Часть первая
Над городом сгущались тучи. Двигались они очень быстро. Казалось, что это живые гигантские птицы, закрывая собой небо, летят с севера, неся с собой холод. Дул пронизывающий осенний ветер и уже начал срываться дождь. Его мелкие, похожие на пыль, капли покрывали точками асфальт, лёгким стуком отдаваясь на крышах домов. Погода портилась.
А ведь ещё днём казалось, что достаточно немного усилий со стороны ветра и тучи рассеются, выглянет, наконец, солнце и станет тепло. Вот-вот, если первые лучики коснутся земли, то всё чёрное и плохое, что случилось за этот день, само собой растает и уплывёт. Однако хмурое небо лишь издали позволило солнцу в последний раз взглянуть на землю, и вновь безжалостно окунуло город в сумрак. К вечеру стало ещё холоднее, ветер усилился, дождь уже без робости, очень уверенно и по-хозяйски деловито стучал по крышам и подоконникам. Редкие прохожие суетливо спешили к остановкам, на станции метро или просто под раскрытыми зонтами прочь от этого осеннего неприветливого вечера.
Тепло и так задержалось в этом году слишком долго. Почти до середины октября стояла безветренная, солнечная погода. О приближении осени говорили только ярко жёлтые пятна деревьев с кроваво красными прожилками кустарников. Слишком долго… Люди расслабились и забыли про холод и непогоду. Природа, как будто бы решив отомстить, нанесла свой сокрушительный удар.
«Надо торопиться, электричка уже через 12 минут, если не успею, придётся ещё целый час мокнуть», - Сашка прибавил шагу и повыше поднял воротник своего старенького, но тёплого пальто. В такие дни ему казалось, что солнца и лета больше не будет никогда. Как же он не любил холод. Иногда возникало жгучее желание уехать и жить где-нибудь в южных краях.
В этот поздний час прохожих уже почти не было, лишь изредка пробегали торопливые «зонтики», - это запоздалые путники спешили укрыться в тепле своих малогабаритных квартир от непогоды и слякоти. «Да, приятно, наверное, прийти домой в такую погоду, продрогнув хорошенько, а там тебя уже кто-то ждёт, с горячим ужином, запахом жареной картошки и свежезаваренного чая». От таких мыслей у Сашки что-то возмущённо заурчало в животе. Он вспомнил, что сегодня ещё даже не обедал. Нет, обед был – два бутерброда и яблоко. В принципе, можно было бы заварить чай и даже сходить в столовую за супом. Но сегодня был не тот день. От воспоминаний о всех произошедших событиях по спине пополз неприятный липкий холодок.
Надо же… Просто сократили. Даже не интересно как-то, обидно что ли. Бывает, когда людей выгоняют «…за несоответствие занимаемой должности, …за невыполнение должностных обязанностей…». А это, просто сократили. В глазах Михаила Юрьевича, с которым Сашка каждое утро, изо дня в день в течении семи лет здоровался на лестнице второго этажа, в глазах этого самого Михаила Юрьевича даже не возникло чувство стеснения. Он долго пытался вспомнить фамилию, потом рылся в большой канцелярской книге, выискивая должность и причитающиеся увольнительные, - «Извините, что так получилось, просто, как бы это так сказать…, просто наша фирма больше не имеет возможности и не видит смысла содержать Вашу должностную единицу. Мы напишем Вам хорошие рекомендации. Были рады иметь с Вами дело… Извините…».
Сашка, и без того обладая невысоким ростом, от этих слов сам себе стал казаться ещё ниже и даже как-то глупее. Выйдя из кабинета Михаила Юрьевича, он долго стоял и смотрел в окно, как упрямое солнце в последний раз в этот день пытается взглянуть на остывшую землю, как снуют прохожие, как ездят машины. Жизнь текла дальше, всё также работали магазины, ходили люди. Просто он, Сашка, больше Им не нужен. Не нужен и всё. Нет возможности…, нет смысла... Эти последние фразы стояли, словно эхо в голове, не оставляя больше ни одной мысли. Он был оглушён, раздавлен и уничтожен.
