началась жизнь не полосатая. А очень полосатая. Куда там зебре.
... Александр Барченко толкнул тяжелую дверь избы, пригнулся, входя в маленькую светелку. Было жарко, душно и тоскливо. "Запах смерти" - подумал он. - "Как в Лобноре". Федот Ребоев, исхудавший и какой-то скомканный, лежал на печи, дрожа от холода Северного Урала не желающего покидать его тело.
- А, Санька... достал меня вогул проклятый. Но все что надо теперь знаю, успел. Твоим спасибо, порвали ему лук-то... слушай пока. Основно что знаешь, запиши, отдай Клаве которую ласкашь, скажи чтоб открыла дитю как тому двадцать два станет. Тогда не зря проживешь.
-Федот Федорович, ее ж ЧК под меня подложило!
-Не бойся, зарок на нее есть. Отдай да забудь. Все, иди, отхожу я. Где похоронить, знаешь, все мое у Федора. Иди! - столько силы было в этом приказе, что Александр Васильевич ощутил себя собой лишь на улице, упираясь горячим лбом в холодные доски крыльца. - Ааааа! - вдруг услышал он из распахнутой двери. - Сыну вода, внучкам беда, один волосы стрижет, второй дорогу ведет, сундук кован замком ударен молотком три раза наперехлест!!! - и тишина.
В 1955 году вернулись из ссылки мать с сестрой. В 1957-ом мама Клава приехала к нему в общежитие, не говоря ни слова потянула за собой, привела на вокзал, сказав "Так надо", купила два билета до Москвы.
- Не знаю, что и делаю. - сказала она ему, выходя на скромном полустанке. - Вот они, первые заграждения.
- Не надо дальше идти, гражданочка. - донеслось из-за ветхого заборчика.
- Игорь Иванович? Как же...
-А вот так же. Дело номер 86301/6, подписку вы давали?
-Да. Но...
-Так не мешайте. Вам посылка, молодой человек, от отца вашего. ДокУмент есть?
-Студенческий только.
-Вот и хорошо, вот и ладненько. Предъявите, получите. Дорогу тепеорь знаете, придете как ознакомитесь.
... Так в руки папы Дяди Федора попали документы деда Дяди Федора. Краткая выписка по наработкам и разработкам, кое-какие вполне ликвидные (полыхала гражданская война, у купцов до хрена... закопано было) активы, а самое главное - указание на место, где были спрятаны согласно плану эвакуации от 10.11.1933 г. "ключи Барченко".
В 1960 году папа Дяди Федора вернулся к околице Простоквашино. Вполне мотивированно вернулся - геологическая партия, бурение скважин, научная работа. Вернулся, вошел в деревню... спастись удалось чудом.
"Соседи", злые и голодные, посчитали его добычей. Посчитали вполне обоснованно. Спас неведомо откуда возникший большой пес, распугавший "соседей" воющим кашляющим лаем...
-Клад на кровь заклят, товарищ сын. - констатировал "почтальон Печкин". - Потом шаман добавил, да еще эти напакостили, немцы. - Так что только Ребоев наверное здесь пройдет.
-Где теперь искать этого Ребоева, больше двадцати лет прошло...
-Он у меня был тут в сорок первом, подновил дом свой, сказал что живет...- вот, держи. В руку папы Дяди Федора лег клочок бумаги.
И тогда папа сказал фразу, которая красной нитью прошла через всю его суперполосатую жизнь. Он сказал
ЧТО Ж, БУДЕМ ИСКАТЬ.
Продолжение следует