Публикация от 19 февраля 2016 г.
Как то познакомили меня друзья с девушкой по имени Александра, которая начала вспоминать свои прошлые жизни. Она говорит, что первое её воплощение на Земле было в Атлантиде.
Долго она носила это всё в себе, доверив одной, самой близкой из подруг. Но потом, поддавшись её уговорам, решилась-таки записать всё, что почерпнула из своих видений.
Честно признаюсь, что довольно скептически отношусь к подобным заявлениям, хотя бы потому, что практически не встречаются те, кто «вспомнил бы свою прошлую жизнь» и поведал о своём крестьянском прошлом или тяжкой доле раба на галерах. Почти все «вспомнившие свои прошлые жизни» непременно были фараонами, жрецами и полководцами. Ну откуда у нас столько знати-то!
Поэтому, начал читать записки Сандры (так она сама себя называет) с достаточной долей рационального пессимизма. Однако в процессе так увлёкся, что не заметил, как втянулся и прочитал до конца запоем. Как увлекательную книжку для подростков. С таким же азартом в детстве я читал «Борьбу за огонь», «Затерянный мир» или «кратер Эршота».
Прочёл… И забыл. Надолго. До тех пор, пока в ответ на одну из моих публикаций об осознаваемых сновидениях не получил письмо следующего содержания:
«Происхождение истории таково. Перед произошедшим я читал кое-что про ОС (осознанные сны). Заинтересовался, пытался повторить, ничего не получалось, я на это дело плюнул и уже забывать стал. Как-то вечером лег спать, жена тут же за столом на компе что-то печатала. Просыпаюсь утром, а она ехидно меня спрашивает:
– Ты чего же, поганец, заикой меня чуть не сделал?
Я ничего не пойму. Она рассказывает, что ночью я подорвался с койки, молча, с безумными глазами, кинулся к ней, отобрал ручку, схватил бумагу и начал что-то писать. Она меня трогать боится, т. к. я по виду – невменяемый. Записывал долго, потом аккуратненько сложил исписанные листы, спрятал под подушку и снова упал спать.
Сунул я руку под подушку – а там и вправду исписанная бумага. И тут я все вспомнил… И было стойкое чувство, что это именно воспоминание, а не сон, что это действительно происходило. Почему – сложно объяснить, да и не хочется почему-то объяснять. Но получается, что история эта в чем-то автобиографична.
"Я стою на верхней площадке огромной башни-пирамиды, возвышающейся над огромным городом, который кольцами широких проспектов раскинулся вокруг. Город со всех сторон окружает безбрежный голубой океан. Это прекрасный город, наполненный радующей глаз зеленью парков и садов, застроенный гармоничными, светлыми и прочными зданиями, построенными по строгим и одновременно изящным архитектурным канонам. Сейчас этот огромный город охвачен дикой паникой. Толпы людей, обезумев, мечутся по широким улицам. Они осаждают оба морских порта, пытаясь попасть на несколько оставшихся океанских судов. Все тщетно… Суда не смогут отплыть, их энергетические установки мертвы – вся энергия, до последнего ватта, отдана последним экспедициям на материки. Часть людей, в тщетной надежде спастись, прорвалась на взлетную площадь – но ангары тоже пусты.
Я вижу себя со стороны. Я высок, светловолос, худощав, уже не молод, но еще полон сил. Но мое атлетически сложенное тело, затянутое в белый комбинезон Старшего Администратора, сейчас отказывается служить мне, оно полно усталости. Ноги перестают меня держать, и я безвольно опускаюсь в кресло, стоящее рядом. Я вижу, как далеко внизу к подножию пирамиды бежит группа людей.
Они возбужденно размахивают руками, указывая на меня. Я узнал их. Это Таор со своими сторонниками. Когда стало известно о метеоре, он первый стал требовать поголовной эвакуации, прекрасно зная, что это невозможно. Мы отправляли наиболее подготовленных, коммуникабельных универсалов, способных максимально долго сохранять и приумножать наши знания. Интриги даже на краю могилы!.. Я знал, что его люди проникли во многие экспедиции на континенты. Они шли на все, даже на убийство руководства проектов, лишь бы скомпрометировать меня. Получаемые ментограммы с материков становились все трагичнее… Когда до катастрофы остался месяц, ученые поняли, что их расчеты неверны, – и тогда началась паника.
Я поднимаю голову. В безоблачном ярко-белом небе загорается ослепительная звезда, на глазах обрастающая грязно-серым облачным ореолом. Ореол ширится, приближаясь к земле. С ним с неба приходит громовой рев, быстро переходящий в оглушительный грохот. Земля конвульсивно вздрагивает, люди на улицах разом падают, над городом взлетает страшный многоголосый крик. Земля трескается, из огромной трещины вылетает чудовищный, ослепительно-алый фонтан огня, летящий прямо на меня. И свет меркнет…
Я слышу, как издали нарастает гусеничный лязг. Открыв глаза, я вижу, что стою с матерью на краю сельской площади. Рядом еще стоят люди, полсела сошлось, наверное. Из проулка резво выскакивает пыльная зеленая танкетка с открытым верхом. Натужно завыв двигателем и нещадно воняя синим бензиновым выхлопом, она разворачивается, загребая гусеницей землю. Вслед за ней на площадь влетают два мотоцикла с колясками, один едва не переворачивается на ухабе.
