Саянский вальс 5
…-Пап, а у нас есть деньги на мороженое?
Отец остановился, чуть качнувшись, склонился к Олегу.
Лицо и шея у него были очень загорелыми, коротко стриженные волосы взъерошены то ли ветром, то ли рукой. От клетчатой рубашки пахло потом, бензином и гаражом, а когда его лицо приблизилось к лицу Олега, тот почувствовал уже знакомый ему свежий запах портвейна, несколько резковатый, чтобы назвать его приятным, скорее – терпимый.
-Я сейчас пивка попью, а тебе купить спинки? Ну…, копчёные которые?
-Да! – обрадовался Олег.
…Ему они очень нравились – спинки минтая, ароматные, тёмно-бордовые, эти «вкусняшки» продавались только в одном месте в деревне - в пивном ларьке возле местного стадиона.
Обычно папа с мужиками просили продавца налить пиво в одну или две, в зависимости от количества собравшихся «отдохнуть», большие канистры, потом все шли на постоянно открытую территорию стадиона, в дальний угол. Там, за деревянной трибуной, у их был «оборудованный» уголок, где они, невидимые с улицы, спокойно могли и выпить, и закусить, и даже полежать на травке.
Ну, конечно, это был «летний» вариант.
Зимой же, или в дождь, вся компания шла к жившему в двух шагах от забора стадиона знакомому. В жарко натопленной летней кухне зимой или под стук капель осеннего дождя по металлическому карнизу, пились пиво, водка, а, бывало, и самогонка, курились папиросы и сигареты, велись разговоры на самые разные темы, обсуждалось всё – от размера груди новенькой, ещё «безымянной» - ну, не успели ещё познакомиться, продавщицы из универмага до политики партии и правительства.
Олег иногда присутствовал на этих «заседаниях мужского клуба».
Ему нравилось «по взрослому» - за руку, здороваться с мужиками, нравилось, как они, выпив по стакану, не спеша, закуривают и пускают голубоватый, терпкий дым, от которого он всегда чихает. Именно здесь он узнал, что несколько лет назад кончилась война и у трёх мужиков из деревни на этой войне воевали сыновья, и что, слава Богу, у двоих они вернулись с неё, а третьему мужику сына привезли в закрытом гробу.
Олег не знал, что такое «закрытый гроб», но предполагал, что это что-то страшное, потому что мужик, которому привезли сына в таком гробу, после этих слов вдруг как-то странно захрипел, его тёмно-красное от загара и морщинистое, обветренное лицо страшно сморщилось.
Он опрокинул стакан в рот, рывком поднялся с ящика, на котором сидел, и, дыша так, словно бы его душили, отошёл в сторону, закурил и вдруг со всей силы ударил кулаком в деревянную стену трибуны и, не обращая внимания на вдруг обильно хлынувшую из разбитых пальцев кровь, пошёл по стадиону.
-До сих пор переживает, - ни к кому не обращаясь, тихо сказал отец:
-Васька был его единственным.
…Именно здесь Олег узнал, что идёт какая-то перестройка, но что перестраивают и зачем, он не понял. Впрочем, и это было удивительным, похоже, что не знали и не понимали этого и сами мужики, которые, как ему казалось, знали всё и обо всём!
…Сегодня, повернув за трибуну, Олег, прежде всего, увидел дядю Степана, которого все называли так в честь известного «рослого» книжного героя. Правда, понять, почему «это стало возможным, было невозможно», так как ростом он был, наоборот, ниже всех. «Дядя Стёпа» и ещё двое знакомых Олегу мужиков сидели на чурочках и курили в ожидании.
На самодельном столе - две застеленные газетой доски, положенные на обычный ящик, уже стояли стаканы, лежали зелёные стрелки лука, краснела редиска. Стояла канистра и несколько бутылок вина – Олег уже научился на расстоянии определять, что в бутылке – если тёмно-красное налито – то это вино, а если прозрачное, как вода - то водка.
-О, мужики пришли! – вскочил с чурочки «дядя Стёпа».
-Ну, здорово, мужик! – он подал Олегу свою большую, жёсткую ладонь.
Олег с важным видом вложил в неё свою маленькую ладошку.
-Ой – ой, не жми, - сморщился «дядя Стёпа».
Олег знал эту шутку, но, тем не менее, громко засмеялся, а «дядя Стёпа», освободив свою руку, начал растирать её, как будто бы от боли.
…-Ну! – Олег увидел, как папа поднял стакан.
-Дай Бог – не последний, последний – не дай Бог!...
Пока мужики пили, Олег успел съесть две спинки минтая, погулять по сумрачному, солнце уже ушло за горизонт, стадиону, найти порванный футбольный мяч, попинать его в покосившиеся ворота и побродить по деревянным трибунам, читая вырезанные и нацарапанные имена, признания в любви и одно «послание» на три буквы какого-то Феди.
Это трёхбуквенное слово Олег, конечно, хорошо знал, хоть его и нельзя было говорить вслух. Оно было ругательным и, исходя из этого, он предположил, что Федя - это, наверное, футболист, не забивший решающий гол из выгодной позиции.
…Ему нравился футбол. Знакомые соседские пацаны каждый день гоняли на пустыре в конце улицы мяч, а он всегда стоял на воротах, так как по ему самому неизвестной причине у него почему-то неплохо получалось отбивать мячи. Ещё Олег любил смотреть по телевизору хоккей, и, конечно, бокс. У него даже была мечта – пойти заниматься в секцию бокса.
Но об этом никто, кроме рыжего кота Васьки, ещё не знал.
Кот, судя по всему, не возражал, а подбадривающее мурлыкал, когда Олег, поглаживая его, рассказывал ему о боксёрах, о том, какие они сильные и не бояться хулиганов и всегда спасают красивых, но слабых, девушек, а потом женятся на них.
