В восемнадцать лет я уехал работать в Западную Сибирь. Предпочитая горячему поцелую молодой жены суровый северный климат, я приехал в город Когалым.
На первый взгляд Сибирь показалась мне лишенной всякого интереса и обаяния. Но мой мозг работал путём избирательного внимания: на севере я видел только работу. Моя иллюзорная ограниченность блокировала всю окружающую меня красоту. Солнечные гало не привлекали моего внимания, я не замечал кедровые леса, клюквенные и брусничные поляны, уходящие в бесконечные болота. Говоря о бесконечности, не могу оставить без внимания особенно отчётливое в жуткий холод ночное небо. Млечный Путь виден невооруженным глазом — смотреть на него можно часами. Было для меня неожиданностью пришествие лисиц на прикорм. Лисицы могут жить годами в бригаде, исполняя роль домашнего питомца.
Сегодня, пребывая в созерцательном настроении, я смотрел на Млечный Путь, до которого – по моему скромному мнению – можно дотянуться рукой. Позади меня бегала лиса, ожидая своей вечерней подкормки. Я знал, что она придёт, и поэтому достал курицу из морозилки с утра. Также, помимо работы, я кормил оленей: кустовая площадка располагается на родовых хантыйских угодьях. Хозяин сей земли — низкорослый, противный Хант лет сорока на вид, появляющийся на людях с ружьем наперевес. При нашей с ним первой встрече он поднял над головой свой маленький грязный кулачок и что-то прокричал на интересном диалекте. Тогда я воспринял его брань как одобрение приближаться к пастбищу. Олени не сразу позволили мне подойти, но, немного привыкнув к моему небезразличному силуэту, сдались перед моим упорством. Я достал из кармана заранее приготовленное лакомство в виде хлеба и нескольких конфет, перемешал ингредиенты, вытянул вперёд правую ладонь и стал приближаться к большому, пепельного цвета оленю, и с удовольствием обнаружил, что некоторые из них меня узнают. Они подходили, ели из моих рук и были спокойны, на мой взгляд. Познакомившись ближе с этими животными, сделал заключение: опасаться должен я их сильных копыт и массивных рогов. На редкость уместная метафора поджидает в повседневной жизни: олени, которых нужно держать на расстоянии вытянутой руки, опасаясь внезапного удара рогами, и красивая пушистая лисичка, принимающая мой подкорм, только пока она это позволяет, держась на безопасном расстоянии от меня.
Говоря об одиночестве, могу сказать: я им наслаждаюсь. С недавнего времени это стало звучать новомодным словцом — интроверт. Хочу добавить: экзистенциальное одиночество — я знаю, что это! Но, как выражается американская молодежь: «There’s no time to explain!» (нет времени объяснять). Курица разморожена, пора лису кормить.
