Сегодня поговорим о военном устройстве наших предков.
Противостояние между гражданскими и военными властями поворачивало шкалу в пользу той или иной стороны в зависимости от ситуации. Военное руководство нуждалось в моральной поддержке народа и армии, чтобы стать главой общества и получить рычаги влияния для распределения в общинах.
Высшую власть в племени представляли два типа вождей: старейшины сашема в мирное время и военные вожди.
Сашемы отвечали за все социальные вопросы общины и контролируемое распространение, религиозные ритуалы, решали политические проблемы, сохраняли мифологическую информацию.
Решения, имеющие важное значение для общины, клана, племени или племенной конфедерации, принимаются на советах, в работе которых принимают участие саше всех кланов или племен. У ирокезов не было верховного лидера.
Простого члена общины можно было услышать на заседании совета, но только через оратора. Клан выбирал сахем из своих членов, и эта должность была наследственной.
Новый сашем был выбран после смерти старого сашема. Значительную роль в этом процессе не могли сыграть женщины, которые выбрали достойного кандидата. Совет вождей только согласовал или отклонил эту кандидатуру.
Женщинам не разрешается выступать в Совете, однако они могут высказать свое мнение через оратора.
Следы развития военной мощи в металлический век по данным археологических источников Ближнего Востока, Европы и Кавказа.
Медный и бронзовый век оставил мало следов в этнографии Европы и Ближнего Востока. Хотя некоторая информация может быть получена из истории доколумбийской Америки, секта заключается в анализе различных форм специализированных видов оружия для резки и нанесения ножевых ранений, зарегистрированных на этом континенте.
Медное оружие использовали атабасканцы, находившиеся на уровне достаточно примитивного халколита. Судя по образам летописцев, племена мезоамериканцев и инков Перу имели топоры-булавы, искусно высеченные из камня, булавы с вставками из обсидиана, копья, якобы деревянные мечи, а также лук и стрелы.
Перед археологией стоит задача реконструировать процесс милитаризации в догосударственных обществах Малой Азии, Кавказа, Европы и других территорий до появления письменности. Эта задача очень неоднозначна, так как археологические источники могут лишь косвенно влиять на общественные отношения.
Однако, исходя из общих свойств материального производства, в качестве аксиомы можно признать, что появление различных форм оружия всегда отражало специфический общественный строй того времени. Как показывает практика, археологические данные могут выявить появление специального оружия даже при случайных обстоятельствах и датировать его по аналогии.
Однако это не означает, что такое оружие сразу же начнет проникать в погребальный ритуал и получит широкое распространение. Похоронные обряды основываются на религиозных убеждениях. Отношение к оружию было иным.
Согласно некоторым верованиям, люди кладут оружие в могилы в надежде, что предки будут защищать людей, живущих с оружием в руках. Могли быть и другие мотивы.
Оружие могло также предоставить покойному особый статус, обеспечив ему привилегированное место в загробной жизни. Согласно другим верованиям, оружие является "нечистым". Оно несет смерть и не имеет места в ритуалах захоронения.
Например, масаи, будучи воинственным народом, верили, что оружие является символом смерти, а боги не любят кровопролития. Племена вачагга, проживавшие в окрестностях горы Килиманджаро, считали, что власть, заключенная в металлическое и металлическое оружие, в целом враждебна миру.
Выводы.
Археологические данные, относящиеся к халколиту и ранней бронзе Кавказа, Дуная и Ближнего Востока, свидетельствуют о том, что в 5-4 тысячелетиях до н.э. военная мощь, часто сопровождаемая сакральной властью, выражалась в символическом применении оружия в погребении, и золото представляло высокий социальный статус.
Впоследствии из захоронений военной элиты исчезли символы труда как реакция на изменение роли военной власти в обществе и изменение принципов социальной стратификации, когда военная каста становилась важнейшей и влиятельной социальной группой. Об этих изменениях свидетельствуют произведения искусства, иллюстрирующие величие полководцев, с изображением их больших размеров, сидящего положения, изображения трона, лиры и дорогостоящего оружия.
Среди этих произведений искусства - серебряная чаша из Карашамба (Армения, конец III тысячелетия до н.э., культура Триалети), печати с изображением военного и религиозного лидера южных Месопотамий и Сусяной эпохи Уруков Эн, а также знаменитый штамп Ура.
Символизм труда верховного вождя сохранялся и в ранний период становления государства Месопотамии, но использовался в первую очередь как показатель священной строительной деятельности.
Консолидация военной силы и ее стремление к господству и социальной легитимности находят отражение в многочисленных мифах, изображающих героев и их военные подвиги, бои вокруг Древа жизни и его плодов.
Военные боги появляются в пантеоне мифических высших богов, включая громовержцев, как признанных лидеров и верховных правителей.
Завершая краткий анализ ранних стадий феномена военной мощи, следует подчеркнуть, что археологические материалы, а также письменные свидетельства о предгосударственных народах, как представляется, восстанавливают различные модели милитаризации.
Эти модели помогают охарактеризовать культурную эволюцию не только в ее экономическом, но и в военном контексте, обогащая тем самым нашу реконструкцию.