— Нахрена мы вообще пришли на эту философию? — зевая протянул брюнет, присаживаясь на последний ряд каскадной аудитории. — Тем более, на первую пару?
— Потому что так нужно, — парировала блондинка, усаживаясь перед парнем. — Я не хочу как в прошлый раз выискивать препода, чтобы он поставил мне зачёт. Лучше отмучиться сейчас.
Ответом ей была тишина. В закрытом помещении на задних рядах царила атмосфера тяжёлого похмелья, с таким же стойким запахом забродившего внутри юных организмов виски и текилы.
Было уже около десяти минут десятого. Аудитория постепенно начала наполняться людьми, которых в группе четыреста сорок один окрестили "ненормальными", только потому что те не пропускали ни одной пары, даже в выходной день.
— Я спокойно могу прожить без промывки мозгов, — тяжело выговорил Игорь, жадно допивая остатки воды, купленной на выходе из метро.
— А без промывания желудка? — иронично выдала невысокая рыжеволосая девушка, сжимающая в своих руках журнал посещаемости.
— Соколова, расщипись на атомы, — огрызнулся Игорь, швырнув пустую бутылку в сторону старосты.
Та лишь фыркнула и поправив копну своих густых волос, уселась на свое почетное место в первом ряду. Преподаватель задерживался на десять минут и дал надежду юным алкоголикам, что пара не состоится. Но как только брюнет заикнулся о возможности бежать, дверь распахнулась и в помещение вошёл высокий немолодой философ.
— Доброе утро, рад видеть вас в почти полном составе, — громко и отчетливо высказался Дмитрий Сергеевич, бросив вещи на свой стул.
Тут же схватив мел со стола, уверенно и быстро написал на доске тему сегодняшней лекции, присев после этого за рабочий стол.
— Слабость, как сила, — издевательски выговорил Смирнов, нагло закидывая свои ноги на край стола. — Что за бред.
— Не бред, Игорь, а тема, которую мы с вами сегодня любезно раскроем, — не отрываясь от заполнения бумажек, парировал философ.
— Если ты не способен чего-то понять, то это не значит, что все идиоты, — снова вставила свои пять копеек рыжая.
Ленка Соколова — активистка с шилом в заднице. Никогда не может сидеть на месте и при этом еще и молчать. В любом споре найдет свои аргументы, наверное, этим она всех и раздражала. Но скорее всего, уровень неприязни к ней зашкаливал по другой причине - стукачество, которое она прикрывала красивым словом "справедливость". Смирнов терпеть таких не мог, если бы он мог бить женщин, то первой в списке на лещей оказалась бы именно рыжая. Поэтому сейчас он хотел огрызнуться, но блондинка остановила его, шикнув, что сигнализировало о том, что стоит помолчать.
— Класс. Пойду закинусь фенозипамом и запью чистым спиртом и при встрече с Бодровым передам, что он сила-то оказывается в слабости, а не в правде.
По последним рядам прошлась волна смешков, которые быстро утихли, как только поймали на себе взгляд препода.
— Зря иронизируете, батенька, — с нарочитым сарказмом в голосе произнес мужчина, откладывая бумажки в сторону. — Вы очень сильно недооцениваете это качество. Если это умело преподать, то можно склонить к своим ногам большинство людей, которым даже на ум не придёт то, что их поставили на колени.
— Не припомню, чтобы самый юродивый из династии Романовых поставил на колени перед собой всю нацию, — парировал брюнет, убрав ноги со стола.
— Слишком узко мыслишь, — с первых парт снова раздался раздражительный голос старосты, которая понимала о чем говорит преподаватель. Ну или, скорее, всего лишь делала вид.
— О, ну если речь идёт о чем-то широком, то это, несомненно, к тебе обращаться нужно, ты-то знаешь в этом толк.
И снова очередная волна смешков, на этот раз засмеялась и блондинка, пресекая уже любые попытки остановить выпады своего темноволосого друга.
— Думаю, нужно провести пару примеров, чтобы стало понятнее, — улыбаясь произнес Дмитрий Сергеевич, поднимаясь с места.
Выйдя из-за стола и пройдя чуть вперед, мужчина оказался прямо перед аудиторией. Пробежавшись взглядом по каждому из присутствующих, он вновь довольно ухмыльнулся, скрестив руки на груди.
— Смирнов и Соколова, выйдите сюда, ко мне.
