Промысловая зверовая охота с собаками.
Вообще-то мясо из тайги должен был трелевать дедок, сосед Михаила. Для этой цели госпромхоз купил лошадь и закрепил её за дедом. Михаил и Григорий добывали зверя, оставляли тушу на месте и сообщали деду, где она лежит. Дед. проживший много лет в Юмо и сам в своё время охотившийся, хорошо знал все окрестности. Ему достаточно было назвать ключ, и он без груда находил трофей и лошадью волоком вытаскивал nушу в Юмо или к Гришкиному бараку, откуда, уже на санях. — до Юмо. Естественно, его труды госпромхозом оплачивались. Но на этот раз Григории решил сам заняться трелевкой, потому что следы к нескольким ранее добытым тушам основательно присыпало снегом. Дед мог их не найти.
Григорий рассказал, что у своего барака видел свежий переход табунка чушек с подсвинками и поросятами «Где-то там поблизости они должны и остаться, если тигра не шуранет их», — заключил он. Мой практикант вдруг воспылал охотничьей страстью:
— Дядь Гриш! Можно я с тобой поеду?
— А помогать будешь туши затаскивать? — спросил Григорий.
Володя был согласен на всё.
— Ну, а мы с тобой, — обратился ко мне Михаил, — маханём на Нижние Толчи, я там уже давненько не был, а к вечеру выйдем к Гришкину бараку и там заночуем.
На том и порешили. Перед сном я вышел покормить свою собаку, которая нашла себе место в сенях на старом половике. Звёзды ярко сверкали, будто их начистили толченым кирпичом, что предвещало на завтра ясный и морозный день.
Меня разбудили звон пустого ведра и чертыханье Михаила. Через дверной проем из кухни проникал свет керосиновой лампы и был слышен весёлый треск разгоравшихся в печи дров. Михаил наметил подъем на семь часов, я взглянул на свои наручные — половина седьмого. Спать ещё хотелось, но за полчаса всё равно не выспишься. Я встал, прошлёпал по холодному полу на кухню и начал одеваться. На плите в большой кастрюле закипало мясное варево, а Михаил сидел на низкой табуреточке и не спеша отхлебывал из маленькой эмулированной кружечки чёрный как смоль чифир. После каждого глотка он затягивался папиросой. Одним словом, кайфовал. Я знал, что Михаил пару лет назад вышел из заключения, но. видно, от лагерной привычки так и не отказался. Он женился гут же в Юмо на симпатичной учительнице начальных классов. Их дочери был уже гол. Сейчас семья жила в Бичевой.
— А дома ты как при жене чифиришь? — спросил я.
Михаил немного помедлил, а потом, не торопясь, ответит:
— Она, конечно, знает, но лаже ни разу не видела: я встаю рано, когда она еще спит. И успеваю.
После плотного завтрака, когда мы уже были готовы к походу. Володя попросил меня дать ему мелкашку. В то время больших строгостей, как сейчас, с оружием не было, и я без колебаний дал ему мелкашку и патроны к ней. Но он стал просить еще и обойму. С большой неохотой я сделал это. опасаясь, что он её потеряет. Володя заверил, что всё будет в порядке.
Михаил открыл дверь вольеры и выпустил собак. Они тут же окружили моего Дуная и стали осторожно обнюхивать. Тот стоял, вздыбив шерсть, и негромко рычал. Михаил крикнул Верному: «Это свой!», после чего вожак отвернулся от моего пса и с независимым видом побежал впереди своры. Дунай замыкал шествие.
Когда Мы вышли, было еще темно, но пока пересекли Хор, в свои права вступило озарённое лучами еще не взошедшего солнца утро. Собаки умчались вперед, их не видно и не слышно. Высокий и поджарый Михаил легко и быстро, как изюбр. Идет впереди по своей тропе. За ним. взбодрённый утренним морозцем, поспешаю я. Шаг Михаила значительно шире моего и мне приходится или идти по целику, или по следам охотника почти вприпрыжку.
Наш путь лежит вверх по некрутому правому склону горной речки Нижние Толчи. Когда-то. лет 20, а то и 30 назад, здесь пролегала «ледянка» — желобообразная зимняя дорога, политая водой, по которой трелевали на лошадях огромные кедровые бревна вниз к реке, а оттуда они сплавлялись к гидролизному заводу. Как хорошо, что в то время не было современной техники — механических пил и тракторов-трелевщиков. Благодаря этому по крутым склонам сохранились кедрачи и подлесок, а это значит, что у зверья есть еще богатые и разнообразные корма и возможности быстрого и дружного воспроизводства.
Несколько раз Михаил останавливался и прислушивался, но было совершенно тихо. Мы отмахали от Юмо уже километров семь. После одной из остановок, где мы перекинулись десятком слов. Михаил сделал шаг. чтобы продолжить путь, как вдруг послышались сильный шум и треск. Михаил сорвал с плеча ружьё и выстрелил. И тут я увидел мчавшегося по руслу речки изюбра. Мой сектор обзора очень узок: слева видимость заслоняет фигура охотника, справа — кусты. Всё-таки я тоже успел сделать два выстрела. Вместе с изюбром промчалась воющая и рычащая свора собак и (всё стихло, будто всё это привиделось. Мы некоторое время постояли, послушали, но всё было тихо.
