Когда Мегги увидела Джорджа, ее сердце екнуло. А как иначе, если Джордж был ее первым парнем. Первым парнем, научившим, ко всему прочему, и тому, что физическая близость это еще не любовь. Совсем не любовь. Не те отношения, когда душой, разумом и телом. А только глазами да желанием быстрее стать взрослой. Стать взрослой опять таки не потому, что лишилась девственности, а потому, что впервые столкнулась с подлостью. С предательством. С предательством твоей готовности отдать себя без остатка. Отдать другому. Конечно же, единственному и неповторимому. Доверить свое нетронутое тело чужим рукам, испытать удовольствие и наивно полагать, что так будет всегда.
Нет, нет и нет! Только контракт, только отношения с собственной выгодой. И, дай Бог, чтобы выгода была взаимной. Совсем другое дело - в чем? В душе ли, в разуме ли, в теле каждому свое. В лучшем случае - во всем: и В теплых отношениях, и в равноинтересном общении, и в желании слиться с другим и уже никогда не желать большего. Но это все потом? Может быть. А вначале, как правило, только разочарование. Разочарование в жизни. Разочарование во всей жизни. Да такое, что и жить-то не хочется. Жизнь, кажется, оборвалась. Счастья нет! А этот негодяй -самый большой подлец, какого только можно встретить на свете.
А как ты сама? Ты-то сама любила? Или только хотела быстрее повзрослеть? Стать женщиной? Человеком, который может жить так как хочет. Хочет сам, а не по указке других взрослых.
Разве можно вообще думать о какой-либо любви‚ когда вместо торжественного ложа, на котором совершается таинство, - заднее сиденье. Заднее сиденье пикапа и невозможность кричать. Кричать о том, что теперь ты как все. Как все взрослые. Что теперь ты сама -личность... Мегги улыбнулась наивности той девчонки, которой когда то была, и направилась к бару, чтобы смочить вдруг пересохшее горло.
Гостей на вечеринке, посвященной юбилею школы, было много. Могло быть даже весело. Но Мегги захлестнули воспоминания. Она улыбалась, целовалась с бросающимися к ней накрахмаленными пампушками, в которых с трудом узнавала бывших подружек, что-то говорила, над чем-то смеялась, но ей было невесело. Не весело, но и не грустно. Она просто была чужая. Чуждая всему этому ярмарочному веселью. Всем этим кружевным пампушкам, мужчинам, считающими себя голливудскими ковбоями, меж тем остававшимися простыми деревенскими парнями. Ей было неинтересно. А ведь все это могло быть ее. Ее сегодняшним днем. Но не стало. И не Джордж, конечно же, тому причиной. Не было бы Джорджа, был бы кто-то другой. Такой же прохвост, способный брать и вовсе не задумываться, у кого, что и сколько. Теперь-то все это понятно, но тогда тогда жизнь, казалось, оборвалась. Это сегодня к ней лезут все с поцелуями, а тогда?... А тогда она была порицаема. Всеми... И теми же подружками, и теми же юнцами, способными только щипать за ягодицы.
А все Джордж! Разве мог этот герой не разболтать всем и каждому о своей победе? Победе над кем? Над наивной девочкой, зачитывающейся «Унесенными ветром»?…
- Слово предоставляется нашему чемпиону, победителю гонок на мотоблоках Джорджу Бутчу, - услышала Мегги знакомое имя из динамиков и не смогла не обернуться к эстраде.
И все же Джордж заметно отличался от остальных. В нем по-прежнему угадывался «первый парень на деревне». Стетсон, рубашка с фигурной кокеткой, джинсы сидели на нем, как на ковбое Мальборо. Он по-прежнему оставался стройным, резким в выверенных движениях, до наглости самоуверенным. Он все так же привлекателен.. Даже красив. И, наверное, в него опять можно было бы влюбиться... Но кому? Мегги?
«Ред Батлер на газонокосилке», -отгоняя всякого рода сомнения, скривила губы в язвительной усмешке Мегги и, тем не менее, приподнялась на носках, чтобы Джордж смог разглядеть ее в общей толпе.
...И их взгляды встретились...