Потом были бесконечные походы по этажам канцелярии «Везувия», десятки знакомых, которые останавливали его, трясли за рукав, спрашивали и даже требовали – «Сашка, да что случилось…, на тебе лица нет… Подожди, как уволили…, сократили что ли, а ты на третьем, в плановом, а в нашем не знаешь, будет сокращение?… Да ты не убивайся так, подумаешь работу потерял…Сейчас такую, как у тебя, можно везде найти…».
Уже вечером Сашка пошёл в свой кабинет и, когда все ушли, а по этажам и в холлах шаркали швабрами усталые уборщицы, он медленно, не спеша, перебирал и складывал свои вещи, разглядывая и вспоминая каждую мелочь. Каждая из них хранит свою маленькую историю. Достаточно прикоснуться к какой-нибудь безделушке, и уже вспоминается целая страница из жизни. Как будто в каждой есть маленький ключик к дверце памяти. Начинают всплывать картинки из прошлого, как кадры полюбившегося кинофильма, больше хорошие и светлые, чем плохие. Вот несколько фотографий – с друзьями, с женой, с родителями – он никогда не любил фотографироваться, как это принято сейчас говорить, был не фотогеничным. То очки блеснут на солнце, и вместо глаз два светящихся шара… То тень какая-нибудь ляжет, то волосы растреплются…В общем не любил Сашка фотографироваться, поэтому и фотографий у него было совсем мало, даже дома, в альбомах.
Аккуратно упакованные в футляр, две дорогие авторучки - «Эх, Сашка! Вот разлетимся мы кто куда, ты о нас даже не вспомнишь, будет у тебя своя семья, свои заботы», - рыжеволосый Лёва, лучший товарищ по институту, грубовато потрепал его по плечу, - «Пусть хоть ручки на память останутся, ты любишь всё записывать». Стипендии тогда едва хватало, чтобы сводить концы с концами, но ребята достали откуда-то невиданные деньги и сделали роскошный подарок. Это был его 20-й день рождения. Друзей у него никогда особо не было. Что-то в его характере отпугивало тех, кто хотел завести с ним знакомство. Возможно, всему виной была замкнутость, а может быть даже занудство. Но в общежитии соседи по комнате – Лёва и Михаил – как-то незаметно притянули его к себе, не замечая Сашкину стеснительность и молчаливость. Также как и он, они были родом из глубинки, не очень богаты, но их простота и общительность служили магнитом для тех, кто их знал.
Лёва был рыжеволосым гигантом, больше напоминая викингов из исторических романов. Его огромный рост, косматая грива и громогласный бас, которым он мог заполнить любое помещение, где появлялся, больше подходили к доспехам и латам, чем к вытертым джинсам и полинялой рубашке. У него никогда не было плохого настроения, даже завалив экзамен, Лёва всегда смеялся и, как ни странно, потом всё-таки сдавал его. Поначалу Сашка стеснялся и старался не стоять рядом – ему всё время казалось, что он со своей тщедушной низкорослой фигурой, в огромных очках будет просто карикатурой на этого добродушного весельчака. Однако Лёвин заразительный смех и всегда отличное расположение духа постепенно стирали эти отличия так, что вскоре все перестали замечать разницу в росте.
Михаил был настоящим философом. Все неудачи по институту он воспринимал абсолютно спокойно и, если экзамен или контрольная были провалены, лишь пожимал плечами. Его непоколебимое спокойствие преподаватели часто путали с уверенностью знающего и усердного студента. Это Мишке хорошо помогало – он благополучно закончил институт, так и не выдав в себе последнего лодыря. Парень, который твёрдо стоит на ногах и знает, чего хочет от жизни… так можно было его охарактеризовать. В компании своих друзей Сашка мог расслабиться, с ними ему не было страшно даже на самых крутых студенческих тусовках.
Их дружбой он дорожил больше всего на свете. Они воспринимали его всегда шутливо, как младшего брата, нередко защищая от нападок тех, кому было не лень поиздеваться над чужими слабостями. После института они действительно разлетелись кто куда и встречались очень редко.
А вот электронная записная книжка - ему подарили её родители на день его совершеннолетия. Они жили удивительно дружно, их брак можно было назвать идеальным. Не было на земле такой силы, которая могла бы заставить их серьёзно поссориться. После смерти отца мать осталась жить в стареньком домике, не пожелав переехать в город. Как она сейчас там?
