Впервые я увидела Ингу в Москве, на банкете после презентации одной словенской выставки. То, что эта платиноволосая‚ яркая — бушующий фонтан эмоций! —женщина русская, я даже подумать не могла. Так свободно и без акцента говорила, шутила, произносила тосты она на языке мужчин, с которыми сидела за одними столом. И все за этим столом «крутилась» вокруг нее - улыбки и восхищенные взоры были обращены лишь к ней, собеседники галантно вставали, поднося ей зажигалку, а она, светясь от этого внимания, чувствовала себя привычно, уверенно и естественно. «Кто это?» -тихонько спросила я приятеля-словенца и услышала: «О, это одна из самых влиятельных в Любляне женщин. У нее везде связи, она может все! Кстати, тебе это будет интересно, она —русская». Потом судьба свела нас уже в столице молодого государства Словения —Любляне. И вновь Инга привлекла к себе внимание -какая-то
загадка была в этой, такой уверенной и внешне благополучном женщине.
Прошло немало времени прежде чем Инга доверилась мне. Ей явно не хватало русскоязычного собеседника -она жаловалась, что, 15 лет прожив за границей, стала забывать родную речь. Мы обсуждали последние московские новости, которые удавалось узнать, приглашали друг друга на чашечку кофе, не за этой пеленой бытового общения мне все чудилось что-то большее. Казалось, что Инга решает для себя какой-то очень важный вопрос, и наконец наступил день, когда я поняла, в чем дело. Инге необходим был человек, перед которым она могла раскрыться. Видимо, моя кандидатура прошла проверку на прочность, и в один из субботних вечеров Инга позвала меня на кофе рядом с домом.
Скажи, тебе когда-нибудь приходилось наступать себе на горло ради достижения какой-то цели?- начала она.
Вопрос был поставлен более чем широко и Инга поспешно уточнила:
- Ну, скажем… Иметь близкие отношения с человеком, от которого зависит, окажешься ты с ребенком на улице или будешь жить нормальной жизнью? Причем с человеком на тридцать лет тебя старше?..
Русская по отцу и латышка по матери, Инга провела детство и часть юности в Риге. Там она закончила школу, там ходила в драмкружок и мечтала об актерской славе, там влюблялась и расставалась, там поступила в университет и закончила его с «красным» дипломом. Но у русских и смешанных семей в Прибалтике и тогда возникало слишком. много проблем, которые Ингины родители решили путем переезда в Москву. Физик из красавицы Инги вышел непутевый, зато ей блестяще давались языки, и, обновив на курсах свои знания английского, девушка пошла работать переводчицей.
С нее, как и с других в те годы, взяли расписку о том, что она не выйдет замуж за иностранца. Этого в «Интуристе» боялись, поскольку кадры свои теряли регулярно. Инга дала расписку, но замуж все-таки вышла. Причем так хитро и так тайно, что об этом даже кагебешник, курировавший лично ее, узнал «постфактум». Во всех поездках с тургруппами Инга ловила на себе пристальные взгляды этого молодого работника спецслужб, но он напрасно так напряженно следил за ее поведением -оно было безупречным. А по ночам в Ингиной квартире раздавались междугородные звонки из Любляны, тогда еще просто одного из югославских городов, и в десятым, сотый, тысячный раз ее уговаривал выйти замуж человек, всего лишь раз видевший Ингу (она работала с группой англоговорящих славян)…
Ингино согласие Давор получил лишь через год, уже почти отчаявшись сломить сопротивление самой яркой из всех виденных за его 35 лет женщин. И была роскошная свадьба, и были слезы Ингиной мамы (отец к тому времени умер), но слезы радостные пожилая женщина понимала, что провожает дочь не в голодную Африку или на Северный полюс, а в цветущую, благополучнейшую тогда Югославию. Инга заслужила свое счастье, считала мама.
Родители Давора явно не разделяли восторга молодоженов. Папа и мама хотели, Чтобы сын женился на словенке - старая как мир песня, с неизменно печальной концовкой. В данном случае таким финалом послужил отказ родителей Давору в наследстве в виде роскошного особняка в центре города и предложенной взамен развалюхи «два на четыре», принадлежащей прежде какому-то отдаленному родственнику.
