18-летняя Катя и 24-летний Сергей поженились по страстной любви три месяца назад. Теперь же у обоих были безвольно обмякшие тела, замедленные движения сомнамбул, выражение ужаса и безысходности в глазах. Молодые супруги напоминали две жалкие тряпичные куклы, из которых после неудачного представления жизнь-артиска вынула усталую руку.
Да, то, что случилось с ними, было страшнее пожара, больнее предательства, ужаснее ужасного. Никакой профессионально убойный детектив не шел в сравнение с этой чудовищной семейной драмой. Придумать такое сумела лишь жизнь.
Ожидание
Детство и отрочество Кати было бесконечным ожиданием. Терпеливым и безнадежным. Совсем маленькой Катя вместе с мамой ждала возвращения отца из полетов. Мать не терпела одиночества. Пребывание вдвоем с дочкой в пустой квартире доводило ее до бешенства. Когда раздавался звонок отца, мать бросалась открывать дверь и с порога осыпала измученного, усталого мужа упреками и оскорблениями. Позднее Катя ждала, когда отец заберет ее из детского сада. Он перешел уже тогда с летной работы на наземную, но всегда задерживался: аэропорт был за городом, автобусы опаздывали. Потом вместе с отцом до позднего вечера ждали они возвращения мамы. Непредсказуемая, необузданная‚ никогда не объяснявшая свои поступки и не чувствовавшая раскаяния, она приходила за полночь. Часто от нее пахло алкоголем. А бывало, что возвращалась темнее тучи. Не удостаивала дочь и мужа ни словом, ни взглядом. Уходила молча на кухню и там часами сидела.
Пять лет демонстративно ходила мать в одних джинсах. Весь ее гардероб состоял из трех маек, двух ковбоек да свитера. Отец прилично зарабатывал и часто покупал молодой, необыкновенно красивой и яркой жене то же, что покупали своим придирчивым женам другие летчики в их закрытом магазине. Валентина даже не смотрела на дорогие подарки. Наряжаться, причесываться, готовить,убирать квартиру, следить за дочерью, работать -все это было ей одинаково противно и скучно.
Скука буквально пожирала эту высокую хрупкую женщину. Она металась в поисках любого чувства или действа, способного разнообразить и изменить ее жизнь. Но везде находила только скучные обязанности и занудливых, примитивных людей. Валентина была так груба, дерзка, надменна и презрительна по отношению к людям, что вскоре окружающие исчерпали свой лимит доброты по отношению ко всей их семье. Даже малышку Катю не жалели, не старались по-соседски помочь отцу по хозяйству. Да он и не просил. Затем в доме их поселилось новое безысходное и страшное одиночество. Пришло оно вместе с красивым и загадочным словом «саркома», так назывался мамин диагноз. Теперь Катя ждала отца из больницы, догадывалась по его глазам, как чувствует себя мама. В пять лет Катя была не по-детски серьезной, тихой девочкой.
Он уже похоронил одну жену, и теперь вот седьмой год мучился со своей новой, молодой роковой любовью. Можно было ожидать любого окончания их семейной жизни, но представить, что сильная молодая женщина, не болевшая даже простудой, умрет от саркомы мозга, не дожив до тридцати лет‚ было просто невозможно.
Умирала Валентина в беспамятстве.Проститься с дочкой она не успела.
…Через некоторое время Катя поняла, что в жизни отца что-то меняется. Он снова стал улыбаться, тщательно завязывать галстуки. Катя испугалась; не зря, видно, соседки предрекали, что скоро отправят ее в детдом. Но новая избранница отца, появившаяся вскоре в их доме с толстой книжкой сказок Андерсена и тортом «Сказка» для Кати, сразу же уничтожила все ее страхи. Это была немолодая, очень крупная и очень некрасивая женщина, излучавшая между тем доброту и надежность. Она во всем была антиподом Катиной матери. И внешнюю свою непривлекательность искупила чудесным, ровным, приветливым характером.
Когда минул год после смерти матери, они с отцом легко расстались со своей безликой захламленной квартирой и переехали к мачехе на окраину Омска. Она жила в большом собственном доме с массой всевозможной живности: овец, свиней, кур, кошек и собак. Три взрослые дочери разъехались по стране, но каждую ждала ее чистая, запертая до времени комната.
