У нас по охотхозяйству в каждом сезоне своя забота. Подходит сентябрь, надо гальку глухарям подсыпать. Камешки нужны глухарю для перетирания пищи, все равно как мельнице жернова. Летом он питается ягодами, листьями, почками, а зимой главная его пища - хвоя. Вот для перетирания хвои он и глотает камешки, готовится к зимнему сухоядению. Бывает, осенью идешь на заре по лесной дороге и видишь, как глухарь вдалеке затоптанную гальку клюет. Гальки в наших краях мало. Отыскивают ее глухари по лесным дорогам.
Вот, чтобы глухарям по дорогам не побираться, мы издалека, с речного берега, привозим чистую, промытую гальку и рассыпаем ее в тех местах, где глухари привыкли бывать, скажем, на склоне бугра, у мохового болота. Нынче в конце августа я набрал на берегу реки возок гальки и поехал к этому месту. Свернул я с дороги и еду между деревьями. Лес тут редкий. И вот уже недалеко от бугра задел нечаянно возком за сосну. Лошадь сильная, толчок получился крепкий. Сверху даже мусор посыпался.
Я поглядел наверх, беличье гнездо на верхушке свито. Высыпал я гальку на бугре и повернул назад. Подъехал к беличьему гнезду, гляжу, по макушкам деревьев мчит белка, за ней куница. Белка скачет с ели на сосну, куница не отстает. Белка, видно, молодая была, со страху обезумела вовсе. Прямо к гнезду летит. Там ее куница и захватила. Посмотрел я на эту травлю, покачал головой, поехал. Кровожадная тварюга куница! На вечерней заре вздумал я посидеть у бугра, проверить, по нраву ли глухарям новый галечник. Засел за кустик лицом к закату и прикрылся ветвями. Слева от меня - склон бугра, прямо - лес. Выше всех деревьев сосна, на которой видно беличье гнездо.
Сижу, затаился, жду. Уже и до заката недолго. Вдруг слетает на склон оврага глухарь-старик, за ним глухарка. Старика я сразу узнал, безбородого забияку. Ему на весеннем току другой глухарь вырвал бороду. Вот этот петух подбежал к песчаной яме и набросился на свежую гальку. Значит, угощение пришлось по вкусу. Тут подлетело несколько молодых. Я поглядываю на них и смеюсь. Ну, куры и куры! Копаются, роют лапами, так что галька в стороны отлетает. Поклюют, поклюют и опять давай раскапывать кучу.
Молодые к старику не соседятся. Чуть приблизятся, он ворчит на них, хрюкает. А глухарка уселась в пыль, перья распушила и рада: "во-кво-кво! кво-кво-кво!" Солнце село, начало в лесу темнеть. Глухари взлетели на деревья, расселись. Безбородый глухарь взгромоздился на ту сосну, где беличье гнездо было свито, сел пониже гнезда на сук, нахохлился, приготовился спать.
Только гляжу я, из беличьего гнезда высовывается чья-то головка. Глазом я моргнуть не успел, как зверек из гнезда метнулся на глухаря. Тут я узнал куницу. Значит, день она в гнезде проспала. Глухарь с сука-то сорвался, а лететь - куда уж! Куница ему в горло вцепилась. За шею передними лапками обхватила, как обняла.
Хвост у глухаря развернулся, крылья о воздух бьют, лапы поджаты, шея вытянута, клюв разинут. Куница передними лапами держится за шею, грудью прильнула, а туловище болтается, задние лапы растопырила, хвост торчит. Снижается на глухаре, как на парашюте. Когда я подбежал к беличьему дереву, куница от глухаря отшмыгнула. Взял я глухаря - он живой еще, да горло перекушено, уже хрипит. Так и кончился безбородый.
Решил я эту куницу поймать и отправить на пушную ферму. Давно меня об этом просили.
Шли мы как-то с фазановодом зимой по просеке и дошли до куньего перехода через дорогу. Фазановод отправился к себе на фазанник, а я решил пройти по следу куницы. Куница оказалась та самая, которая загрызла безбородого глухаря. Жила она все там же, неподалеку от бугра. Уходить отсюда ей было незачем, дичи сколько угодно. Я уже раза три охотился за ней в эту зиму. Никак не мог добыть, собаки не имел подходящей. А тут как раз один заезжий охотник продал мне собаку. Я и решил испробовать ее на кунице.
Проверил след. Куница шла низом с полкилометра, а дальше забилась в хлам, в груду выкорчеванных пней. Я давай откидывать чурки. Собака возле меня разрывает лапами снег, принюхивается. А куница прорыла под снегом другой ход. Пока я под пнями шуровал, она выпрыгнула с другого конца. Собака не успела ее схватить. Я бросился на лыжах за ней. Собака не поспевала за мной - снег очень рыхлый. А куница ведь легкая, не проваливается в снегу, вон какие машки делает! Улепетнула она от нас.
Солнце уже садилось. Я домой пошагал. Думаю: "Была не была - отправлюсь еще завтра охотиться".
Пришел наутро и вижу: куница проделала за ночь круг не меньше трех километров, а потом забралась наверх. С полкилометра верхом шла. Посыпь хорошо было видно, игольник с дерева сыпался. Я иду за ней, смотрю строго, каждую соринку примечаю. Довела так до беличьего гнезда. Я тряхнул дерево, никто не выскакивает. Тогда я нашел пень, отрубил от него чурку метра в два и ударил чуркой по той сосне, на которой гнездо было.
Ударил два раза - никого нет. Ударил в третий раз - куница выпрыгнула на землю. И очень ходко она тут пошла от нас. Как птица, летит над снегом. Мы опять по следу за ней. Шла низом. Потом забралась под пень. Я этот пень обрубил кругом и раздумываю: "Что делать дальше, как ее взять живьем?" Сначала собаку привязал, чтобы не мешала. Потом снял штаны и завязал обе штанины. Сделал под корнями две дырки и заставил их штанами. А сам на морозе в одних кальсонах. Холодно ли, жарко ли, уж не чую: горячка!
Устроил все аккуратно, вставил в штаны палочки, чтобы вскочить ей было поудобнее, не расцапывать, не трудиться, и начал с другой стороны шуровать прутиком. Четверть часа не прошуровал, вскочила она в штаны. Тут я скоренько перевязал штанину веревочкой и побежал домой. Прибежал на охотстанцию. Посадил куницу в ящик. Ящик был проволокой обтянут. Куница ночью отогнула проволоку и вылезла. Встал утром - нет куницы. А под печкой была дырка. Она через эту дырку проскочила и шасть из дому. Так и ушла.
Спасибо за просмотр, ставьте лайки и подписывайтесь на канал!)