Я вижу церкви в наших городах, с сияющими золотом крестами и скорбными ликами на высоких, царапающих небо стенах; готические соборы Европы с разрезающими оболочку глаз цветными витражами; аскетичные белые стены протестантских церквей, я помню синагоги Польши, и их призраков - призраков тысячи умерших здесь, на этой пропитанной кровью и слезами земле; я чувствую сладко-пряничный запах хурулов и дацанов;
зачем мы строили и строим их?
Нас так много. Мы постоянно умираем. И рождаемся снова. Но нам, наверное, очень одиноко, если нам так нужно, чтобы где-то там -наверху - кто-то был. Но там… Там же летают наши спутники для кабельного телевидения? И Тесла. И наши космонавты. Там “Его” точно нет. Пока мы не полетели в космос, еще можно было бы надеяться на райские кущи в сливочных облаках, но сейчас? Сейчас-то мы знаем больше. Мы даже до Луны долетели. А там тоже пусто. Его нет тут. Он еще дальше?
За эти тысячи лет он приходил? Навещал, смотрел, что происходит тут, на его земле?
Не знаю.
Но так хочется, наверное, чтобы был кто-то, кто выше, сильнее, могущественнее нас. И абсолютно справедливее. И кто знает ответы на все вопросы. И кто...Кто сделает наше одиночество чуть-чуть, но меньше.
Церковь - будь она православной, протестантской, или Летающего Картофельного Монстра - это такой же институт, как Палата Лордов, или Совет Федерации, или Саратовский цементный завод. Там люди - живые, из плоти и крови, у которых болит живот, у которых газы, кто ходит в туалет, а проткнуть их ножом - умрут, истекнув кровью. А где - где ты?
Я знаю, что иногда воспринимаю свою личную, “персональную” ...удачу, везение, хорошее стечение обстоятельств - как доказательство того, что ты все-таки есть. Иногда мне кажется, что ты меня спасаешь, вытаскиваешь из всяких глупых передряг (в которых я часто оказываюсь сама, по собственной бараньей упертости), разруливаешь проблемы, откуда-то находятся иногда деньги, возможности, способы, из ниоткуда появляются люди - люди, которые помогают, прекращаются дожди и появляется солнце (не в метафоричном, а прямом смысле этого слова). Иногда мне кажется, что ты отвечаешь на мои вопросы - не напрямую, конечно, а “знаками”, “надписями на стенах” (по-любому, ты обожаешь граффити, ты,блин, как Бэнкси, только в планетарном масштабе), четерлхлистными клеверами, ты большой выдумщик, конечно.
Иногда я говорю вслух - обращаясь, взывая, проклиная - все к тебе, но в ответ - только звенящая тишина, отскакивающая от стен в квартире.
У меня есть замечательные родители - семья - друзья - коллеги и знакомые, и они все - хорошие; но они все - как я,” человеки”, люд,и они живут - первый раз, на земле, и говорят, что и сорок лет назад не было сильного отличия от того, как и чем мы живем сейчас. И тебя не видели и пятьдесят лет назад. Ни разу.
А у тебя много планет на попечении? Мы не одни? Может, ты просто не успеваешь? У тебя есть заместители? “Мини-ты”? Может быть, ты не похож на нас, у тебя, как в комиксах про инопланетян - синяя кожа и зеленые зрачки? И волосы из змей? Или ты, наоборот, большой пузырь?
Или ты все-таки невидим, но вездесущ и всемогущ, ты везде и одновременно нигде? А ты заходишь посмотреть на себя, в эти дворцы, которые мы для тебя построили - и строим? А тебя нравятся эти кости, которые нужно целовать? А ты считаешь свечки? А ты согласен с тем, что женщин без платков в твои православные церкви нельзя пускать? А на Востоке - закутывать в черные-черные простыни? Или мы что-то не так придумали?
А что ты умеешь? Это ты вылечиваешь безнадежные случаи болезни? Или спасаешь тогда, когда нет возможности на спасение? Это все ты?
А ты знаешь, что будет дальше? И сколько мы еще протянем? А, можно, самый попсовый вопрос - а “потом” - “потом” что-то есть?
А ты, случаем, не обиделся на нас? Кто-то говорит, что ты, мол, посмотрев на все, что мы натворили за все эти года, в нас разочаровался и ушел. Сказал, “живите как хотите”. Ну мы и стали жить. Как могли.
Мне бы хотелось с тобой встретиться - если ты, конечно, есть. Мы могли пойти в “Старбакс” и выпить кофе. Но я больше чай люблю в последнее время. Тебе нравится в Старбаксе? Мне кажется, там чет шибко дорого в последнее время. А ты пить вообще можешь?
Мне кажется, ты должен быть. Ну, знаешь, мы все равно в итоге как-то остаемся одни. Вырастаем - и начинаем всех потихоньку терять: бабушек, дедушек, родителей, братьев и сестер, друзей, знакомых. Даже не по порядку, а вперемешку. И мы иногда остаемся без всех. Лежим в каких-то страшных домах для престарелых, хосписах, инфекционных больницах. Или сидим, тупо уставившись на проспект из окна маленькой хрущевки.
И к нам никто-никто не приходит, даже просто посидеть, поговорить. Чаю выпить.
А так, если бы ты был, и изредка заходил - ну, там, раз в неделю, или даже в месяц - мы бы всегда держали для тебя одну чашку. Даже подписали бы её - “Мистер/Товарищ/Сэр/Гражданин Бог”.
А, может, у тебя есть имя?
Как тебя зовут?
А ты вернешься?
А ты был вообще? Или мы все время были одни?
Но чашку я все-таки приготовлю.