Мачеха, всех своих близких людей и зверят она готова была стоять насмерть. Катю мачеха тоже причислили к своим любимым зверенышам и ни разу не повысила на нее голос. В ее доме Катя оказалась на положении полудочки-полувнучки. С первых же дней ей было наказана называть старую мачеху только «мама». Она не противилась и привыкла.
Они с отцом никогда не говорили о матери. И в школе. О Катином прошлом никто ничего не знал. Считали ее последышем у старых родителей. На первое время Катя вспоминала мать очень часто. Мать была тайной, тревогой, загадкой. Воспоминания эти очень волновали Катю, даже лишали сна, тем более что поделиться ими было не с кем.
Дома ее баловали, даже старшие дочки мачехи испытывали к хорошенькой светловолосой малышке сентиментальную привязанность. Одобряли они и новый выбор матери: огромного, положительного, сильного сибиряка. Одной без мужика в большом доме хозяйствовать плохо.
Жили родители мирно, почти что натуральным хозяйством, не рассчитывая на подачки государства. Отец отвечал за огород и сад. Мачеха шила и вязала. Так что были они вполне сытыми людьми. Их постоянная спокойная доброжелательность и уважение друг к другу маленькая Катя готова была назвать семейным счастьем. Мачеха заботилась, чтобы Катя была аккуратно и прилично одета. Был у падчерицы свой детский угол с веселыми ситцевыми занавесками, ковром и диванчиком.
Повзрослев, Катя отправилась в гости к мачехиным родным и на второй день на прогулке встретила там Сергея, приехавшего навестить родителей.
Она нигде раньше не бывала, разве что в деревне на каникулах недалеко от Омска. Но и родители понимали, что продолжаться так дальше не может. Катя была отличницей, мечтала учиться дальше «на учительницу», и учиться непременно в большом городе. Внезапно откликнулась мачехина родня. И Катя отбыла в Питер поступать в педвуз.
В то лето ей невероятно, неправдоподобно везло. Она стала студенткой и вышла замуж за любимого человека.
Смертельный удар
Только дожив до восемнадцати лет‚ став замужней женщиной и придя в дом к Сергею, Катя поняла, что была всегда... бездомной. Не в том, конечно, смысле, что не имела крыши над головой. Место проживания с обстановкой и даже родителями у нее было всегда. Но не было там того, что делает жилье домом: памяти детства, истории семьи, дорогих воспоминаний, тепла, защищенности. Все это ничего общего не имеет ни с комфортом, ни с дорогой обстановкой. Чувство Дома одно из самых прекрасных и непостижимых, так же, как ностальгия и любовь.
У Сергея в Москве был именно такой Дом: там он родился, вырос, там каждая мелочь рассказывала о нем. Там он жил со своей чудесной бабушкой, хирургом Марией Тимофеевной, больше всего на свет любившей единственного внука Сереженьку и свою работу.
В этой просторной трехкомнатной квартире родились и Сережа, и его отец, Виктор Андреевич. Здесь Катя впервые почувствовала себя по-настоящему дома.
С утра бабушка спешила в поликлинику, Сергей уезжал на занятия в свой МГУ, а Катя вставала к плите. Мачехины кулинарные уроки не пропали даром. И она с наслаждением делала единственное, что могла и умела, для своих любимых людей: готовила. Разнообразно, великолепно, изобретательно: сибирские шаньги и пельмени, кулебяки и ватрушки. Запеченная в кожуре картошка, борщ с грибами. Бабушка только руками разводила. А молодой муж всерьез советовал Катерине перевестись из своего заочного Питерского педа в Московский кулинарный техникум. Через пару лет она с такими способностями свой ресторан откроет!
Потом Катя убирала и без того идеально убранную квартиру. Ей хотелось, чтобы Дом их во всем был самым лучшим. Сколько удивительных вещей произошло с ней за полгода! Подумать только! Была маленькая простодушная девочка-сибирячка с голубыми глазами. Тихая, молчаливая, терпеливо ждущая своего звездного часа. И вот сидит в своей московской квартире модно причесанная, изящная блондинка, разглядывает семейные альбомы, коротает время до прихода любимого мужа.
Особенно умиляли ее младенческие снимки Сережи. Вот он абсолютно голый лупоглазый грудничок таращится в объектив. Вот он в чепчике и ползунках обнимает огромного плюшевого медведя. Вот... Но что это?
На следующей фотографии Сережа был изображен на руках у прелестной молодой женщины, почти девочки. Огромные черные глаза , тонкий профиль, прямые до пояса темные волосы... А вот та же женщина в переднике с зайцем купает Сережу в детской ванночке. Голова повернута, упрямые дерзкие глаза смотрят прямо в объектив.