— Твою мать, лучше бы молчал, — недовольно пробурчал себе под нос Игорь, медленно вставая с места. Одернув вниз синюю рубашку, он молча, но с недовольным видом спустился вниз, встав по правую сторону от преподавателя. Ленка сделала это в два раза быстрее.
— Сейчас вы поработаете в паре.
Философ знал, что его предложение вызовет волну негодование с обеих сторон, потому особого внимания на это не обращал.
— Сейчас спуститесь в актовый зал. Там нужно перенести стулья из малого зала в большой и снять шторы, надеюсь, вдвоем вы быстро справитесь.
— Чего? — Игорь удивленно уставился на мужчину, не понимая, что он несёт. — С каких пор философия заключается в шторах и стульях? И Вы серьезно считаете, что я вот с ней быстрее справлюсь?
Смирнов недовольно показал на девушку пальцем, скорчив недовольную мину, осознавая, что сам же приговорил себя к исправительным работам. Что удивительно, но Ленка помалкивала, она внезапно перестала препираться с парнем, едва заметно улыбнувшись. Поняла всё-так, зараза.
Выхода не было. Пришлось тащиться в актовый, чтобы выполнить приказ старика. Нытье и злоба не помогли отмазаться, поэтому покорно удалившись из аудитории, двое зашагали на первый этаж.
Мало того, что Игоря раздражал голос старосты, так еще цоканье её каблучков били по забродившим мозгам, от чего он щурился и злился, но должного внимания со стороны Соколовой он так и не получил, сколько бы не бубнил себе под нос, что она достала стучать своими палками по несчастному кафелю.
— Давай сначала стулья перенесём, а потом займёмся занавесками, — учтиво предложила девушка, поежившись от холода, который царил в пустующем зале.
— Давай, но при условии, что ты будешь делать это молча, — огрызнулся брюнет, закатывая рукава своей рубашки.
Открыв дверь маленького зала, глядя на десятки выставленных в ряд стульев. Тяжело вздохнув, Игорёк принялся за работу, хватая сразу по два-три несчастных стула, пока в это время Ленка семенила своими мелкими ножками, бережно сжимая в своих руках чертову "табуретку".
— Господи, ты можешь живее?
— Не могу! У меня ноги болят и мне нельзя таскать тяжести! — завопила рыжая.
— Господи, иди займись гребаными шторами, я сам закончу. От тебя толку, как от козла молока.
Высунув язык, староста подразнила брюнета, но тот был слишком занят, чтобы заметить это. Послушавшись его, она подошла к подоконнику и провела по нему пальцем. Теперь подушечка ее пальца была темно-серой, казалось, здесь никто не убирался со времен основания института. Девушка так и простояла у окна полчаса, не попытавшись даже взобраться на него.
Тем временем, Игорёк разобрался с четвероногими и в надежде, что девчонка уже закончила свою часть работы, присел отдохнуть на край небольшой сцены. Жаль, что здесь нельзя было курить — единственное, о чем думал Смирнов в этот момент.
Услышав стук каблучков, он поднял голову и увидел перед собой рыжее недоразумение.
— Всё? Можем валить?
— Ты не можешь помочь? Просто я не дотянусь, а еще там подоконники грязные, я не могу без туфель туда наступать, — невинно состроив глазки, староста посмотрела на брюнета, который уже закипал. — Я попросила бы кого-то другого и более нормального, но боюсь, из всех неодушевленных предметов, только ты сможешь справиться с этим.
— Ты офонарела? — Игорь задвигал своим скулами, уставившись на старосту. — Ты вообще можешь что-нибудь в этой жизни сделать, кроме как языком чесать?!
Вскочив с места, Смирнов тяжело вздохнул, направляясь в соседний зал к несчастным кускам жёлтой ткани, которые нужно было снять.
— Нахрена вообще надо было тебя сюда тащить, ты как пятая нога у собаки, — продолжал возмущаться Смирнов, забираясь на подоконник. — Будь моя воля, прямо на этих шторах тебя бы и повесил.
Пока парень стоял на грязном подоконнике, рыжеволосая сидела рядом, закинув ногу на ногу, глядя на паренька снизу вверх. На её лице появилась усмешка, которая так и не сходила с её наглой физиономии до тех пор, пока в дверном проеме не появился философ.
— До сих пор будешь считать, что слабость - не есть сила, которая способна подчинить себе кого-то?