Среди племен Вануату, следующих традиционному своду правил и веры «Кастом», распространен был обычай, по которому вожди двух племен насильно устраивали межплеменные браки, а они важнее всяческих любовных отношений. Так продолжалось до 1987 года, когда брак по любви наконец был признан частью «Кастома». Реальная история, послужившая толчком к изменению обычая, и стала основой для этого игрового фильма, снятого двумя австралийскими режиссерами (документалистами до этого) с группой актеров-дебютантов народа Вануату в натуральной среде.
К сожалению, замечательная этнография оказывается отравлена отсутствием кинематографического, а значит и культурного такта - авторы по большей части неуместно и тупо моделируют зрелищный драматизм западного кино. Довольно безобидные штампы, а иногда и очень даже эффектно обставленные (что касается материальной красоты кадров, то кино здесь в буквальном и переносном смысле на высоте и глубине), которые могли бы совершенно спокойно восприниматься в другом фильме, здесь становятся частью духовно и интеллектуально пустого, искусственного представления. Речь про детали, которые тут в основном крупные: чужеродная музыка, монтажные решения, некоторые мизансцены, самые различные художественные, драматургические приемы, метафоры. И ладно бы, если бы мы говорили про авторское кино, где всем этим управлял бы режиссер со своим крепким видением или даже стилем, но это явно не тот случай, а визионерские заигрывания сливающейся неопытной группы режиссеров-сценаристов-оператора всё равно остаются, превращаясь в относительно захватывающую и эмоционально яркую бестолковщину, которая конечно же получила номинацию на «Оскар» - ладно, будем считать, что за голое содержание, а не строение и форму.
Ведь и сама базовая история в фильме действительно по-простому хороша, а присутствие в качестве главного связующего звена между англоязычной группой и новоиспеченными актерами Джимми Джозефа Нако (под статусом «культурный режиссер» он указан в титрах на второй позиции) - единственного англоговорящего представителя племени, явно значительно сказалось на уходе от ощущения эксплуатации к искренности, добросовестности и, испытывающей на себе тиранию «кинца», реалистичности творения. Тем не менее, очевидно, что и на стадии задуманного и на стадии получившегося, Tanna (а это вообще-то целый остров) нельзя по-честному даже назвать ассимиляционным кино. То, что должно было видимо стать примером гордого, одновременно коренного и по сути своей универсального кино Вануату, в итоге больше воспринимается именно как просто вкусное экзотическое изображение с вариацией истории про Ромео и Джульетту из обходительных рук колонистов прямиком для западной публики. Произведение не то чтобы аморальное, и здесь даже можно обнаружить проявления гуманизма, однако это всё не очень умно, а художественно могло бы быть чище и ценнее.