Такая же фотография была и у Кати дома. Одна из немногих, сохранившихся из ее невеселого детства. На ней та же прелестная молодая женщина со смелым взглядом мыла в корыте годовалую, толстенькую, белокурую и голубоглазую Катю. Только на переднике была изображена золотая рыбка и происходило все спустя пять лет‚ уже в Омске.
На том и другом снимке изображена была Валентина, Катина умершая мать. Сомнений не было, это она. Зато были вопросы... Но что это, Господи? На обороте московской фотографии аккуратным почерком Сережиного отца было выведено: «Сереженька с мамой, 1 годик». Катя захлопнула альбом, уронила проклятую фотографию.. Мозг ее лихорадочно заработал. Из Последних сил взяла она себя в руки и не позволила сделать ни одной догадки, ни одной версии. Пока. В висках стучал страшный отбойный молоток,. Катя ясно представляла, как этот молот в пыль дробит, разбивает ее недолгое счастье. Хотелось лечь и крепко заснуть. Спать долго-долго, а проснувшись, навсегда забыть о случившемся и жить так же, словно бы ничего не изменилось.
И, наконец, два знакомых звонка в дверь.
Она выскочила с фотографией в руках, протянула ее Марии Тимофеевне и, задыхаясь, закричала: «Кто это? Почему? За что?» Ничего не понимающая бабушка поспешно ответила: «Это Валя, Сережина мама. Они с Виктором очень давно разошлись, разъехались, он потом женился на Альбине из Ленинграда. Ты ее видела. Позднее она Сереженьку усыновила. А мать его сразу пропала, навсегда. Ни писем, ни звонков вот уже двадцать лет, словно в море канула. Да Сережа ее и не видел с трех лет. Разве он тебе не рассказывал? Значит, не посчитал даже нужным. Ну была когда-то очень плохая биологическая мать. Чего вспоминать? Да что ж ты так разволновалась, Кать? С чего? Лица на тебе нет!»
Последние слова были напрасны. Катя упала на руки бабушке в глубоком обмороке.
Разрушительница
Всегда предчувствовала Мария Тимофеевна, что та старая семейная драма не закончилась, а еще непременно огорошит, обескуражит, напомнит о себе. Но можно ли было предполагать, что спустя столько лет нанесет она смертельный удар ее любимому внуку и голубоглазой девочке Кате, его юной жене? Да и ее саму согнет, лишит покоя?
Прошло двадцать пять лет‚ а Мария Тимофеевна хорошо помнит тот ненастный октябрьский вечер, когда ее сын Виктор впервые привел к ним в дом свою избранницу. Помнит, как впервые увидела эту несчастную худющую и длиннющую Валентину, зеленую от холода. Валентина дрожала, смотрела на нее своими огромными, черными непроницаемыми глазищами и ничего не говорила. «Как у ведьмы», -подумала тогда Мария Тимофеевна и не ошиблась. Ведьмой, настоящей бесовкой была ее молодая невестка. Разлучницей, бесстыдницей‚ бессердечницей.
Машинально прикоснулась она ко лбу дрожащей девчонки: та горела. Какой врач, да и просто нормальный человек вышвырнет человека в горячке на улицу? Тем более что работавшая третий месяц санитаркой в больнице неподалеку от них Валентина обитала в общежитии за городом. В комнате еще пять соседок...
Так она и осталась в их доме.
- Валя была пятой, младшей дочерью в многодетной семье без отца. Жили в домишке-развалюхе в подмосковном Голицыне. Мать работала уборщицей, даже вилки в доме не было. Пили и мать, и старшие дети. Виктор побывал у тещи один единственный раз, чтобы сообщить, что та стала бабушкой. Валя ушла из дома в одном платье - навсегда. Она умела безжалостно разрубать все связи.
Что привлекло ее в Викторе? То, что был он студентом архитектурного вуза? Имел прекрасную квартиру? Был красив и приветлив? Или просто она использовала свой ‚шанс попасть в совершенно иную жизнь?
Работу Валентина сразу бросила. И изнывала от скуки, валялась целые сутки с сигаретой в кровати требовала, чтобы Виктор развлекал ее, водил в гости. От его вечного сидения над чертежами ее просто тошнило. Ни с того ни с сего могла Валентина наградить пощечиной вернувшегося из института мужа, постоянно осыпала его оскорблениями.