Но когда молод, любим и влюблен, когда каждый день освещен улыбкой желанного здоровенького малыша, когда рядом полно друзей, поддерживающих «интернациональный» брак, а на работе -удача за удачей, то такая мелочь, как жизнь в полутора комнатах (даже после трехэтажного дома!), не может сильно отравлять существование. Наверное, супруги решили бы со временем и проблему жилья. Но не успели.
Давор погиб в автомобильной катастрофе —глупо, нелепо, поплатившись за гусарский характер своего приятеля, бывшего в тот день за рулем и решившего на скользкой горной дороге обогнать все грузовики... Инга осталась с маленьким сыном Николой на руках одна - в чужом городе, в доме, который собирались сносить.
Наступил момент в жизни Инги, потребовавший от нее принятия решения: дом пришел в то состояние, когда нужно было немедленно браться за капитальный ремонт (зная, что рано или поздно его все равно снесут), или… Инга решительно выбрала «или». Заручившись рекомендацией шефа, она отправилась на самый «верх» фирмы, в которой работала, -_--просила, умоляла, убеждала, - и добилась обещания выдать ей крупный кредит. Кредит, который позволит в ближайшем будущем им с Николой наконец-то обзавестись нормальным жильем.
Дальнейшее уже было делом техники. Подняв на ноги всех знакомых, Инга «вышла» на фирму, занимающуюся строительством жилья в новых районах Любляны и продающую квартиры как раз в таких домах, о которых мечтала Инга, —с нестандартной планировкой, мансардными этажами, большими террасами, где много солнца и свежего воздуха. Учитывая Ингино вдовство и еще помня о множестве услуг‚ оказанных этой Фирме Давором, преуспевавшим и талантливым дизайнером, генеральный директор подписал документ, на основании которого квартира в достраивающемся доме будет принадлежать Инге на самых что ни на есть выгодных условиях. Квадратный метр обойдется ей втрое дешевле, чем обычным клиентам...
Этим домом Инга просто бредила. Он часто снился ей во сне —просторный‚ пахнущий свежим деревом внутренней обшивки, свой...
До окончательного расчета с фирмой-строителем Инга должна была внести первый взнос. Занять таких денег ей не удалось - Словения от развала Югославии несильно пострадала экономически, но все-таки осторожность в крупных тратах прежде очень «широких» друзей чувствовалась. Однако Инга не привыкла пасовать перед обстоятельствами. Она... предала за бесценок «развалюху» (деньги нужны были срочно!) и сняла комнату в частном особняке неподалеку от будущего дома. Теперь каждый день она видела окна своей квартиры-мечты. Осталось дело за малым —получить обещанный кредит, оплатить полностью квартиру и переезжать.
Судя по тому, что Инга рассказывает, она мобилизовала все свои связи и силы, чтобы ускорить этот процесс. Регулярно поступающие от нее презенты большим и малым начальникам (причем не на уровне бутылки коньяка, а круче - часы, золотые зажигалки, украшения для жен...)‚ казалось, должны были разогреть неспешную бюрократическую махину. Инга жила только одной целью —в настольном календаре она всякий день отмечала, ком должна позвонить, кому подвезти «нечто», кого ублажить приглашением в ресторан. И если бы кто-нибудь тогда сказал Инге, что кредита она не получит и через год, она бы не поверила…
Ей даже представить было страшно, с какими глазами будет приходить она в офис строительной Фирмы. Ведь сроки от аванса до полной выплаты и так —только для нее! - были продлены лично генеральным директором с двух недель до месяца.
Мытарства начались сразу. Все в фирме, где работает Инга, были «за» не из месяца в месяц обнаруживались новые «обстоятельства», затягивающие вопрос выдачи кредита. То нужно было решение профсоюза. То на излете оказывался финансовый год, и требовалось подождать наступления следующего. То еще и еще что-то... Секретарша генерального директора строительной фирмы перестала радостно приветствовать Ингу по телефону и все чаще отказывалась соединить ту с шефом... деньги, оставшиеся от продажи домика, таяли на глазах, с хозяйкой снятой квартиренки начались конфликты на вечной бытовой почве, а кредита все не было. И наконец на Ингин рабочий стол легла официальная бумага. «Извещаем, что если в десятидневный срок долг по оплате квартиры не будет полностью погашен, квартира перейдет в собственность фирмы»… Больше ждать не могли даже друзья.
