Саянский вальс 15.
452-й УАЗ, в народе прозванный «буханкой» за свои «аэродинамические» характеристики, громко тарахтя глушителем и тихо постукивая чем-то в районе переднего правого колеса, начал притормаживать.
-Ну, вот и всё, кончилась цивилизация, - усмехнулся дядя Алик, и, поведя большим, «кавказским», носом, словно к чему-то принюхиваясь, с юмором посмотрел чёрными глазами в зеркало заднего вида.
-Держись, Олег-джан!
Олег, сидевший в салоне на маленьком, откидном сиденье, услышал его слова, заметил его взгляд, кивнул в ответ и крепче схватился одной рукой за сиденье, а другой за край проёма окна между салоном и кабиной и сделал это как нельзя более вовремя.
Первый же метр гравийки, на которую, можно сказать – «спрыгнула» с резко обрывающегося асфальтового покрытия машина, «поприветствовал» «гостей» так, что он задел макушкой обшивку салона на потолке, а сумки с едой, канистры с водой и мешки, аккуратно лежавшие на боковом сиденье, «рассредоточились» по всему салону, в одно мгновение нарушив порядок, сохранявшийся на протяжении почти сотни километров.
-Ты как? – обернулся в окошко отец.
Его светлые волосы были растрёпаны ветром, бьющим тугим потоком из открытого окна, а серые глаза смотрели весело и возбуждённо.
-Нормально, - кивнул Олег и едва не прикусил язык из-за подпрыгнувшей на ухабе как раз в это мгновение машины.
-Держись крепче! Часа через полтора будем на месте!
-Это что – полтора часа такой дороги? – удивился Олег.
-Нет, потом по лесу поедем, там ещё хуже! - засмеялся дядя Алик:
–Шютка!
Передвижение на ТАКОЙ машине по ТАКОЙ дороге никак не располагало к беседе, поэтому разговор прекратился. Справа и слева тянулись поля и, казалось, им не будет конца и края. Олег вертел головой во все стороны, надеясь первым увидеть ТАЙГУ, но её всё не было. Потом дорога стала мягче, пошли какие-то рощицы, настолько редкие, что сквозь них были видны вдалеке такие же, не отличающиеся густотой, группы деревьев, но не те и не другие никак нельзя было назвать ТАЙГОЙ.
Однообразие вокруг действовало довольно утомляюще.
Олег даже почувствовал нечто, похожее на скуку, но тут машина взобралась на взгорок и открылся захватывающий дух вид - за очередным полем виднелись дома какой-то деревни, за ними ослепительно сверкала в солнечном свете поверхность реки, а на том берегу стояла тёмно-зелёная, кое-где с жёлтыми проблесками, ТАЙГА и тянулась она по берегу вправо и влево до самого горизонта. Впрочем, если смотреть прямо, то край этого зелёного мира тоже совпадал с горизонтом, но можно было довольно отчётливо разделить это таёжное море на три части.
Самая ближняя часть была зелёной, довольно отчётливо различались отдельные деревья, сухостоины. Подальше всё уже было слегка подёрнуто голубоватой дымкой и смотрелось почти сплошной, однородной стеной. Самая дальняя часть, на самом горизонте, была вовсе синей и почти сливалась с небом.
-Вот это и есть тайга! – обернулся отец к Олегу.
-Здорово! – Олег восхищённо покачал головой.
Он ни разу в жизни ещё не был в тайге, в НАСТОЯЩЕЙ тайге и поэтому волновался.
-А вдруг там встретится медведь? А волки? А если мы заблудимся?
Вопросов было много, но он ни один из них не задал взрослым.
Он не хотел, чтобы у них был повод подумать, что он боится!
…Что он видел раньше? В каких лесах бывал?
Конечно, он вместе с родителями много раз ездил собирать грибы и ягоды. Были также походы с классом.
Но разве можно сравнить истоптанные множеством ног жалкие рощицы с настоящей тайгой?
Как сравнить истощённые, «поломанные» цивилизацией в прямом и переносном смысле, деревья, хватающиеся друг за друга корявыми ветвями, словно старающиеся удержать друг друга, не отдать человеку ни себя, ни своих собратьев, как сравнить их с могучими, величественными таёжными великанами - кедрами, елями, пихтами, которые вольно живут сами и дают вольно жить рядом живности всякой, от таёжных трав и кустарников, до глухаря и рябчика, белки и бурундука, медведя и лося?
