На железнодорожном вокзале в Твери под потолком висят гербы городов Тверской области. На овалах из яркой лепнины для невежд нанесены подписи: Торопец, Старица, Торжок, Ржев, Осташков и все остальные прочие. И среди них неожиданно... Корчева. Город, которого нет на картах и на земле с конца 30-ых годов прошлого века. Он был затоплен при создании Иваньковского водохранилища. От города осталось только одно здание на берегу - дом купцов Рождественских. Этим летом мне непременно захотелось его увидеть. Поехал я, конечно, на велосипеде, а со мной за компанию товарищ по имени Евгений (в миру и далее по тексту - Жетон).
На всякий случай про Корчеву Жетону я ничего говорить не стал. Рассудил так, маршрут новый, дорога непроверенная. Доедем до Конакова, а там видно будет. Дом Рождественских остался в секретной директиве.
Выезжали в девять утра от рудень Речного вокзала. Стоял последний день лета. Было солнечно, но уже прохладно. Перед дальней дорогой на старте всегда немного волнительно. Я ощущаю зуд будущих приключений с лёгким привкусом тревоги. Будь на моём месте человек попроще он бы сказал, что его подколбашивает.
Речной вокзал - Константиновка - Савватьево - Крупшево - Монахов Лес - Заборовье - Юрьевское.
В Савватьевом подворье пекут пироги и делают отличный квас. Можно было сделать остановку и позавтракать, но на этой стороне Орши мы и так бывали достаточно часто. Монахов лес пролетели стремительно, лишь ветер свистел в ушах. Дорога имела большой уклон в сторону Волги. Даже педали крутить не требовалось, знай уворачивайся от колдобин.
- Кайф? - на всякий случай уточнил я.
- Ваще! - подтвердил Жетон.
Первая остановка случилась у магазина в деревне Заборовье. Взяли бутылку Ессентуков. В местечке Юрьевское заехали в тупик. Судя по карте и визуальному осмотру, за глухими воротами находились маленький аэродром, лесопилка, база отдыха и ещё Бог знает что. Пока возвращались обратно к развилке, я высказал Жетону, как меня раздражают базы отдыха. Не все подряд, конечно, а лишь те, что отгорожены высоким уродливым забором с камерами наблюдения, собаками и колючей проволокой. Короче, напоминающие тюрьму. С бывшими заключенными в роли охранников. С выцветшей рекламой на воротах и угрожающими табличками на столбах.
- Так они почти все такие, - заметил Жетон.
- Да. Но почему? Почему нам нельзя проехать на велосипеде мимо весёлых отдыхающих людей, которые делают барбекю? Никогда не буду отдыхать в подобных местах - твёрдо заявил я.
Лисицкий бор
В Лисицкому бору мы перекусили на маленькой уютной поляне с живописным видом на Волгу. На поляне имелся стол, две скамейки и три яблони. В сторону Твери прошёл шумный трёхпалубный теплоход с пафосным названием "Президент". Я зашёл в интернет и в два клика вывел его на чистую воду. Выяснилось, что теплоход был построен в Чехословакии в 1961 году под названием "Сергей Лазо". В 2004 пережил капитальный ремонт и обрёл новое имя.
- Прикинь, страны уже нет, а теплоход ещё есть!
- Потрясающе... Ладно, поехали!
Первые сорок километров дались быстро и легко. Однако предчувствие говорило мне, что всё время так продолжаться не может.
Лисицы
В деревне Лисицы допили компот, освободилась фляга. Пока Жетон набирал воду из колодца, я прокатился по улице, дабы лучше разглядеть старые дома. Особенно меня интересовали наличники. Не то чтобы я разбирался в наличниках, но в Лисицах встречались интересные. В Твери традиционным элементом узора всегда были змеи. А здесь встречались кони, белки и даже что-то похожее на черепах. Наличники на окнах словно ресницы на глазах, у некоторых красивые и длинные, у некоторых уже осыпаются. Пока рассматривал дома, сделал интересное открытие. Вернулся к колодцу с важным видом.
- Дай попить!
- Пей из ведра, - сказал Жетон, убирая бутылку.
- Я хочу из бутылки, - упёрся я.
- Блин, я её еле наполнил! Пей из ведра!
- Жень, дай, пожалуйста, попить из бутылки. Я хочу снова ощутить во вкусе нотки этого великолепного компота!
Жетон немного поколебался, но сдался. Отдал мне бутылку и снова забросил ведро в колодец.
- Спасибо, - сказал я напившись, - Ты был добр ко мне! Поэтому я тебе расскажу интересное про эту деревню.
- Уже что-то разнюхал?
- Да. Пока ты вонял сигаретой, я выяснил, что эта единственная улица имеет название. Она носит имя Василия Ивановича Галахова.
- Местный председатель?
- Возможно. Но прежде всего Герой Советского Союза. Жил вон в том доме, о чём на стене имеется табличка.
- Понятно. Держи бутылку, я буду лить.
- Это не всё. На табличке написано, что звание Героя присвоено 15 января 1940 года.
- Сорокового? Как так? Держи ровнее.
- А вот так. В Финскую войну отличился. Я уже загуглил. Цитирую: "Вместе с группой бойцов Галахов забросал гранатами дом, из которого противник вёл огонь, чем способствовал освобождению деревни. В этом бою он уничтожил трёх офицеров противника. Был ранен, но остался в строю".
