В прошлой, второй, части я рассказала вам о том, какие обязанности возлагались на д’Артаньяна-губернатора. В этой - мы поговорим о том, что из этого его губернаторства получилось))
Понятно, что в финансовом плане д’Артаньяну жаловаться было не на что. За полгода губернаторства он получил доход в 6 000 ливров, а это очень и очень немало. И положение его в обществе благодаря этому назначению значительно укрепилось. Почему — я рассказывала в первой части этой истории.
А вот о том, как проходила его служба на этом месте, как принял его город и что он вынес из опыта губернаторства, мы поговорим сейчас.
Итак, д’Артаньян прибыл в Лилль с тем, чтобы принять на себя обязанности губернатора.
И отнесся к ним, разумеется, со всей серьезностью. Иначе он просто не умел.
Однако губернаторствовать ему оказалось непросто. И дело не в том, что обязанности губернатора были чрезмерно для него тяжелы. Разумеется, нет. И чуть позже я представлю вам доказательства того, что так считал и Людовик XIV. Сложность для д’Артаньяна состояла в… его собственной неуверенности в том, что он находится на своем месте. И это понятно. Каких бы высот он ни достиг на службе короля, внутри он по-прежнему оставался «бедным гасконцем».
Как бы там ни было, почти сразу после принятия полномочий губернатора у д’Артаньяна начались сложности с подчиненными.
«В июле произошла первая ссора с одним из работавших в крепости инженеров, Огюстеном Леаке, шевалье де Монживро, по словам Сен-Симона, «человеком исключительным», сколотившим большое состояние, несмотря на «малоприглядную репутацию». Как генерал-губернатор, д'Артаньян настаивал на том, чтобы ему докладывали обо всех фортификационных работах, в то время как Монживро, проработавший в Лилле уже пять лет, не желал подчиняться никому, кроме Вобана, на тот момент отсутствовавшего».
Ссора эта началась после того, как д’Артаньян, отправившись на ежедневный объезд города верхом, обнаружил, что Монживро приказал перерыть старые укрепления, не сообщив об этом ему, генерал-губернатору. Он отправил Монживро письмо с требованием немедленно восстановить объездную дорогу. Однако письмо больше недели оставалось без ответа. После, когда Монживро явился в дом к д’Артаньяну — тот в это время «прогуливался в саду, окруженный двумя десятками офицеров гарнизона», — губернатор отреагировал очень показательно)) Поинтересовавшись, может ли он быть инженеру чем-то полезным, и получив какой-то невнятный ответ, «не говоря больше ни слова, но в высшей мере с вызывающим видом развернулся на 180 градусов и продолжил прогулку». Через несколько дней д’Артаньяну показалось (а, возможно, и не показалось), что Монживро отказался приветствовать его.
«… Д'Артаньян проезжал неподалеку от рвов, в которых работали пять или шесть человек; среди них был и инженер. Все почтительно приветствовали губернатора, за исключением последнего, который притворился, что не видит его». (Жан-Кристиан Птифис «Истинный д’Артаньян»)
В ярости он воскликнул:
— В следующий раз, когда этот инженеришка откажется приветствовать меня на находящейся под моим командованием территории, я размозжу ему голову, чтобы научить уважению к старшим по чину. Я предупреждаю вас об этом заранее с тем, чтобы г-н Лувуа знал, что я ничего не делаю в запальчивости.
Монживро пожаловался Лувуа (военному министру). Тот написал д’Артаньяну:
«Не получая от Вас известий по поводу всего того, что произошло в Лилле после возвращения Его Величества, я не мог не прочесть Его Величеству письмо упомянутого шевалье. Его Величество не одобрил того, как Вы с ним обошлись, и желает, чтобы Вы нашли способ исправить содеянное Вами, и причем таким образом, чтобы он не подумал, будто может вести себя плохо по отношению к Вам, а понял, что, ежели он совершит нечто неподобающее, Вы сообщите Его Величеству, который пошлет ему приказ вести себя с Вами так, как следует».
С этого момента за всеми скандалами, происходившими в Лилле, наблюдал и Людовик XIV.
А такие не заставили себя ждать. Едва была урегулирована эта ссора, случилась следующая.