Джордж еще что-то говорил со сцены, а Мегги уже шла к выходу из зала. Она вовсе не собиралась уходить, она только хотела, чтобы они с Джорджем остались вдвоем. Один на один, как в ту ночь. В ту ночь, когда было положено начало ее взрослению. Взрослению и становлению женщиной.
Джордж нагнал Мегги на улице:
- А я все смотрю: ты ли это или не ты? - так же бесцеремонно, но решительно, как, должно быть, своего ревущего перед стартом железного коня, удержал он за плечо вовсе не собирающуюся никуда убегать Мегги.
- Я, Джордж, едва слышно пролепетала Мегги и всем телом развернулась к нему, как бы вверяя себя единственному и неповторимому. Совсем как в ту ночь. - Я, Джордж...
- Нормально выглядишь, - ничуть не опешив от безусловного повиновения, считай, сегодня совершенно чужой женщины, заявил Джордж и предложил не выпить ли им чего. Нет, Джордж, по-прежнему не смея поднять глаз, отказалась Мегги. Лучше давай погуляем, поговорим... вспомним, - и, наконец, осмелев, взглянула прямо в глаза:
- Расскажи мне о себе.
- А что рассказывать? Я в полном порядке, уже умащивая руку на бедре Мегги, бодро заявил Джордж и повторил предложение выпить.
- Нет, Джордж, я не пью.
- Прям так, совсем?- не понял причины отказа Джордж и не преминул отпустить столетнюю шутку о телеграфном столбе, который тоже не пьет, но только тогда когда идет дождь.
-С некоторых пор, Джордж.
- Это с каких же таких пор?
-Я долго болела, Джордж, - вымучивая каждое слово, начала исповедь Мегги. - Сильно болела. С самых тех пор, как уехала отсюда. Сбежала, Мегги блеснула на Джорджа глазами. От тебя сбежала!
Но лицо Джорджа осталось бесстрастным, только едва сдвинулись брови, давая понять, что подобного рода укоры совсем даже ни к чему.
- Но я тебя не виню, поспешила не отпугнуть Джорджа Мегги. - Это все я сама. Сама для себя все придумала и сама во всем виновата... От чего, собственно, и начала пить.
- Ну, во! - тут же попытался свести все к шутке Джордж, а отказываешься.
- Ты, Джордж, не понял, - робко поправила его Мегги.
- Я начала много пить.
- По-черному, что ли? -. совсем не собираясь продолжать разговор в серьезе ном тоне, хихикнул Джордж.
-Можно сказать и так, - тем не менее продолжала Мегги. Только ты, Джордж, пожалуйста, не перебивай меня,- взмолилась Мегги, ухватив для верности Джорджа за разнеможную бляху на ремне джинсов. Дай мне выговориться. Хотя бы это дай мне, раз не сумел дать ничего большего.
- Ну, начинается, встретились друзья пивка попить, возмутился Джордж и убрал руку с бедра Мегги.
- Все, Джордж, все, - испугавшись, спохватились Мегги. Ни слова больше о тебе, Джордж! Только о себе! Только о себе, - заспешила Мегги, не желая упускать случая. - Просто я начала много пить... От этого и нервы... Дальше- больше, - перевела она дух. -К алкоголю добавились сведства по тяжелее. За них, собственно говоря, я и получила свой первый срок.
Джордж присвистнул.
-Да, Джордж, это до хорошего не доводит. А тюрьма тем более.. Стоило мне выйти на свободу, как все началось сначала... В общем, в конце концов я оказалась на панели.
Мегги много чего могла бы рассказать об этом Джорджу, но и того, что уже было сказано, оказалось достаточно. Джордж не то чтобы заскучал, он - отрешился. Отгородился от Мегги невидимой стеной и только не чаял, как бы вообще дать деру. Но Мегги повело и она уже никоим образом не отпустила бы Джорджа, не высказав ему все то, что должна была высказать.
- И все таки шанс, Джордж, предоставляется каждому, - по-прежнему не отпуская бляхи, продолжала Мегги. Мне, Джордж, тоже, можно сказать, повезло. На меня запал один премиленький старичок. Чудненький такой дедушка с туго набитым бумажником... Он даже предложил мне руку и сердце...