- Деревня финская была?
- Естественно!
- Ладно, поехали!
Сергеевка
Из Лисиц мы попали в деревню Сергеевка. Словно побаиваясь Сергеевки, дороги на карте расходились перед ней в разные стороны. Уверенные и толстые оранжевые жилы теряли силу, бледнели и распадались на тонюсенькие робкие пунктиры. Мы проехали через всю деревню и упёрлись в оленью ферму. Я нерешительно водил пальцем по экрану, размышляя какой ниточке довериться. Хотелось обрести хорошую дорогу, но так, чтобы не закладывать крюк.
У калитки последнего дома стояла табуретка, а на ней блюдо с помидорами. Помидоры нас не интересовали, гораздо соблазнительней выглядели тяжёлые ветки с налитыми яблоками. Но яблоки были за забором, а вне забора рос только тёрн. Я подъехал вплотную к деревцу и сорвал несколько ягод.
- Куда дальше? - спросил Жетон - на ферму?
- Надо подумать - ответил я. - Кстати, знаешь в чём прикол тёрна? Если незнающему человеку дать ягоду и сказать, что это сорт северного винограда, он поверит. Всё дело во вкусе...
Скрипнула калитка и на дорогу вышел дед в клетчатой рубахе. Наверное, он думал, что нас интересуют помидоры.
- Здравствуйте! - сказал я ему раньше, чем он заговорил, и кивнул в сторону берёзовой рощи: - А эта дорога на Нестерево?
- Именно так!
- Хорошая дорога?
- Напрямик ближе, кругом — скорее, - загадочно молвил дед.
- Как это? - не поняли мы.
- Ну знаете, как говорят, не ищи проселочной, когда есть столбовая, - произнёс дед и сделал тактический шаг в сторону табуретки.
- Ладно! спасибо большое! до свиданья! - быстро протараторил я и мы скатились с грунта в сторону рощи.
- Зря ты так, он пообщаться хотел, - заметил Жетон. Я обернулся через плечо. Дед смотрел нам вслед, приставив ладонь к глазам.
- Он хотел помидоры втюхать, - отрезал я - нет времени на общение. Должно остаться время на Конаково.
Дорога Сергеевка - Нестерово.
Вначале путь выглядел потрясающе, словно левитановский пейзаж. Затем начались лужи. Сперва мы обходили их бодро и весело, думая, что они сейчас закончатся. Лужи становились шире и глубже. Закончилась дорога. Через овраг мы выбрались на просеку, вдоль которой шла линия электропередач. Под проводами был проторен параллельный путь, но он был также плох. О том, чтобы ехать на велосипедах, не могло идти и речи. Ложбины с водой и грязью чередовались каждые пять метров. Вдобавок на нас напали лосиные блохи. Вообще, правильное название этим насекомым оленьи кровоски. Ещё где-то говорят "лосиные вши". Но вши звучит постыдно, а кровососки - пугающе, поэтому в наших краях их называют блохи. Блох было очень много. Они раздражали лёгкими щекотными прикосновениями, будто капельки пота катились вверх по коже. Блохи забирались под одежду и путались в волосах. И да, они кусались, кожа чесалась, а мысли путались.
- Как Боженька мог создать такую дорогу? Я думаю, он просто поленился и использовал штамп клонирования!
- Зато теперь понятно, почему она на карте нанесена пунктиром.
Места становились всё более дикими. Перестали встречаться следы людей и собак, зато в изобилии попадались копыта кабанов. Отпечатки были неаккуратными и смазанными, даже кабаны не могли здесь ходить чинно.
- Да где это Нестерово, блин? - ворчал Жетон.
- Где-то там. А прикинь, в конце шлагбаум и здоровенные лбы стоят! И ты такой, ребята, а пройти-то можно? А они - конечно можно, если у вас есть помидорка.
- Ха-ха-ха!
Пару раз я оставлял велосипед и разведывал отходящие в сторону тропы. Чтобы преодолеть топь использовал шест, но всё равно провалился и намочил кеды. Тропы доверия не внушали. Я не стал говорить этого вслух, но мне с самого начала было понятно, что назад мы не повернём. Ситуация была предельно типичной. Первое время кажется, что лужи вот-вот закончатся и начнётся хорошая дорога. Потом приходит понимание, что это надолго, но возвращаться стрёмно, потому что на выходе из рощи может подкараулить дед с помидорами. Стыдно показываться ему на глаза, засмеёт, слабаки, мол, куда полезли, катайтесь у себя в городе. А потом, когда надежда на хорошую дорогу окончательно тает, замечаешь по карте, что половина пути уже пройдена. А значит смысл отныне только один - стиснуть зубы и двигаться вперёд.
Правда, была одна вещь, которая беспокоила меня сильнее - Жетон становился угрюмым. Его угнетало, что мы идём, а не едём, а если быть точнее, тащимся по грязи, терпим нападение лосиных блох и теряем время. Я не переношу уныние в команде. Во-первых, я чувствую ответственность, ведь я выбрал маршрут и позвал его. Во-вторых, я люблю, когда всем весело.
