Продолжим тему граффити как искусства.
Литература по культурному наследию невероятно обширна, но сфера охвата этого тезиса требует изучения наследия на самых базовых уровнях, чтобы прочно укоренить связь с граффити и уличным искусством. Общественное мнение неоднозначно: те, кто считает это вандализмом, не видят никакой связи, в то время как поклонники граффити не видят ничего другого. Для целей вандализма необходим более широкий подход, позволяющий четко разграничить значение этого понятия. Художник Рэндалл Мейсон представляет ценности наследия как продукт их контекста: ценности создаются в результате взаимодействия артефакта и его контекста; они не вытекают из самого артефакта.
Таким образом, ценности могут быть поняты только со ссылкой на социальный, исторический и даже пространственный контекст - через призму того, кто определяет и формулирует ценность, почему сейчас и почему здесь?
Художники Анна Маркусен и Анна Гадва применяют эти концепции ценностей наследия художественным образом в своей белой книге о создании творческих мест, в которой искусство используется для определения физических и социальных аспектов жизни общины . Люси Липпард и ее Приманка местного - еще один пример того, как общественное искусство может укрепить культурное наследие, и исследует теоретические концепции того, что такое общественное искусство и кому оно служит. Эти исследования в области художественного применения наследия оказываются полезными рамками для изучения альтернативных форм общественного искусства.
Несмотря на наличие прочной основы для формирования базы знаний об истории, эволюции и индивидуалистической природе граффити и стрит-арта, литература разобщена между этими отдельными жанрами. Кроме того, из-за стигматизации вандализма, окружающего граффити, его воплощение в культурном наследии может оказаться более трудным для установления.
Следуя рамкам, заложенным художниками Маркусеном, Гадвой и Липпардом, в дополнение к глобальным похвалам, которые получили современные граффити, можно начать осознавать их ценность. Подтверждающие данные, несомненно, существуют. Речь идет лишь о том, чтобы разграничить связи с наследием. Этот тезис служит связующим звеном между этими жанрами, являясь убедительным примером культурного наследия.
Современные граффити могут принимать бесчисленные формы, от трафаретных знаков до иронично измененных рекламных щитов. Но следует помнить об основной движущей силе: оставить след где-то на нашем физическом окружении. Писатель граффити взял интервью в документальном фильме Бомба.
Это напоминает всем нам: Если вы вложите ручку в руку ребенку, естественно, он пойдет к стене. Это желание является частью нашей потребности общаться с бывшими и будущими жителями? Это эгоистическая попытка признания? Это искусство? Независимо от психологической основы, несомненно, есть некоторая внутренняя привлекательность в том, чтобы оставить что-то в прошлом.
Это увлечение вряд ли является недавним явлением. Доисторические гравюры и наскальные рисунки свидетельствуют об усилиях человечества по распространению информации, используя символы для обозначения достопримечательностей или границ племен. Эти наскальные рисунки встречаются во всем мире с 40 000-летней давности.
Хотя подобный способ общения был социально санкционирован и поэтому отличается от незаконного характера современных граффити, интересно отметить, что этимология граффити происходит от итальянского граффити, что означает царапать. Термин граффити появился в конце восемнадцатого - начале девятнадцатого веков для описания гравюр на стенах Помпеи.
Помпейские граффити в первом веке нашей эры могут быть первой документально подтвержденной формой несанкционированной маркировки, начиная от гладиаторов и заканчивая поэмами о любви. Большинство работ были грубыми непристойностями, но сообщения типа Я здесь все еще носят общий характер, указывая на желание человека поделиться своим присутствием. Кроме того, граффити часто были в высшей степени политическими, не в отличие от того, что мы видим в современных работах.
Даже в этот ранний период цивилизации граффити выступали в качестве голоса общественности, выступавшей против власти. Художник Фиона Макдональд полагает, что расположение граффити было еще одним важным фактором и что более плотно закрытые стены располагались вдоль наиболее проложенных пешеходных дорожек и, следовательно, имели наибольшее количество посетителей. Как показывает одна надпись, граффити были изобилуютруют по городам: О, стены, вы держали столько утомительных граффити, что я поражаюсь, что вы еще не рухнули в руинах.
Пожалуй, наибольший резонанс получат надписи, найденные на многих объектах наследия. Поднимаясь по 450 ступеням к куполу базилики Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции (Италия), можно увидеть следы тех, кто совершил восхождение за последние годы. Купол специально украшен ликующими инициалами бездыханных туристов. Некоторые нацарапаны маркером, некоторые вытравлены, некоторые едва заметны после усилий по удалению.
Эти следы действительно являются занозой в стенах консерватора, считающейся разрушающей санкционированные работы по сохранению наследия, но их трудно избежать в таких памятниках. Желание быть замеченным другими туристами превалирует над спасением исторической ткани в этих завидных местах.
Примеры граффити от древних цивилизаций до 20 века можно увидеть во всем мире, но самым плодовитым и международным путешественником в начале 20 века был военный рисунок по имени Килрой. Этот небольшой эскиз, часто встречающийся на переборках военных кораблей, зародился в США во время Второй мировой войны и был быстро принят в качестве талисмана вооруженных сил.
Маленькие пальчики Килроя схватили стену, когда он смотрел на нее, его лысую голову и длинный любопытный нос, провозгласив, что Килрой был здесь. Он поднял моральный дух: хотя это были не звезды и полосы, это были Соединенные Штаты. Граффити КИЛРОЙ в любом военном театре позволяли последовательным волнам солдат знать, что они не ступили на неизвестную земли. Килрой вскоре стал таким знакомым лицом за границей, что противоборствующие силы считали его шпионом. Но это тема уже для других обсуждений.