Сашка покрутил в руках маленькую малахитовую шкатулку. С Катериной они познакомились, когда он уже заканчивал институт на какой-то студенческого вечеринке. Тогда его поразила в ней холодная какая-то сказочная красота. «Снежная королева», - первое, что приходило на ум. Длинные светлые волосы, большие голубые, как льдинки, глаза, горделивая осанка и походка лесной феи. Он влюбился с первого взгляда и стал отчаянно ухаживать за ней, тратя последние деньги на цветы и дорогие шоколадные конфеты. Надежды почти не было – Катерина никогда особо не баловала его вниманием, однако, как ни странно, после года тщетных попыток и уймы потраченных денег лёд, что называется, тронулся. Через полгода состоялась свадьба.
Катерину действительно по-королевски тянуло к роскоши. Она настояла на пышной свадьбе, всегда хорошо одевалась, даже когда семейный бюджет трещал по швам. Сашка никогда не обвинял и не ворчал. Он просто обожал её, считая, что любимая женщина должна получать то, что хочет. Возможно, это и было его главной ошибкой – их брак продержался восемь лет. Около месяца назад она собрала все свои многочисленные украшения, одежду и ушла, оставив на столе короткую записку: «Прости, у нас нет будущего…». А может, Катерина и не любила его вовсе. Всегда казалось, что она не должна быть с ним, он её не достоин. Слишком уж заметной была разница в их поведении, внешности и даже во взглядах на жизнь. Всё это время, он где-то глубоко внутри знал, что их союзу не суждено продержаться долго. После развода с Катериной Сашка стал ещё более замкнутым и нелюдимым.
Положив все вещи в большую коробку он оставил её у входа в кабинет, решив, что заберет завтра, и вышел на улицу. Ветер усилился и изменил направление. Холодные капли падали на лицо, за воротник, на шею. Надо прибавить шагу, через 5 минут электричка. Его квартира находилась на окраине города – примерно 40-50 минут езды, за это время он, как правило, успевал почитать, подремать, оставшееся время тратя на разглядывание городского пейзажа за окном.
Станция метрополитена оказалась на редкость пустой. Несмотря на скорое приближение поезда, людей почти не было. Послышался гул электрички, которая, с треском разрывая тишину и слепя огнями, медленно остановилась. «Даже раньше времени – на три минуты, хорошо, что поторопился, а то точно бы не успел». Он плюхнулся на заднее сиденье – в вагоне тоже было необычно пусто,- двери медленно захлопнулись и поезд, устало фырча и отдуваясь полетел в зияющую пропасть туннеля.
«Таких, как я называют типичными неудачниками. Работы теперь нет, жены тоже. Друзья разбежались. Денег нет, да и не было никогда.»
За всю свою жизнь он ничего путного так и не добился. Маленький человек, выброшенный за ненадобностью. «Интересно, почему жизнь так не справедлива – одним всё, а другим ничего. Вот взять того же Михаила Юрьевича. Он занимает высокий пост, зарплата, наверное, высокая, жена красивая, любящая, хорошая квартира в центре города, а он не такой уж ещё и старый, чтобы сказать, что это накоплено за всю жизнь – всего –то лет 40-45 от силы. Ходит всегда с добродушной улыбкой на лице. Даже его внешность, рост, манера держаться, природное обаяние…» Сашка отдал бы полжизни за то, чтобы оказаться на его месте, даже пусть на пятнадцать лет старше. «Сидит наверное сейчас с женой около телевизора… Почему одни получают от жизни всё, не предпринимая практически никаких усилий, а другие так навсегда и остаются на обочине, безнадёжно прослыв неудачниками. Что нужно сделать, какие постичь тайны, чтобы в жизни всё удавалось. Может во всём есть элемент везения. Ну, например, родиться у богатых родителей, или красивым, обаятельным, весёлым. Стать душой компании… Получить хорошую работу, а дальше всё само, как по маслу…». В вагоне было тепло, и только сейчас по телу стала разливаться усталость, руки и ноги становились свинцовыми, веки сами собой закрылись. «Как же я устал… смертельно устал». Под убаюкивающее покачивание мчащейся электрички Сашка незаметно для себя уснул…
Продолжение следует...