Совсем тяжко стало, когда Жетон перестал смеяться над моими шутками. Он ловил пальцами блох, громко материл их и швырял на землю. Я придумал шутку про взаимосвязь оленьей фермы и оленьих блох, но не был уверен, что она сработает. Плохая шутка в сложной ситуации подобна катастрофе. Молчание угнетало. Тогда я просто стал рассказывать историю из детства:
- Как-то раз в нашей деревне выдалось очень сухое лето, и вся земляника сгорела под солнцем. Соседи говорили, что если и осталась где земляника, то об этом известно только моему деду. Он был признанный авторитет в лесных делах. Хотя я тоже считался специалистом по землянике, но пришлось обратиться к нему. Он сказал, что надо идти на Потрахину гору.
- Что за название?
- Я его сразу и спросил, что за название такое? А он ответил, что она названа в честь прадеда.
- Твоего прадеда?
- Нет, прадеда моего деда. Ну, ты слушай дальше... В тот поход я увидел в лесу две вещи, которые меня очень впечатлили. Следы действий человека, которые сохранялись несколько десятилетий. Сначала мы встретили в чаще большое овальное пятно на земле. Как будто огромная ванна стояла. На этом пятне ничего не росло, там была только потрескавшаяся голая земля. Знаешь, ромбами такие трещины, как в пустыне. Я удивился и спросил деда, что это такое. Он рассказал, что в 50-ых годах здесь были поля, на которых работали трактора и комбайны, а конкретно в этом месте стояла цистерна с соляркой. Когда трактора заправлялись, солярка по чуть-чуть протекала на землю. С тех пор прошло сорок лет, саму цистерну давно увезли, поля заросли лесом, но на этом овале так и не выросло ни одной травинки. Это меня поразило. А вторая вещь... Когда мы пришли на Потрахину гору, то на склоне горы я увидел несколько ям. Узкие, но достаточно глубокие лунки, одна за другой в ряд. Оказалось, что когда-то давно здесь охотился на лис наш сосед по фамилии Закачаев. У него была собака, настоящая охотничья. Она полезла в лисью нору, а ведь лисьи норы это целый лабиринт из ходов. Некоторые из таких ходов ловушки. Лис зашёл с тыла и засыпал тоннель. Представляешь, собака глухо лает из под земли, но где она, непонятно. Тогда Закачаев стал рыть землю. Копал всем, что было под рукой: ножом, руками, из дерева совок сделал. Нашёл только с четвёртого раза.
- Не задохнулась?
- Жива-здорова. Голос посадила, хрипит-повизгивает, хвостом виляет, языком руки лижет. Понёс он её, короче, домой, вернулся, считай, к вечеру. Ну и бабке своей рассказывает, вот какая история. А она ему говорит, ты чего творишь, старый дурак! Живую лису в дом притащил! Она же мне всех курей передавит!
- Вот это поворот!
- Он смотрит, и правда, это не собака, а лиса. Чё делать? Устал капец как, обратно нести уже сил нет. Решил со своей бабкой договориться, чтобы лису дома оставить. Только смотрит внимательно, а это вовсе не его бабка, а бригадир Потапенко! Тормошит и говорит: "Закачаев, вставай! Ты совсем куку? Тебя же кумарит! Под бочкой с солярой спать завалился!"
Жетон смеётся. Мне тоже весело. Кризисная ситуация преодолена. Мы дальше тащим велосипеды по бездорожью, без устали снимая с кожи оленьих блох.
В три часа после полудня дорога и ЛЭП расходятся в разные стороны. Лужи становятся меньше. Вдоль обочины появляется мусор, оставленный людьми, видеть который мы даже рады. Наконец можно сесть на велосипеды и поехать. За небольшим лесом открываются живописные луга с дубами, яблонями и орешником. Пейзажи вроде бы деревенские, а домов не видно. Уже потом я узнал, что это было ещё не Нестерово, а Никольская слобода, сгинувшая деревня.
Нестерово - Старенькое - Иваньково - Кудрявцево.
В Нестерове свернули на широкий и пыльный большак. Где-то впереди шли дорожные работы, мимо нас часто проезжали самосвалы с песком. Некоторые водители, завидев нас, сбрасывали скорость. Честь им и хвала. Некоторые не сбрасывали и обдавали облаком пыли. Стыд им и позор. На этом отрезке пути встретились два заброшенных погоста. Один сразу после Нестерова, другой, под названием Никитский, недалеко от Кудрявцево. На сайте hram-tver я обнаружил несколько пейзажей, которые написал местный кузнец Василий Никифорович Захаров. Вот так Никитский погост выглядел чуть больше ста лет назад. Каменная ограда, ворота и окрестные дома не сохранились, поля заросли.
Между тем солнце пригревало изумительно. Губы спеклись, кожа покрылась солёно-песчаной корочкой. Вода закончилась, но оставался чай. Жетон от чая отказывался и требовал "холодненького". Изучив карту, я пришёл к выводу ни в Иванькове, ни в Стареньком холодненькое нам не светит. А вот в Юрьево-Девичьем вполне может быть.
Юрьево-Девичье
Юрьево-Девичье оказалось преуспевающим селом с мощеными улицами и отреставрированным храмом. По названию может показаться, что село образовалось путём слияния двух деревень. Но нет, двойное имя было всегда, по сохранившейся церкви и несохранившемуся монастырю. Три века назад писали так: "Юрьевское, Девичье тож". Молодёжь в селе была модная, передвигалась на квадроциклах и мопедах. На перекрёстке я заметил упитанного мальчугана, который явно шёл из лавки, так как облизывал пломбир.