— Не будем спешить. — сказал Михаил. — они всё равно его где-нибудь поставят. Давай пройдёмся по тому склону, — и махнул здоровой рукой на противоположную сторону ручья.
Перешли ручей, поднялись по невысокому склону и прошлись лесом. Встретили несколько изюбриных переходов, но следы не были свежими. В одном месте пересекли кабанью тропу, но и она оказалась припорошенной ночным снежком. Спугнули табунок рябчиков, деловито склёвывавших почки в чаше кустарников. Пересекая небольшой ельник, заметили несколько белок. Но ни белки, ни рябчики нас сейчас не интересовали, мысли всё время возвращались к нашим собакам и изюбру, которого они гнали. Вышли на открытое место, поросшее берёзами и осинами с густым подлеском из элеутерококка, аралии, свилины и дикой сирени. По буграм сохранились ели и кедры. Старые вырубки. Мы подошли к одному такому бугру, на его вершине высилась красивая одиночная ель, которая могла бы стать главной новогодней ёлкой большого города.
— Сколько времени? — спросил Михаил.
— Да еще полдвенадцатого. — взглянув на часы, ответил я.
— Самое время чайку попить.
Чайку так чайку. Расположились под елью, её нижние ветви находились на высоте нашего роста и не мешали. Развели костерок, я набил свой солдатский котелок снегом и повесил над огнём. В нескольких метрах от нас заметил лиану, густо покрытую ярко-красными я года м и лимонника. Набрал в шапку, несколько кистей бросил в чай. Вкус чая с лимонником изумительный!
После чаепития закурили. Настроение у Михаила было не очень хорошим.
— Если быка не поставили и убежали в Юмо, ну я им задам! — как бы про себя проговорил он.
— Зачем забегать мыслями вперед? Может, они его давно поставили и нас дожидаются.
Вижу, немного успокоился. Пошли назад. Через час вышли на Хор. постояли на льду, послушали. Ничего не слышно. Михаил опять помрачнел:
— Ты иди потихоньку вдоль берега, а как дойдёшь до санного следа, так по нему и ступай до самого барака. А я сбегаю в Юмо, а потом назад, может, еще догоню тебя.
Я пошёл вдоль берега. Здесь Хор застыл ровно, лёд был гладким, даже снег на нём нс задерживался — весь сдувался ветром. Береговая линия впереди сильно изгибалась вправо и заканчивалась скалистым мыском. Расслабившись и погрузившись в свои мысли, я шёл не спеша. когда вдруг услышат за спиной какое-то сопенье. В миг карабин в руках, резко оборачиваюсь. Фу! Напугал… Михаил. И какой-то возбуждённый. Поравнялся, от бега запыхался:
— Собаки лают… Из-за мыска не слышно было… Как на середину Хора вышел — слышу лают, стервецы…
Всё ясно. Я тоже загораюсь азартом и мы бежим на мысок, который оказался не таким уж близким, как казался. Наконец, достигаем его и. тяжело дыша, «заворачиваем за угол». И сразу же. как будто только что слух прорезался, отчётливо слышим собачий лай. Да, вот же они! Всего-то метров сто пятьдесят! На заснеженной косе на другой стороне протоки. Бык стоит недвижно, к нам полузадом, место совершенно чистое, скрадывать невозможно. Как по команде, мы согнулись и без остановки двинулись вперед на корточках. Если сейчас нас зверь и увидит, то примет за собак, а ему. окруженному сворой, такое дополнение — без разницы. Наши собаки, до того лежавшие на снегу вкруг изюбра, завидев нас, вскочили с мест и стали с яростью и азартом облаивать животное, однако попыток наброситься на него не делали — ждали выстрела Хозяина. Я решил не искушать судьбу и стрелять с сотни метров. Прицелился, но после бега еще не отдышался и руки тряслись, как у алкаша с похмелья. Лёт на снег, упёрся левым локтем в лёд и лишь тогда сумел уловить цель — в левую лопатку. А Михаил продолжал подбираться ближе, ружьё — это всё же не карабин. Два выстрела прозвучали один за другим. Я видел, как зверь сгорбился, а после второго выстрела его левая задняя нога надломилась и наружу показалась заострённая белая кость. Всё кончено.
Азарт в нас начинает быстро угасать, мы сходимся, садимся на бревно, которое почему-то осталось не сплавленным, и с наслаждением закуриваем Бык еще жив. Из последних сил он пересекает протоку, задирает голову кверху, но высокий крутой яр ему, конечно же, не осилить. На нём. как пиявки, повисают собаки, и он под их тяжестью медленно оседает наземь. Но голову еще держит высоко поднятой. Вдруг с недоумением замечаю: мой Дунай серьёзно сцепился с Верным. С чего бы это? Михаил поясняет, что Верный всегда хватает зверя за морду. Это его место и его право. А Дунай этого не знал, вот Верный его и учит. Кажется. Дунай понял урок и драка вскоре прекратилась. Учись, пёс, учись. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят…
Энциклопедия охоты : http://vk.com/wall-1087481?q=Промысловая
Что выбрать ТОЗ-34 или ИЖ-27 (МР-27) ?
http://vk.com/wall-1087481_57515
Что лучше ИЖ-27 или МР-153 голосуем
http://vk.com/wall-1087481_8295
Первое ружье, что купить МР-155 или бюджетное турецкое ?
http://vk.com/wall-1087481_58566