…УАЗик проскакал, по другому не скажешь, по ямам полевой дороги мимо деревенских домов, выглядевших довольно скучно – всё было серого цвета, менялась лишь интенсивность – шиферные крыши были посветлее деревянных стен, а рамы окон были светлее крыш. Ни одного человека не было видно, зато за машиной погнались местные собаки, но когда УАЗ с хода преодолел большую лужу в низинке, они отстали – видимо, не захотели мочить ноги.
-Ну вот, в прошлый раз мы здесь ночевали, - сказал дядя Алик, останавливая машину рядом с тремя берёзами. Эта троица росла несколько отдельно от основной массы деревьев и на земле виднелось чёрно-серое пятно золы от костра, рядом стояли несколько чурок – «табуреток».
Олег медленно выбрался из машины и вдохнул свежий воздух.
Из-за холма слышался лай собак, а всего в полусотне метров нёс свои холодные, прозрачные воды Казыр.
-Ну, что, мой юный друг! – засмеялся дядя Алик:
-Ноженьки не ходят?
Олег, засмеявшись, кивнул и, не в силах ни разогнуть, ни согнуть ноги, как на ходулях, раскачиваясь из стороны в сторону, пошёл по каменистому берегу к реке.
Вода была очень чистой и каменистое дно было хорошо видно даже в нескольких метрах от берега. Лёгкие «живые» волны всплескивали, набегая на берег.
Олег, присев, протянул к волнующейся поверхности руку.
-Здравствуй, реченька, - прошептал он, вспомнив, как дедушка говорил, что, когда ты входишь в дом – ты здороваешься и таким образом желаешь здоровья живущим там. А когда ты входишь в лес – скажи – «Здравствуй, лесок, я пришёл не как враг, я пришёл как друг. Я постараюсь не нарушать твою жизнь, но, если нарушу, то не специально и прости меня за это».
В ответ на слова Казыр слегка коснулся его ладони холодной волной и это мягкое, щекочущее прикосновение было так похоже на дружеское приветствие, что Олег улыбнулся и взглянул на тёмную стену на другом берегу.
-Здравствуй, тайга! – прошептал он:
-Мы пришли за орехами. Мы возьмём немного и ничего плохого делать тебе не будем. Ты впусти нас и выпусти и пусть на нас никто не нападёт и мы не заблудимся!
Только сейчас, глядя на тот берег, Олег осознал, что завтра, когда они пойдут по тайге, он должен будет идти на равных с отцом и дядей Аликом. Он должен будет, ни в коем случае не отставая от них и не задерживая их, пройти до нужного места, помочь, по мере своих сил, наколотить шишек и перенести их сначала на берег, а потом переправить к машине на лодке.
Он вдруг почувствовал волнение и какую-то неуверенность в себе.
-А если он подведёт? А если устанет так, что не сможет идти по тайге? Ведь тогда отец с дядей Аликом должны будут заниматься им, а не шишками! Нет, он такого не допустит! Кровь из носа – будет идти!
Он вспомнил Ивана Сергеевича, тренировки по боксу, вспомнились слова, которые он любил повторять:
-Ты сможешь, если по-настоящему захочешь!
… -Олег! Принеси дров! – услышал он голос отца и сразу же отреагировал – он помнил, что поехал сюда, в тайгу, только на условии беспрекословного повиновения взрослым. Он вспомнил маму, которая, волнуясь, говорила отцу, что бы дальше трёх метров он его, Олега, от себя не отпускал.
-А где они, пап?
-Под крайней берёзой посмотри. Там яма должна быть. Мы прошлый раз в неё всё скидали. В корнях там. ….Есть?
-Ага! – Олег начал вытаскивать из-под полуобнажившихся корней толстые, коротко нарубленные, ветви, обломки досок, попались даже несколько пилёных и расколотых чурок.
…Костёр потрескивал и пускал в чёрное небо искры. Слышалась река – лёгким всплеском, прохладным дыханием.
Олег, подсев поближе к отцу, смотрел на мерцающие в чёрном небе звёзды, на круглый, желтоватый, с тёмными пятнами диск Луны и вполуха слушал, как дядя Алик рассказывал о своей поездке на родину – в Азербайджан, о жизни там.
Отец что-то спрашивал у него, но Олег начал подрёмывать и не слышал ответов. Вскоре отец слегка растолкал его и проводил в машину, где уже всё было приготовлено для отдыха – специальные, сколоченные из толстых досок щиты были установлены в салоне. Причём все вещи убирались в пространство под ними и не занимали, таким образом, драгоценного пространства.
Как только голова Олега оказалась на тонкой, «походной» подушке, у него тут же, как выражался отец – «задвинулись шторки» и он погрузился в сон – тем более крепкий, что на свежем, таёжном воздухе.
…Тайга темнела на другом берегу, темнела, что-то шептала, о чём-то молчала.