Интендант крепости Лепеллетье, а с ним вместе и Лувуа, пытались успокоить… утихомирить д’Артаньяна. Но тот упрямо стоял на своем. Продолжать писать и писать письма военному министру, требовал поддержки своей позиции, в ином случае – просил немедленной отставки. Лувуа написал Вобану. Тот приехал в Лилль, чтобы разобраться в случившемся. Разговаривал с д’Артаньяном д’Артаньяном, Монживро. Отчитывался Лувуа. В итоге, поняв, что переубедить и успокоить упрямца губернатора им не удастся, они приказали шевалье де Монживро уступить. Извиниться за неучтивое поведение и вообще как-то… вести себя более покладисто.
На этом д’Артаньяну бы и успокоиться. Но… не тут-то было. «Отпраздновав триумф, д'Артаньян с этих пор находил удовольствие в том, чтобы вставлять инженеру палки в колеса под любым предлогом. Лувуа утвердил план фортификационных работ шевалье — ерунда! Господин губернатор настоял на том, чтобы распорядиться всем самому, хотя, как он некогда сам писал, в строительстве ничего не смыслил.
7 ноября Монживро опять пожаловался министру: «Мы до сих пор не снесли стену, идущую от ворот Магдалины до ворот Барр, потому что г-н д'Артаньян не соизволил дать разрешение, хотя ему потребовалась бы для этого лишь пара минут; я не знаю причин этого отказа, ибо вот уже три месяца новая стена служит в четыре раза лучше старой, имеющей с прошлой зимы бреши в 60 туазов, через которые можно проехать верхом на коне. Г-н маршал д'Юмьер, уезжая отсюда, приказал снести ее, и работы были начаты, но мы были вынуждены их приостановить».
В ответ Лувуа сразу же отдал приказ, который должен был удовлетворить инженера, что отнюдь не привело к успокоению д'Артаньяна, всегда готового ломать копья». (Жан-Кристиан Птифис «Истинный д’Артаньян»)
Нет нужды тут описывать все, что происходило между д’Артаньяном и его подчиненными. Все продолжалось в том же духе. К губернатору не явились за очередным приказом, не прислали отчета, не сообщили о закрытии ворот, не информировали о том или ином событии.
Из Лилльского гарнизона дезертировал и почти сразу был пойман солдат. Капитан, как положено по уставу, послал заявление об этом д'Артаньяну, который подписал его и приказал созвать на следующий день военный совет. Совет собрался, вынес солдату приговор, и того без проволочек повесили, не сообщив об этом губернатору и не внеся в приговор слов «чьей властью созван военный совет». И, наконец, «г-н де Лаверкантьер не попросил у д'Артаньяна разрешения «применить оружие».
«Д'Артаньян, превыше всего любивший все эти предоставляемые должностью мелкие возможности удовлетворить свое тщеславие, опять взбесился». И написал очередное письмо Лувуа.
Выглядело оно примерно так (орфография авторская — с учетом перевода, разумеется)):
«Я верю и надеюсь Монсеньор что Вы не одобрите повидения г-на де Ла Бержантьера, и дело состоит в том Монсеньор что я прошу справидливости и как будучи как всегда Вашим слугой то вы не пожилаете чтоп я был сдесь комендантом без власти и афторитета, которые моя должнось мне обеспечевает и которую мне Король сделал чесь сказать, что он жилает, чтоп я ей пользовался».
После обмена еще несколькими письмами, д'Артаньян снова требует отставки.
А мы помним, да, что за всем этим следит король! Вынужден следить. Ему сообщают обо всем что происходит в Лилле. Лувуа докладывает, Людовик реагирует.
«Если я не написал Вам ничего в отношении того, что Вы поручали мне в письме просить Его Величество сократить срок Ваших полномочий, — написал ему (д'Артаньяну – прим. мое) Лувуа 15 сентября 1672 года, — то дело в том, что Его Величество не счел это уместным, имея в виду, что в настоящее время он не может доверить управляемый Вами город никому, в чьих руках он был бы в большей безопасности».
Честно говоря, во всем этом меня не удивляют проявления характера д'Артаньяна. Они логичны и предсказуемы. Но я не могу не восхищаться выдержкой Людовика, который, наблюдая в течение многих месяцев за бесконечными скандалами и читая столь же бесконечные жалобы, поступающие от обеих сторон, требовал только одного - чтобы каждый из назначенных на свои места людей, продолжал работать.
В итоге д'Артаньян «дорабатывает» до момента, когда заканчивается опала маршала д'Юмьера, и благополучно возвращается к своим мушкетерам и своему королю, чтобы вскоре вновь отправиться на войну – туда, где он чувствовал себя наконец «на своем месте».
подписывайтесь на мой канал