- Привет. А магазин здесь есть?
- Здравствуйте! Да! У нас даже несколько магазинов! - пропел дискантом мальчик, польщённый вниманием замызганных путников.
- Клааааасссс! А какой самый лучший?
- Самый лучший? Самый лучший это "Валентина"! Надо ехать прямо по дороге. Вы увидите!
Доехать до "Валентины" не хватило силы воли, мы свернули, едва завидев первую вывеску. На лужайке у магазина игриво скакали два железобетонных пони, у скамейки притулился обычный шерстяной котяра.
- Что тебе взять? - спросил Жетон, доставая бумажник.
- Банку колы. Стой, ещё бутылку минералки.
- Какой?
- Сельтерской! А если не будет, то Рычал-Су. А если и её не будет, то Боржоми или Новотерскую. Стой! Ещё творожный сырок, только без растительного жира.
- Я возьму банку колы, за остальным сам пойдёшь! - проворчал Жетон.
Но купил всё, что я просил, а ещё пакетик вискаса. Кот обрадовался угощению. Вид у него был потрёпанный, на губе имелся шрам. Я хотел сделать с ним селфи, но кот уклонялся от любого прикосновения, даже жертвуя пищей.
- Почему ты такой недоверчивый, а? Посмотри, приехали двое, трезвые, на импортных великах! Накормили! - выговаривал я коту.
Кот слушал, дёргал ухом и быстро жевал. Женя сходил за вторым пакетом вискаса. Кот стал есть медленнее. Я смог приблизиться на расстояние полуметра, чтобы сделать фото хотя бы со своими кедами.
Между тем на часах уже была половина пятого. Шёл седьмой час поездки, а мы даже не достигли Конакова. Следовало поторопиться. Оттёрли пыль-соль с лица, выпили ещё немного холодненького. В этот момент из магазина с мороженым и газировкой наперевес вышли три мальчугана лет шести. Один из них молниеносно подскочил к потерявшему бдительность коту и огрел того пластиковой бутылкой. Кот истерично подпрыгнул и через секунду скрылся в огородах. Мы опешили.
- Самого так стукнуть, нормально будет? - спросил я.
- Ха! - хриплым голосом дерзко ответил мальчишка.
- Очень классный кот. Зря вы так!
- Ромка один раз в него камнем попал! - похвастался второй пацан. Ромка гордо выпятил грудь.
- Мы ему поесть купили, а вы, вон! Пломбира себе понабрали! - с горечью сказал Жетон. В двух квартирах у него жило три кота.
Повиснув на бетонных лошадках и поглощая мороженое, оголтелая троица высмеяла наши инвестиции.
Вероятность того что кот прочитает эти строчки ничтожно мала. Но я всё равно приношу ему свои извинения. Не за детей, что с них взять. А за себя, за то что критиковал и смеялся над его недоверчивостью. Жизнь в Юрьево-Девичьем не для всех была сладкой.
- Хороший посёлок, - подытожил Жетон на выезде, - но некоторые дети не очень.
- Проблема в родителях, - возразил я.
Подтверждение пришло раньше, чем мы ожидали. Вниз по склону к паромной переправе была проложена бетонка. Кажется, приближалось время очередного рейса, мимо нас то и дело проезжали машины. Кто-то спешил на тот берег, кто-то встречал родных на этом. Заложив вираж, нас и ещё одну попутку на узком полотне лихо обогнала "Нива". Из окна водителя на обочину вылетела пивная бутылка. Минут через пятнадцать эта же "Нива" попалась навстречу. На пассажирском сиденье рядом с бухим водителем сидел мальчик. Видимо, заботливый папаша ездил встречать сына.
Новенькое - Орешково - Топорок - Зелёный Бор.
Мы вылетели на берег, когда посадка на паром почти закончилась. На палубе нас поприветствовал улыбчивый седовласый мужчина:
- Видел вас на бетонке, думал, не успеете. Молодцы!
- А штриха на "Ниве" вы видели? - в упор спросил я.
Мужчина ничего не ответил, лишь сокрушённо махнул рукой и отошёл к другому борту.
Переправа заняла чуть больше десяти минут, за это время кондуктор едва успела обилетить всех пассажиров. Но минуты эти были преисполнены морской романтики. Всё-таки это была уже не Волга, а Московское море. Шумел винт, билась волна, трепыхал флаг, поскрипывали различные корабельные железяки. Вдали проплыли трубы Конаковской ГРЭС. Где-то под этой водой и покоился град Корчева.
Отплывали мы от диких мест, а прибыли практически в Калифорнию. На берегу находился ресторан, у пирса пришвартованы яхты. Правда, сразу за рестораном взгляду открылся типичный сельский пятачок с невзрачным магазином. Урны были переполнены, на газоне валялись шины, все окрестные столбы были в несколько слоёв обклеены объявлениями.
Мы присели у магазина. Жетон курил, потягивая колу, и щурился на солнце. Он думал, что поездка почти закончилась. Я-то знал, что всё ещё только начинается.
- Дальше куда? - спросил Женя. Кажется, пришло время раскрыть секретную директиву.
- Есть несколько вариантов. Можно покататься по Конакову, потом сесть на элетричку и с пересадкой в Решетникове добраться домой. Можно по трассе доехать до Завидова, это километров двадцать, и оттуда сесть на электричку без пересадок. Но есть и третий вариант, весьма интересный!