...Госпоцин К. (Инга не назвала мне его подлинного имени) появился в Ингиной приемной по делу — с предложениями к шефу об открытии совместного предприятия. Господин К., словенец по происхождению, жил и работал в Германии, был баснословно богат и имел 70 лет от роду. На красиво упакованный флакон духов галантно преподнесенный ей посетителем, Инга даже внимания не обратила. Но когда Инга услышала полувопрос-полупредложение: «Расскажите мне, дорогая, что вас угнетает, на вас же лица нет? Быть может, я в состоянии буду решить ваши проблемы?» -сердце ее замерло где-то в районе коленок.
Вечером она собиралась в ресторан, в котором приезжий коммерсант назначил ей встречу. Стоя перед раскрытым шкафом, она поймала себя на том, что пытается выбрать самый строгий из своих костюмов. Если бы это было возможно, она вообще надела бы парик или косынку, чтобы максимально изменить внешность. Инга боялась. Она знала, что вечером в том ресторане она непременно встретит кого-нибудь из знакомых. Что подумают они, увидев такую пару - явно очень богатого и очень старого джентльмена и молодую еще, известную половине Любляны Ингу?.. Она дорожила своей репутацией, потому что собиралась жить в этой стране и в этом городе всю жизнь, и знала, что здесь же жить и Николе.
А ужин прошел легко и славно. Госпоцин К., видно, почувствовав неловкость, сквозившую в каждом Ингином движении, усадил ее спиной к залу, и так непринужденно повел себя, что вскоре Инга забыла о страхе. Он спрашивал. Она рассказывала. Давно уже, много месяцев, если не лет, никого не интересовали ее проблемы, болячки и дела в таких подробностях. Инга говорила и говорила, постепенно становясь все более откровенной, а гвоздики на тонких стебельках, принесенные Ингиным спутником, постепенно сгибались, будто под тяжестью услышанного. Когда же наконец рассказ был закончен, господин К. достал из кармана чистый носовой платок и аккуратно вытер с Ингиной щеки предательски навернувшуюся слезу. «Вы позволите мне подумать над тем, как можно решить вашу проблему?» -тихо спросил он. И Инга, обессиленная вновь пережитой тупиковостью собственного положения, только кивнула в ответ...
Конечно, она догадывалась, на каких условиях этот импозантный старик вызывался помочь. Ни слова не было произнесено «в лоб», но разве нужны слова двум взрослым неглупым людям? Госпоцин К. был давно и окончательно женат, вырастил детей, а теперь уже, наверное, и внуков, много путешествовал по свету и частенько бывал в Любляне - на родине своих родителей, в городе, где когда-то учился в школе. Сюда его вели не только ностальгические воспоминания, но и финансовые дела. Денег у господина К. хватало. И на путешествия, и на подарки таким вот женщинам, как Инга, и на бизнес. Хватило бы их, безусловно, и на пай за Ингину квартиру.
Тем более -на этом Инга особенно настаивала, описывая мне ситуацию! -марки эти она собиралась взять у него исключительно в долг. Ведь выдадут же ей тот проклятый кредит в конце концов -вот нервы до конца истреплют, и выдадут.
Конечно, Инга обманывала не столько меня, сколько себя. В долг или не в долг —какая в конечном итоге разница? Ясно было одно: за эти деньги придется платить. И первый звоночек прозвенел уже в такси, на котором господин К. провожал Ингу до дома: рука со следами старческого ревматизма аккуратно легла на колено молодой женщины. Инга содрогнулась от отвращения, но руку не убрала.
Логичный вопрос, возникший в моей голове, вызвал у Инги бурю возмущения. Я спросила - отчего, она не могла обратиться с просьбой о тех же деньгах в долг к одному из своих друзей, коллег, любовников, наконец —ясно, что Инга вела не монашеский образ жизни. «Ты что?! - вскинулась она. —Да если бы я хоть раз в жизни легла в постель из-за денег, я бы уже давно миллионершей была. У меня принципы! А у друзей такие деньги лишними не водятся». Словом, получалось, тупик. А в конце тупика приветливый господин К. с гвоздичками в ‚старческих руках и чемоданом, полным денег.
