Переселился в мой дом юный кот.
И поначалу у него были, видимо, некие проблемы с тем, чтобы принять себя как кота. Он ощущал себя человеком и старался подражать людям во всех их действиях.
Он садился на обеденный стул и пытался пить из чайных чашек, держа их лапами, стремился пользоваться унитазом, а не корытом с опилками, и всё время пытался поговорить. Речь его звучала душераздирающе: нечто вроде"нноммомомамаоумуоаоуоуы". Он садился ко мне на кровать, толкал меня лапой и, пронзительно глядя в глаза, начинал своё тягучее"нннмамомумуао", пытаясь что-то объяснить.
Но, как бы кот не старался, человеком ему не бывать. Сурово я пресекал его попытки очеловечиться. - "Нет, я не понимаю тебя. У тебя не приспособлено горло, нет цепких пальцев, для тебя нет подходящей мебели. Унитаз для тебя велик, чашки неудобны, и твои попытки укрыться одеялом - тщетны. Какую бы мысль ты не пытался донести до меня своими речами, я её не уловлю. Мало того, я даже стараться не буду. Ты - кот. Смирись" - в таком духе отвечал я ему.
Грустно он смотрел на меня и снова начинал свою песню, в которой звучало отчаянное желание быть понятым.
Может быть, приложив огромные усилия по расшифровке его речей, создав для него подходящие перчатки, унитаз, мебель, посуду - у нас бы и получилось его несколько очеловечить. Позволить ему вести ту жизнь, о которой он мечтал.
Но мы поступили иначе. Отправили его в ветклинику и кастрировали его.
Он смертельно обиделся, несколько месяцев сторонился всех, и за это время привык жить кошачьей жизнью.
Ну и правильно. Что была бы иначе за жизнь - служить слугой-переводчиком при полуразумномом коточеловеке?