-И что? -высунувшись на мгновение из-за незримой стены, не удержался от вопроса Джордж.
-И я согласилась.
Джордж облегченно вздохнул, и Мегги можно было уже не держать его за ремень. Но радость наивного Джорджа была преждевременной. Мегги-то знала, что это еще не все. Что самое страшное для этого ковбоя-мальборо впереди. Отчего ее хват только усилился.
Мы прожили с Мартовским Котиком, ему нравилось, когда я его так называла, почти два года. А он все не думал и не думал делать жизни ручкой. Сколько можно было терпеть? А уж после того, как он, старый козел, и вовсе, вдруг вспомнив обо всех своих детках, вздумал изменить завещание, моему терпению пришел конец.
Последние слова Мегги и то, с каким ожесточением она произнесла их, явно не понравились Джорджу. Джордж напрягся. Но Мегги не отпускала его.
- Поклянись, Джордж, поклянись! - вдруг притянула она Джорджа к себе и, заглядывая в самую глубину его растерянных глаз, зашептала: - Поклянись, что никому об этом не скажешь! Что это будет нашей тайной. Слышишь, Джордж! Только нашей тайной. Ведь это я все только для нас… Ты же по-прежнему любишь меня! Ведь любишь, Джордж!? Любишь!.. И мы будем богаты, Джордж!.. Очень богаты!..
Такого оборота бедный Джордж и предполагать не мог. Ладно что-то там про какую-то там любовь, но с бухты-барахты какие-то там наркотики, тюрьмы, завещания... Какое-то ни отсюда ни оттуда богатство Джордж не мог не испугаться. Джордж всем своим нутром почувствовал опасность. Опасность, исходящую от этой женщины с горящими глазами. А Джордж не любил бояться.
…И Мегги вдруг отпустила его. Джордж тут же хотел сбежать, но репутация первого парня не позволила сделать этого в ту же секунду. Нужна была хоть какая-то пауза, хотя лучше бы он ее не допускал. Потому, что... грянул гром:
- Меня теперь ищет полиция... донеслось до его слуха, и ноги чуть не подломились. - Спрячь меня, Джордж, и мы будем счастливы...
"Боже праведный, только этого мне" не хватало! - ужаснулся Джордж. - Полиция просто так не станет гоняться за кем попало", Джордж даже думать не хотел, чего такого могла натворить эта женщина. Но она дышала ему в лицо и всякому дураку было понятно, что ничего хорошего. "Связаться с преступницей! -мелькнуло у Джорджа в мозгу, и он не смог дальше обманывать себя: - Она угробила старикашку и теперь хочет, чтобы Джордж стал ее пособником. Чтобы он ее спрятал. И стал бы соучастником. Соучастником в убийстве...» .
Это было выше его сил. Никакая репутация уже не могла удержать его возле этой страшной женщины. Падшей женщины. И какая разница, что она о нем подумает, пусть хоть изойдет смехом, но он ни на мгновение не останется с нею.
И Джордж сбежал. Да, как последний трус, но о какой такой трусости может идти речь, когда речь идет об убийстве? Об убийстве и об убийце?..
* * *
Мегги сидела, заложив руки за голову и откинувшись на спинку кресла в своем рабочем кабинете, и фантазировала. Она смаковала каждую деталь: представляла выражения лиц, слышала слова, с которыми теперь все жители небольшого городка, в котором ей было суждено впервые столкнуться с подлостью, тычут в спину своей недавней гордости чемпиону гонок на мотоблоках - Джорджу Бутчу и смеются. Смеются точно так же, как смеялся окружной прокурор, получив уведомление от полиции города Санта-Роза, штат Техас, что один из самых преуспевающих адвокатов Лос-Анджелеса - Мегги Шоу убила своего мужа. Мужа, которого, кстати (или некстати), у нее никогда и не было. Не было потому, что, по ее твердому убеждению, карьера адвоката и болото семейной жизни так же сочетаемы, как, скажем, деревянный молоток судьи и стальные гвозди плотника.