- Та-а-ак...
- Здесь, недалеко, есть урочище Корчева. На берегу Волги. Километров пятнадцать отсюда. Там стоит последний дом, оставшийся от затопленного города. Пока светло успеем скататься туда-обратно и сесть на электричку в Конакове. Большое дело сделаем!
- А дорога там какая?
- Хороший вопрос. Очень хороший вопрос. Судя по обрывистым сведениям, дорога там не очень. Но если совсем стрёмно будет, мы развернёмся.
- Ну поехали.
Я не стал говорить всех подробностей. В интернете можно найти рассказы о поездках в Корчеву и почти в каждом есть фото, где люди толкают застрявшие машины. Жетону эта информация ни к чему, мы же едем на велосипедах. Итак, на часах было 17:30. Электричка из Конакова выезжала в 20:40. Мы садимся на неё, В 21:18 выходим на станции Решетниково, в 21:26 пересаживаемся на электричку из Москвы. В 22:30 в Твери на вокзале, самое позднее в 23:00 оказываемся дома. План супер!
Конаково
В Конакове я оказался впервые, да и увидел его мельком. Мы быстро пересекли город с юго-запада на северо-восток. Всё же мне показалось, что это самый нетверской город, если мерить областными мерками. Выглядит опрятно и успешно, даже празднично. Деньги здесь определённо водятся, а всё потому что ГРЭС. Собственно, благодаря станции и возник город. Сто лет назад здесь было село Кузнецово. Всё изменилось в 1937 году, когда сюда переселили жителей Корчевы. Наверное, местные даже не рассматривают Тверь в планах карьерного роста, а сразу уезжают в Москву. Не зря же им проложили отдельную железнодорожную ветку.
СНТ - ГРЭС
На выезде из Конакова навигатор повёл себя отвратительно. Сначала мы уткнулись в охраняемую проходную, потом оказались в дачном кооперативе перед запертыми воротами. Перелезали через забор и перекидывали велосипеды как воришки. Потеряли тридцать минут. Проскочили по неухоженному берегу мимо рыбаков и отдыхающих. Потом долго ехали вдоль горячего канала, по которому вода с ГРЭС сбрасывается обратно в Волгу. После нескольких поворотов бетонный берег превратился в вязкую земляную дамбу. Затем миновали просеки с ЛЭП, уходящими от станции в бескрайние просторы России. Это были не просто одиночные линии проводов, а широченные магистрали с эйфелевыми башнями вместо стальных ёлок. Если бы там использовались фарфоровые изоляторы, то каждый был бы размером с ведро. Техногенный пейзаж впечатлял, но я боялся доставать телефон и делать фото. Провода жутко гудели, казалось, что вот-вот ударит разряд. Я не мог рисковать жизнью в такой ситуации, я должен был увидеть древнюю Корчеву.
Дорога на Корчеву
За рекой Малиновка цивилизация резко закончилась, и мы въехали в густой еловый лес. Дорога была выложена бетонными плитами.
- А почему от Корчевы только один дом остался? Он на самом краю был? - спросил Жетон.
- Да, был на окраине. Но остался потому, что в нём жили взрывники. Деревянные дома перевезли в Конаково, а каменные дома все повзрывали. От соборов остались груды кирпичей, они сейчас возвышаются над водой в виде островов.
Через пятьсот метров оборвалась и бетонка. Дальше начинался разбитый грунт, похожий на застывшую лаву. У последней плиты были припаркованы три внедорожника. Неужели там всё настолько плохо?
- Жень, четыре километра всего. Осилим?
- Мы успеваем на электричку?
- Полюбому!
Небо над нами ещё оставалось светлым, но внизу под ёлками было сумрачно. Где-то недалеко стреляли охотники. С каждым метром луж становилось всё больше, пока не началась сплошная грязь. "Если я буду писать об этом рассказ, то главное не тратить все эпитеты на дорогу в Нестерово. Потому что эта дорога реальное дерьмо" - решил я. Обочины ощетинились ободранными ветками, сразу за ними тянулись глубокие канавы с водой. Грязная жижа постоянно перетекала то в одну, то в другую сторону. Сначала мы шли, выбирая менее грязные места. Потом стали выбирать менее глубокие.
Неумолимо приближалось время отправления электрички, а ведь нам предстояло такой же путь проделать обратно. Я старался об этом не думать. Когда ты со всех сторон окружён болотом, лучше не дёргаться, а решать проблемы по мере их поступления. Жетон стал понемногу отставать. А может быть, это я ускорился, ведь у меня была цель.
Через некоторое время я заметил впереди просвет и услышал рокот мотора.
"Уже близко! Кто-то на казанке идёт вдоль берега" - догадался я. Это придало мне сил. Но, увы... За поворотом я увидел всё ту же дорогу, а на ней мотоциклиста.
Он ехал очень медленно, подолгу останавливаясь перед каждой лужей, чтобы изучить фарватер. Да, застревать ему было никак нельзя. Мало того что мотоцикл большой и тяжёлый, так ещё и упакован он был так, будто собрался в кругосветку: рюкзак, палатка, пенка, спальник, тяжёлая кожаная куртка, шлем. Я на его фоне выглядел словно туземец в шортах. Зато всё своё снаряжение я мог перенести одной левой. Когда мы сравнялись, то многозначительно кивнули друг другу. Лицо мотоциклиста было почти полностью закрыто подшлемником, я разглядел лишь немолодые грустные глаза. Мы поняли друг друга без слов. У каждого из нас была цель, и у каждого за спиной стоял дед с помидорами. Я устремился дальше, а мотоциклист продолжил вглядываться в очередную лужу. Не замечая, что лужа вглядывается в него.