Богач уехал к себе домой, обещав вскоре позвонить (Инга так поняла, чтобы узнать о ее решении), на работе с кредитом все заходит в тупик дальше и дальше, а отпущенные фирмой последние десять дней тают, как мороженое на солнце.
А вместо господина К. неожиданно в Ингин офис постучался один из его помощников. Приветливо улыбнувшись даме, он протянул ей коробочку с очередными духами «от шефа» и после десяти минут праздной болтовни недвусмысленно дал понять, за чем он явился.«Шефу срочна нужны расценки, которые предлагают вашей фирме наши конкуренты». «Помилуйте, но откуда они у меня, это строго секретный документ!» попыталась улизнуть Инга, но ничего не вышло. «Мы точно знаем, что переводили их вы. Я зайду через час за ксерокопией».
Инга схватилась за голову. Первым позывом было спешно найти госпоцина К. и умолить его избавить ее от должностного преступления. Впрочем, этот позыв быстро сменился холодным расчетом. Ага, раз он прислал человека, может, вовсе и не мои коленки его интересуют?.. И тогда -о Боже мой! -тогда можно будет въехать в желанную квартиру, не искупавшись в постельной грязи! А вдруг господин К. на одном документе не остановится? Вдруг он будет требовать еще и еще? Инга вдруг вспомнила лицо своего шефа, который доверял ей, как родной дочери, в доме которого она была своей и который выручал ее столько раз в жизни, сколько мог. Впрочем, сантименты Инга быстро отмела —ведь не может же он помочь ей сейчас?! Значит, она должна сама бороться за свое место под солнцем. Она сильная, она сможет, она всего добьется.
Через час немецкий посыльный вежливо принял из Ингиных рук папочку с копией документа и молча удалился.
Господин К. прилетел в Любляну сам. И уже без церемоний и вопросительных знаков в конце предложения объявил, что намерен эту ночь остановиться у нее. Инга обреченно сказала ""да" и принялась готовить ужин, так и не посмев подойти к зеркалу и заглянуть себе в глаза.
...Утром она покинула собственную квартиру задолго до того, как проснулся господин К. Оставила ему записку на тумбочке, рядом со стаканом, в котором плавал омерзительный зубной протез -мол, захлопните дверь, и все. Дело было сделано: сегодня господин К. свяжется со строительной фирмой, перешлет факсом гарантию оплаты, а через пару дней из Германии придет и нужная сумма.
Рабочий день у Инги начинался в девять, к этому моменту она целый час гуляла по парку, пытаясь выветрить из себя запах старости. Время от времени плечи ее брезгливо дергались. Шеф, увидев лицо своей незаменимой секретарши, заботливо обнял ее за плечи: «Вы заболели? Я отпустил бы вас, да дело есть. И, загадочно подмигнув‚ добавил: —Зайдите ко мне в кабинет!»
Инге было не до сюрпризов, но о шефом она не спорила никогда. Прислонившись к стене, она держала в руках бумагу, протянутую ей шефом, и никак не могла сосредоточиться на тексте. Буквы прыгали перед глазами, все плыло, и наконец «поплыла» и сама Инга. Шеф бросился к телефону —вызывать санитарную машину.
Накануне решением генерального директора. Ингиной фирмы кредит за квартиру госпожи такой-то был переведен на счет строительной фирмы.
…Господина К. она встретила спустя полгода, в Москве, на официальном приеме. Неизменно корректный, в элегантном костюме, он шагнул ей навстречу, обнажив в улыбке свои отменные искусственные зубы. «О, какая встреча! Ну, как ваши проблемы? Я, признаться, был удивлен тогда —позвонил, как договорились, в фирму, а мне сказали, что деньги уже переведены! Ну, да ведь все хорошо, что хорошо кончается, не так ли, дорогая?» Он остолбенел, когда услышал из ее маленького изящного ротика поток непереводимых ни на один язык мира выражений… Она говорила тихо, зло и глядела ему прямо в глаза. Потому что из господина К. он навсегда превратился для нее в символ человека, толкнувшего ее - почти толкнувшего, так она считает, - к грязи, предательству, нечистоплотности и бесчестию. Нет, она никогда, никогда не простит ему этого! Он еще услышит о ней, Инге из Любляны, он еще проклянет все на свете и будет стоять перед ней на коленях. Она обещала ему все это и знала, что обещание свое выполнит.