Радио «Радонеж», Москва.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, 14 (27) марта 2016.
14 марта православного календаря среди иных угодников Божьих мы празднуем память преподобного Венедикта Нурсийского и святителя Феогноста Киевского и Владимирского. Их разделяют долгие века, почти 800 лет. И тем не менее осмысление подвига того или иного святого несомненно полезно нам и сейчас, а иных особенно. Много раз в мировой истории повторяется вот это возрастание значения того или иного образа духовного, житейского образца, даже, если хотите, политического образца.
Преподобный Венедикт Нурсийский родился в 480 году, через четыре года после окончательного падения Рима. Он был римлянин из несколько провинциальной, но знатной и зажиточной семьи и, несмотря на разруху, несмотря на разорения, получил обычное для своего круга систематическое позднеантичное воспитание. Само собой разумеется, был воспитан христианином. В эту эпоху уже почти все были христиане. И перед ним раскрывалась картина распадающегося античного мира. Это было ужасно. То, чем люди жили века, исчезало, уходило. Уходила цивилизация, уходила культура, несмотря на то, что уже два с лишним века империя была христианской. Уже давно большинство населения были христиане. Да, пожалуй, к эпохе преподобного Венедикта уже все были христиане. Разве только в какой-нибудь глуши сохранялись язычники.
Мы говорим о будущем аскете, монахе, основателе монастырей и монашеского движения. Тем не менее мы видим, что он искал выход из этой ситуации не только для самого себя. Он едет на восток знакомиться с основаниями монашеской традиции. К этому времени появилось уже и отшельническое, и скитное, и киновийное (общежительное) монашество. Пожалуй, героический век монашества даже уже прошел. Уже патерики были написаны. Был составлен Устав святителя Василия Великого, который, кстати, оказал наибольшее влияние на преподобного Венедикта. Он три года проводит в безмолвном уединении и затем становится основателем целого ряда монастырей, один из которых, самый знаменитый — монастырь Монте-Кассино. Он разорялся неоднократно, последний раз во Вторую мировую войну, но существует и сейчас. Имя Венедикт на западе произносится как Бенедикт. Оттуда бенедиктинское монашество. Он основатель первого направления бенедиктинского монашества, которое по сути дела есть перевод на западный язык, применение к западным условиям общежительных принципов нашего восточнохристианского монашества.
Венедикт был противником старого античного образования. Иногда то не в полное мере понимают. Например, толкуют, что античное образование было языческим, а он был глубокий христианин. Но ведь античное образование получили Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Богослов, многие величайшие столпы христианства, отцы церкви. Скорее здесь другое. Он прекрасно понял, что эпоха ушла, что начинается другая, но церковь пребудет до скончания времен. Преподобный Венедикт был в наивысшей степени современен своей эпохе. И детищем его были монастыри, где обязательным был труд, усердный труд, приравненный по своему значению к молитве монашеской, систематический труд.
И еще. Уходя, античный мир уводил с собой города. Города деградировали, а многие были разрушены. А Венедикт на место города поставил монастырь как культурный центр. Именно благодаря заветам преподобного каждый бенедиктинский монастырь, самый незначительный хоть какую-нибудь школочку да имел, имел скрипторий, то есть книгописную мастерскую. Именно бенедиктинские монахи сохранили колоссальное античное литературное наследие, в первую очередь, конечно же, христианское античное наследие эпохи классической патристики.
И вот, чтобы представить себе, насколько это все полезно нам сейчас, посмотрим на другого святого сего дня — Феогноста, святителя Киевского и Владимирского.
Преподобный Венедикт скончался 543 году. Пройдут долгие столетия, когда в 1328 году по кончине святителя Петра на Российскую кафедру будет назначен грек Феогност. Он переезжает первым делом в свой первопрестольный город, в Киев.