В 18:50 я оказался перед городскими воротами Корчевы. Увы, это были самые обычные ворота из профлиста, которые подпирал аналогичный по ущербности забор. Ворота стояли прямо поперёк дороги, а на заборе висела табличка: "Частная территория. Проход закрыт. Парковка запрещена". Древний город взорвали, затопили, а последний дом превратили в базу отдыха.
"Б*я!" - подумал я - "За что?"
С левой стороны забор был вспорот как брюхо акулы, предлагая путь заведомо преступный. Я пошёл в правую сторону. В темноте среди мусора разглядел старый фундамент из красного кирпича. Это были остатки Казанской церкви, которая стояла на корчевском кладбище. Забор неожиданно кончился, я повернул за угол и увидел дом купцов Рождественнских в окружении нескольких сараев. Ещё дальше была беседка на берегу и много-много воды. Я пошёл по тропинке к дому, катя велосипед рядом. Из беседки выскочила большая серая лайка и рыча бросилась ко мне. Я прикрылся велосипедом и с опозданием вспомнил, что газовый баллончик лежит на дне рюкзака.
Дом купцов Рождественских.
В беседке сидел человек, который с кем-то говорил по телефону. Он обернулся на шум и командой осадил лайку. Я помахал ему рукой и крикнул: - Здрасте! Можно я с домом сфотографируюсь?
Сторож кивнул, и я двинулся к дому. Лайка, глухо рыча, проследовала за мной. Сфотографировать я хотел велосипед, но отходить от него боялся, так как собака выглядела опасно. Видя мою нерешительность, мужик вывалился из беседки: - Давай я тебя сфоткаю!
- Буду признателен!
Собака недовольно посмотрела на хозяина. Во взгляде читалось: "Добрый ты слишком! И пьяный... Валить их всех надо! Кусать! Рвать!"
Фотосессия не задалась. Я безрезультатно пытался объяснить, что главное не я, а дом. Что по снимку должно быть понятно: вокруг лес, глушь, топь. Но только с третьей попытки удалось хотя бы убрать палец из кадра. Ладно, сойдёт и так!
- Спасибо!
- Не за что. И охота было грязь месить. Дом как дом.
- Зато сколько впечатлений. Теперь осталось успеть на электричку.
- Ха!
Мы было разговорились, но тут собака вновь подала голос. На тропинке появился Жетон. На дом он отреагировал сдержанно и первым делом спросил хозяина про колодец. Колодец имелся. Пока мы набирали воду и утоляли жажду, сторож скрылся в зарослях, где принялся шуметь и хрустеть ветками. Собака, медленно виляя хвостом, внимательно следила за нами. Вода была хороша.
- Мотоциклиста видел? - спросил я.
- Видел. Тошнит, метров пятьсот отсюда.
- Пора двигать. Электричка через час с копейками.
- Надо будет перед Конаково где-нибудь сделать остановку и умыться. Там речка вроде была.
- Дома умоешься.
- В электричку я в таком виде не сяду, - заявил Жетон.
- Ладно, замнём пока - сказал я и громко добавил в сторону зарослей: - Спасибо, удачи! Мы поехали!
- Стой, стой! - продираясь сквозь кусты, ответил мужик. Карманы у него были набиты яблоками, ещё несколько он прижимал рукой к телогрейке.
- Вот эти яблоки, ребята - внушительно сказал он - вы ни в какой ё***ной Турции не попробуете. Очень вкусные!
- Хороший мужик - сказал Жетон, когда мы снова оказались за воротами.
- Да. Не заносчивый, учитывая тот факт, что место пользуется популярностью. Сейчас ещё мотоциклист припрётся. Слышишь? Уже рядом где-то тарахтит.
Дорога из Корчевы.
Темнело, мы шлёпали по грязи обратно. Лишь на следующий день выяснилось, что это вовсе никакая не грязь, а глина. Во всяком случае, в засохшем виде с велосипеда её нельзя было сбить даже молотком. Только снова размочить и вытереть тряпкой. Но вернёмся на корчевский тракт. Снова встретились и разошлись с мотоциклистом, так и не сказав друг другу ни слова. Когда дорога стала суше, я сел на велосипед. Несмотря на пережитое, катил он изумительно. Крыльев не было, бурые ошмётки с колёс и цепи летели во все стороны. В основном на меня. Проскочили Малиновку, снова оказались под гудящими проводами. Закатное небо стало пурпурным, конструкции на этом фоне выглядели просто фантастически. Но мне было уже не интересно. Я видел древнюю Корчеву.
У канала Жетон притормозил.
- Сколько до электрички?
- Тридцать пять минут.
- Сколько до вокзала?
- Два с половиной километра. Командир, всё под контролем!
- Тогда я мыться.
Жетон положил велосипед на обочину и стал спускаться к воде. Над поверхностью канала поднимался пар.
- Жень, ну ты чего? Не надо этого делать!
- Я не хочу выглядеть как бомж!