А Виктор, единственный избалованный сын, ни в чем не знавший ограничений, привыкший к нежности и любви, сносил абсолютно все. Бесхарактерность его была неприятна даже матери. Слишком явно‚сломала его неудачная любовь.
Однажды Виктор вернулся со свадьбы своего однокурсника на рассвете один в ужасном состоянии. Долго, не скрываясь, рыдал на кухне, а потом со всеми подробностями описывал матери, как в компании Валентина сразу же напилась, приставала к мужчинам. Танцевала и кокетничала отнюдь не безуспешно с молодым мужем и рассорила его с новобрачной. А потом уехала с тремя студентами в какое-то общежитие догуливать испорченную свадьбу. Домой Валентина вернулась через два дня как ни в чем не бывало, ни слова не сказав в свое оправдание. Виктор молчал. Надо было бы немедленно разбежаться с такой женой, но выяснилось, что Валентина беременна. Теперь и Мария Тимофеевна боялась сказать ей лишнее слово. Не дай Бог, сбежит, погубит ребенка.
Родившийся мальчик был настоящим красавцем, удивительно походившим на мать. Свои материнские обязанности Валентина выполняла полгода, затем бесповоротно охладела к ребенку. И начались вновь ночные исчезновения, безобразные скандалы, слезы и унижения Виктора.
Но однажды под вечер Валентина пришла домой сияющая, непривычно разговорчивая и веселая. Поделилась своей радостью со свекровью. В метро познакомилась с потрясающим летчиком из Сибири. Огромный, сильный, глыба, а не человек. Это ее любовь с первого взгляда.
- Послушайте, отпустите меня! Виктор ваш — слабак, слюнтяй, мне не пара. Я и его погублю, и себя. А тот взрослый, серьезный мужик. Может, и у меня что-то наладится. А Виктор еще женится, и у Сережи нормальная мать будет. Вы радоваться должны, что я исчезну.
Впервые Валентина повела себя, как взрослая женщина. Невероятно быстро, подчинив всех своей жесткой воле, оформила развод и официальный отказ от своих материнских прав на Сережу. И спустя три месяца действительно исчезла, взяв из дома одну небольшую спортивную сумку. Через год пришла телеграмма: «Вышла замуж. Живу нормально».
Мария Тимофеевна не показала ее сыну. Виктор прошел все стадии отчаяния, пил, упрекал мать, неделями не выходил из дому. Спасла его любовь к архитектуре. После окончания института познакомился на одной из конференций со своей коллегой из Питера, и произошло то же самое, что с Валентиной, только наоборот. Теперь Виктора обожали, баловали‚ предугадывали каждое его желание. Он был рад переехать к новой жене, начать все сначала. Общих детей не было, но мачеха любила живого черноглазого Сережу всей душой и считала его своим сыном совершенно искренне. Марии Тимофеевне стоило больших трудов отговорить ее забрать Сереженьку в Питер.
Расставание
Неизвестно, до какой степени отчаяния дошли бы бедные обескураженные дети, каких бы бед натворили, если бы бабушка не совершила единственно правильный поступок: на следующий день слегла с инфарктом. Теперь «дети» не могли зациклиться на своем горе: надо было спасать бабушку. В больнице она взяла с них обещание: никому из посторонних ничего не рассказывать, не сообщать о случившемся родителям и никогда, даже в мыслях, не упрекать их в произошедшем.
Единственного, кто повинен в их драме, нет в живых. А лишние слезы и инфаркты ситуацию не исправят: Сережа, с детства отличавшийся терпением и умением понимать людей, подумав, с бабушкой согласился. Да, они станут прокаженными в глазах окружающих, если разболтают о своем горе. А помочь все равно нельзя!
Через месяц, когда бабушка могла уже обслуживать себя самостоятельно, они разъехались. Сергей в Питер. Катя же наотрез отказалась возвращаться домой, Приютила ее двоюродная сестра бабушки, одинокая учительница, живущая в старинном волжском городке Тутаеве. Сегодняшняя их жизнь — это уже другая история.
Как часто взрослые люди лицемерят, ведут разгульный образ жизни, предают и лгут ни сколько не задумываясь о последствиях своих поступков. Но ни что никогда не проходит бесследно. И безответственность родителей может внезапно нанести удар их детям. Примером тому- наши юные герои, ставшие безвинными жертвами.