Вне всякого сомнения, он приезжает именно в Киев, заботясь об интересах церкви — церкви и в мистическом значении (как продолжение Церкви, начинающейся на Небесах), и в социальном значении (как совокупность всех православных христиан данной страны), и в организационном значении (как патриархия Константинопольская, единая для этой страны).
Посмотрите. Властитель этих земель — великий князь Литовский. Можно было бы быть к нему поближе в надежде, что удастся обратить правителя в христианство. Есть и другой, восточный оппонент, великий князь Московский и Владимирский, тогда Калита, Иоанн Первый. Можно было бы уехать в Москву или хотя бы пребывать во Владимире, ибо тогда вторым центром этой раздвоенной епархии был Владимир. Нет, только Киев, только максимальная независимость от светских властителей.
Ошибся ли Феогност? Нет, он был несомненно прав. Именно такое положение было наиболее правильным, ибо князей много, а митрополит один, ибо он не начальник церкви, но он персонификация церкви, он ее предстоятель, он символ единства. И лучше быть, конечно, в Киеве. Но в Киеве Феогност не удержался. Он переезжает в Залесскую, восточную Русь из Руси западной. Тогда еще не было слова «Украина» в нынешнем значении, и долгие столетия позже его не было. И в конечном итоге пребывает в основном в Москве. Почему же? Потому что там его деятельно поддерживают христиане, там ему есть на кого опереться, там он может опереться на Калиту, а Калита готов быть опорой церкви. Там энергичные, деятельные, православные люди — это бояре, младшие князья, воинство, население незначительных, захудалых залесских городов, наконец, крестьянство.
Если бы Гедимин Литовский был таким же ревностным христианином, как Иоанн Калита Московский, вряд ли бы Феогност переехал во Владимир и так долго жил в Москве. Он поддержал бы сильнейшего из православных правителей, православных государей, и был бы прав в конечном итоге. Ибо, как и предшественники его Кирилл, Максим и Петр, как и последователи его Алексий, затем Киприан, Фотий, а позднее Иона и многие другие, он созидал новое православное царство на смену измученной и уходящей из истории Византии. Вот в чем было дело.
Если бы православные вели себя потверже в западной Руси, была бы сейчас великая Россия со столицей в Вильне и ничего удивительного в этом не было бы. Но выяснилось, что одни литовские князья — язычники, другие проявляют некоторую склонность к христианству, но непонятно к которому, то ли восточному, то ли западному. Поддержки церкви там не будет. Еще более печальная ситуация: недостаточно деятельными оказались и простые христиане. Ведь, в конце концов, кто виноват в том, что Литва оказалась присоединенной к Польше? В том, что православным навязали унию? Кто как не простые христиане, будь они крестьяне, воины, мещане, бояре или магнаты, не сумели обратить языческую Литву в православие и позволили ей принять христианство от Запада? Но это будет в самом конце XIV века. В первой же половине XIV века Феогност в череде других первоиерархов был созидателем церковности и церковной государственности на Руси. Этому он посвятил всю свою жизнь, четверть века иерархического служения на митрополии и в 1353 году разделил трагическую судьбу своей новой земли и где-то второй родины. Он скончался вместе с великим князем Симеоном в чумную эпидемию.
А нам в итоге наука. Сумеем ли мы, ориентируясь на подвиг многих, в том числе святителя Феогноста воссоздать Святую Русь, воссоздать православную державу, православную землю Российскую или же нам придется быть свидетелями конечного разорения и исчезновения России? Сумеем ли мы последовать подвигу преподобного Венедикта Нурсийского, который во всеобщем разорении созидал свои монастыри как центры будущего христианского расцвета?
Мы не выбираем, мы действуем в тех исторических условиях, в которые поставил нас Творец. Праведен подвиг преподобного Венедикта и равно праведен путь святителя Феогноста. Но есть и неправедные пути — плыть по течению, катиться под гору, забыть о том, что у христианина перед Церковью…
(запись немного не закончена; наверное, не хватает несколько слов)
Оглавление и поддержка