- Грязь не делает тебя бомжом. Послушай, каждый человек имеет право уделаться, тем более в путешествии. Но потом он возвращается домой, принимает ванну, варит глинтвейн, снова становится чистым и красивым, сидит в халате у телевизора. А вот когда ты начинаешь смывать свою грязь в стоках ГРЭС - это реально по-бомжовски!
- Какая речь! Но мне плевать, я хочу быть чистым сейчас! - заявил Жетон откуда-то снизу. Его не было видно из-за клубов пара. Раздались всплески и довольное фырканье. Я некоторое время метался поверху, пока не вспомнил, что у меня в рюкзаке есть запасная футболка. Тогда я тоже пошёл мыться. Вода была горячей, идеальной для умывания. Через русло канала были перекинуты трубы, на трубах сидели местные жители с удочками. Они смотрели на нас равнодушно.
Электричка Конаково - Решетниково
В электричке мы устроили пир. Я достал сникерс, мюсли и термос с чаем. Чай был горячим, последний раз мы пили его ещё в Лисицком бору. У Жетона был целый рюкзак корчевских яблок, действительно сочных, душистых и сладких. Я показал ему фотографии Корчевы, которые были сохранены у меня на телефоне.
- Видишь дом в середине? Это и есть Дом купцов Рождественских, такие же башенки острые по краям.
- Офигеть!
- Это Преображенская церковь. Сейчас в этом месте просто отмель на воде.
- А тут видишь лавку? В городе был пивной завод и магазин, который принадлежал купцу Синебрюхову. Основное производство у него было в Финляндии, а в Корчеве филиал, который держали его родственники. В Финляндии завод до сих пор работает и есть музей. А у нас ничего не осталось. Но в Конакове живут потомки Синебрюховых, я даже нашёл несколько человек вконтакте.
- А это достаточно редкий снимок с переправой. На другом берегу было много деревень, все их конечно тоже затопили.
- Знаешь, смотришь на эти фотографии, улицы гармоничные и уютные, всё такое уже нездешнее, почти сказочное. Этот город как рок-музыкант, который умер молодым и красивым. Как Кобейн, который не успел записать плохих альбомов или спеться с рэперами. Так и город ушёл в самом соку, не успев обрасти проводами, хрущовками, машинами и парковками.
- Тогда уж не Кобейн, а Цой, - возразил Жетон.
Машинист что-то неразборчиво пробормотал через динамики. Я взглянул на часы.
- Ладно, подходящее сравнение подберу позже. Пойдём, сейчас будет Решетниково.
Мы взяли велосипеды и вышли в тамбур. В тамбуре стоял пухлый тип в неформально-хипповском прикиде, немножко пьяненький. Завидев нас, он встряхнул своими фенечками и одобрительно-приветливым тоном поинтересовался: - Ребята, а куда это вы катите?
- В Тверь - ответил я.
- Домой - добавил Жетон.
- Так вы же знаете, что это электричка в Москву? - обеспокоился парень.
- Знаем. Мы приехали в Конаково на великах, а обратно возвращаемся в Тверь с пересадкой в Решетникове - пояснил я, надеясь закрыть обсуждение.
- Кажется, я вас понял - приятно улыбаясь, ответил парень, - велосипеды это здорово. Только сейчас будет не Решетниково, а Путепроводная. А вот после неё как раз Решетниково.
Я взглянул на часы, было 21:15. Затем посмотрел в окно. Электричка сбросила скорость и медленно катилась вдоль тускло освещённой промзоны. Я приоткрыл дверь вагона и пробежал взглядом по схеме маршрута. Действительно, перед Решетниковым значилась какая-то Путепроводная.
- Точно Путепроводная? - спросил Жетон, пока я вертел головой в разные стороны.
- Точно.
Через открытую дверь наш разговор услышала женщина и покачала головой:
- Решетниково сейчас!
- Нет, вы ошибаетесь, сейчас Путепроводная - высунув сальные волосы на свет, возразил наш сосед по тамбуру.
Женщина махнула рукой и отвернулась, дескать, разбирайтесь сами, мне всё равно.
Я снова посмотрел в окно и на часы. Время было мутным, обстановка за окном тоже. Решетниково всё-таки посёлок, должны быть фонари. Может быть мы немного отстали, сейчас остановимся в Путепроводной, а потом быстренько долетим до Решетниково?
- Ребята, вы напрасно нервничаете! - убедительно говорил хиппи, ласково смотря на нас - я здесь езжу пятнадцать лет. Сейчас будет Путепроводная, потом Решетниково.
- Так что? - спросил меня Жетон.
- Двери откроются, решим.
- Да стойте спокойно, не переживайте. - продолжал патлатый - Нет, вы конечно молодцы, что на велосипедах. Но знаете, мне всё-таки непонятно, почему вы с ними едите на электричке, да ещё в другую сторону. Вы могли из Конакова поехать домой.
- Ночью по трассе? Сомнительное удовольствие, - заметил Жетон.
- В чём-то я с вами согласен, но...
Внезапно нас качнуло. Электричка остановилась и тут же распахнула двери, обнажив мерцающий в темноте провал. Жетон сунулся было наружу, но резко отпрянул. Платформы не было. А если нет платформы, то это точно Путепроводная. Но на часах было 21:17! Что же делать?
- Выходим! - закричал я и схватил велосипед.
- Куда выходим?! Тут нет ничего! - огрызнулся Жетон.
- Быстрее, это Решетниково, сто процентов! - я толкнул его велосипед своим.