Солдат в коляске, громко вопя, судорожно хватается за длинный дырчатый пулемет, приделанный ножками к коляске. За мотоциклами, плавно покачиваясь, въезжает блестящая красивая легковушка, а за ней на площадь втискивается высокий большой грузовик с тупорылой кабиной. Кузов его битком набит мотающимися солдатами в касках. Кто-то гавкающе кричит, и солдаты сноровисто ссыпаются на землю, оцепляя площадь.
Из легковушки выходит седоватый офицер в серой форме, с пистолетом, в черной фуражке с высоко загнутой тульей. За ним выходит какой-то небритый худой мужчина в черном мятом пальто не по погоде и бесформенной клетчатой кепке. Мне запомнился его страшный, невидящий взгляд, каким он посмотрел на нас. Мать вздрагивает и больно стискивает мне руку. Я непонимающе смотрю на нее снизу вверх, слыша, как соседка рядом цедит:
– Явился, недобиток! Ушла бы ты, Марья, поскорей от греха…
Уже зима, холодно. Мне все время есть хочется, а есть нечего. Мама варит в печи суп непонятно из чего, потому что дома съестного ничего нет. Дров тоже нет, мама по ночам приносит откуда-то какие-то сырые деревяшки, которые плохо горят. Далеко, из-за околицы, уже неделю и днем, и ночью слышна глухая канонада. По дороге из села уже почти не идут немецкие солдаты и машины, которые раньше перли сплошным потоком. Многие из солдат в бинтах, взгляды их с усталой злобой скользят по подслеповатым оконцам черных изб, понимая, что оттуда на них с ненавистью смотрят выжившие русские.
Вечереет. Я смотрю в окно, выходящее на улицу, мама где-то сзади пытается растопить печь получше, кочергой ворочает дымящие дрова. Внезапно откуда-то появляется бешено несущаяся телега с людьми. Она притормаживает прямо напротив наших окон, с нее соскакивает тот самый, тогда приехавший с немцами мужчина. Только он сейчас не в пальто, а в коричневой драной кожаной куртке на меху. Он что-то непонятно кричит, потом вскидывает черный короткий автомат и стреляет по окнам. А я как прилип к стеклу.
В соседнем окне стекла со звоном посыпались. И стало слышно, что мужчина сильно матерится. Потом он заорал: Чтоб ты сдохла! – бросил автомат на землю и начал вырывать из кармана куртки гранату на длинной желтой ручке. Я почувствовал, что мама меня от окна отрывает, бросает лицом на пол, я головой чуть в печь не врезался, и придавливает собой к полу. И тут оглушительно: «Бух!» Мне все, как через вату, стало слышаться. Потом еще раз сильно бухнуло. Мама сильно вздрогнула и закаменела вся. Я лежу, не дыша, прислушиваюсь. Вокруг вроде тихо все. Чувствую, дымом тянет.
Думаю, наверно, дрова из печки выпали, надо их обратно закинуть, а то дом спалим. Начал маму толкать, а она не шевелится. А я никак из-под нее вылезти не могу – сил не хватает. Вожусь, как жук на спине, ноги в валенках по полу скользят, руками упереться пытаюсь – а там стекло битое везде, все ладони исколол… Дыма все больше и больше становится, уже глаза ест и дышать нечем. Я испугался и как заору! Кое-как приподнял ее, уже почти вылез – голова закружилась, кашель стал душить, горло стало так драть, что вздохнуть невозможно. И свет померк… "
После этой истории я зарекся «ходить во сны». Не стоит заглядывать туда, где может оказаться царство мертвых».
Письмо замечательно всё целиком, но особое внимание хотел бы заострить на первой части, на той, что касается Атлантиды. Дело в том, что очевидец так живописно описал своё видение, что меня взяла оторопь. Такое ощущение, что они с Сандрой на самом деле описывают одни и те же события! И оба были свидетелями одной катастрофы. Чуть не одними словами пользуются, только от разных лиц. И неважно, об Атлантиде ли речь или о другом городе или стране. Да и вообще: с чего все взяли, что каждый круглый город – это непременно Атлантида? А если раньше все города были именно такими?
Сами можете убедиться, если прочтёте страничку Сандры
И… Это… Не ищите доказательств и подтверждений. Тут всё на уровне интуиции. Как в случае, когда только ещё прикасаешься к "чёрному ящику", а в мозгу уже вспыхивает образ того, что там лежит.
Я не знаю, где и когда существовала страна или город, которые мы называем Атлантидой. Может, даже она была не в нашем измерении, а может, она сгинула на Марсе, когда тот ещё был жив. Я только знаю, что при сложении воедино этих двух свидетельств в моей душе зазвенела струна. Я бы даже сказал, гигантская струнища! А по опыту знаю, что просто так она никогда не просыпается. Звенеть начинает по большим праздникам, когда сталкиваешься с тем, что стоит пристального рассмотрения.
Читать все экстрафильмы с самого начала: https://zen.yandex.ru/media/id/5d014096648e8900ac545e10/vechnaia-doroga-5d01482a7839c500ae7690ef