Женя выругался матом и, схватив велосипед, прыгнул в пустоту. Я услышал, как заскрежетал гравий.
- Ребята, мне жаль, но вы совершаете ошибку! - произнёс хиппи - это Путепроводная...
Я уже сделал шаг к дверям, но почувствовал, как из его пухлого тельца, шелестя и разрывая фенечки, вылезают жирные метафизические шупальца. Вылезают, ползуют ко мне, чавкая, по полу и пытаются схватить за ноги. Счёт шёл на долю секунды. Я успел бросить взгляд в сторону кабины. Впереди маячила пустая платформа. Надеясь, что машинист видит нас и не захлопнет в этот момент двери, я прыгнул вниз, держа велосипеда на весу и стараясь не попасть на рельсы. Двери захлопнулись, электричка тронулась. Отсечённые шупальцы, извиваясь, упали на камни.
- Б*-яяя!!! Почему у нас в стране так много му**ков! - закричал я, шагая с велосипедом в руках и пиная камни. - Му*ак машинист, потому что-то пердит в микрофон и останавливает как попало! Му*ак это хмырь, потому просто стоит и заливает в уши гнусную ложь!
- Этому козлу вообще надо было втащить! - замечает Жетон.
Я почти бегу к платформе, потому что до конца всё ещё не уверен, Решетниково это или Путепроводная. Наконец вижу табличку. Решетниково! Хо-хо! Под адреналином мне кажется, что это слово сверкает неоновыми огнями.
Решетниково
В кассовом зале всё закрыто, билетный аппарат работает только с банковскими картами. Каждый билет нужно оформлять отдельно, а ведь нам их надо четыре. "Купить билет" -> "Тверь" -> "Пассажирский" -> "Не печатать чек". Затем ещё раз: "Купить билет" -> "Тверь" -> "Пассажирский" -> "Не печатать чек". Это пока только два.
- Где тут велосипедные? - спрашиваю единственного живого человека внутри, пожилого охранника-кавказца.
- А, нэ надо! - машет он рукой, не отвлекаясь от игры в смартфоне.
Тем временем Жетон замечает открытую дверь, а внутри сказочно сверкающий фаянс, раковину, зеркало, сушилку для рук.
- Я в туалет!
- Давай. Только у нас не особо много времени. Ещё надо на другую платформу идти, - расслаблено замечаю я.
- А во сколько элекричка?
- В 21:26.
Жетон достаёт телефон, и я вижу, как его лицо снова напрягается: - Уже 21:24.
Выбегаем на платформу. Соседняя находится не напротив, а метрах в двухстах по хожу движения. И к ней уже подплывает яркий белый фонарь нашей электрички.
Я звонко шлёпаю кедами и несусь с велосипедом в руках. Жетон крутит педали рядом со мной и кричит:
- Садись и едь!
- У нас одинаковая скорость! - возражаю ему, глотая воздух.
Прыгаем с платформы, пробегаем переход змейкой как в школьной эстафете, звонко стучим рамами по перилам. Забегаем на следующую в тот момент, когда электричка распахивает двери. Кайф, успели, да ещё с запасом! Можно даже выбрать вагон...Электричка Решетниково - Тверь.Выбрали удачно. В вагоне не было никого кроме компании футбольных хулиганов, которые возвращались с матча Локомотив-Ростов. Все как один на фирме и уделаны партаками по обе стороны коленок. Пьяны настолько, что курят в вагоне, но согласно ритуалу каждые пятнадцать минут поднимаются с мест и идут курить в тамбур.
- Класс! Настоящие хулсы! - восхищённо бормочет Жетон, прислушиваясь к их разговорам.
- Хулсы? Ты чего, сейчас так никто не говорит. Не позорь меня.
- А как надо?
- Правильно офники. От сокращения "О-эф", околофутбол.
Судя по разговорам, офники сегодня неудачно "прыгнули" на оппонентов.
- Я устал получать по лицу, Гарик - жалуется один - нет нормальной поддержки! Нету!
- Согласен. Надо собрать толпу и забиться перед следующей игрой. Только по серьёзке! Сколько человек ты можешь привести?
Дальше начался кропотливый подсчёт голов, который продлился практически до конечной. Почти каждая кандидатура яростно оспаривалась: может, не может, завязал, развязал.
- Очень насыщенный день, - произнёс я.
- Что есть, то есть.
- Знаешь, если сейчас в Редкино залетит конкурирующая фирма, и они начнут мутузить друг друга, я даже с места не встану. После сегодняшних приключений мне будет абсолютно всё равно. Даже если кровью забрызгает, я не пойду мыться на Тьмаку. Или где у нас там в Твери тёпленькая течёт?
Тверь
На вокзале из подземного перехода можно выйти сразу на улицу, а можно пройти через основной зал. Я настоял на том, чтобы мы поднялись в зал. Остановились у касс дальнего следования под гербами городов.
- Вон, видишь герб? Читай.
Дежурившие у рамки охранники оторвались от телефонов и тоже посмотрели наверх. На гербе был изображён серый заяц на зелёном поле.
- Корчева. Ни фига себе! А как так? Вокзал же построили в восьмидесятых.
- Да. Если не ошибаюсь, его открыли в 1991-ом году. Почему повесили герб? Не знаю. Видимо это актуальная в то время попытка публичного покаяния.
