Саянский вальс 3
Стукнула металлическая калитка.
Вздрогнув от неожиданности, Мария Сергеевна обернулась и увидела отца Олега – Волкова-старшего, - в серых, рабочих штанах и такой же куртке. Водитель Автотранспортного предприятия посёлка, он часто подъезжал за сыном на большом грузовике с оранжевой кабиной – Мария Сергеевна не разбиралась в марках автомобилей.
Сегодня на дороге было пусто.
Он слегка поклонился ей, здороваясь, и помахал рукой сыну. Олег с сожалением посмотрел на песочную горку над жуком – того ещё не было видно, да и вообще неизвестно было, выползет он или нет.
«Да выползет, я ж совсем немного насыпал на него» - подумал он, высыпал из лопатки песок и бегом бросился к воспитательнице.
- До свидания, Мария Сергеевна! – «по всей форме» попрощался он, глядя на неё блестящими, серьёзными, серыми глазами и, по привычке, тряхнул головой.
- До свидания, Олег! – улыбнулась она:
-Ой, подойди-ка, пожалуйста, ко мне! Секундочку…, ну, вот, всё нормально!
Она сняла с его мягких, светло-русых, коротко стриженых волос длинную травинку, и, вдруг испугавшись, что отец Олега может понять не правильно эту её чрезмерную заботу, быстро отдёрнула руку.
-Ну, беги. До свидания!
Олег радостно и, несмотря на некоторую полноту - вприпрыжку, как умеют бегать только дети, бросился к отцу.
Когда они выходили из калитки, отец слегка пошатнулся, сделал шаг в сторону.
-Пьяный, что ли? – подумала Мария Сергеевна.
Уже несколько раз она замечала, как Волков-старший, забирая сына, то запинался на ровном месте, то чуть покачивался, иногда невнятно что-то говорил. Но он никогда не подходил к ней так близко, что бы она могла точно ответить на этот вопрос, а бежать за ним было как-то не серьёзно, хотя и отдавать ребёнка родителю в состоянии алкогольного опьянения она не имела права.
Мария Сергеевна пошла в группу, твёрдо решив в следующий раз завести с отцом разговор и развеять свои сомнения или же утвердиться в них. Конечно, она могла просто спросить Олега, но, во-первых, не хотела ставить его в неловкое положение – какому сыну приятно будет сказать, что отец пьёт, а во-вторых, насколько честно бы он ей ответил?
…В коридоре первого этажа детского сада было прохладно и тихо, только из комнаты сторожа слышался женский голос, сквозь лёгкий треск радиопомех рассказывающий о фильме «Храброе сердце», премьера которого состоялась месяц назад в США. Мария Сергеевна приостановилась, прислушиваясь.
Ей нравился Мэл Гибсон в роли «Безумного Макса», и сейчас, услышав, что он играет в главной роли в «Храбром сердце», представив его как предводителя восстания шотландцев – в килте, с мечом и с волынкой, она решила обязательно посмотреть этот фильм.
-Надо будет позвонить Ленке. Ей-то в городе проще купить кассету, - подумала она. Поднявшись на второй этаж, в «свой дом родной» - так у неё назывались эти действительно ставшие родными раздевалка и большая комната – группа, она подошла к окну.
Маленькая и большая фигуры, освещённые вечерним, но ещё ярким солнечным светом, медленно удаляясь, шли по тротуару на противоположной стороне улицы.
Деревья отбрасывали на тротуар и дорогу длинные тени, в которых отец с сыном растворялись до полной невидимости, но через несколько метров шла «светлая» полоса и они появлялись в ней словно бы из ниоткуда. Иногда маленькая фигурка забегала вперёд, иногда отбегала в сторону и Мария Сергеевна вдруг подумала, что Олег, несмотря на то, что отец шёл ближе к дороге, может так выскочить прямо «под машину», и поэтому она облегчённо вздохнула, когда они свернули в проулок.
Она чувствовала странную симпатию к этому светловолосому и светлоглазому малышу – Олегу. Он был одним из многих, был как все ребятишки в группе и в то же время отличался от них.
Отличался тем, что в зависимости от ситуации был немного серьёзней всех остальных, немного веселей, немного старательней, немного раскрепощённее, чуть послушнее и в то же время чуть упрямее – и как это всё могло одновременно сочетаться в таком маленьком человечке?
Но более всего Марию Сергеевну поражала его способность находиться в хорошем настроении несмотря ни на что, и, что самое главное, это говорило не о его легкомыслии или безразличии, а о том, что он, как-то совсем не по годам мудро, во всём старался видеть хорошее.
Она вдруг почему-то вспомнила, что на Новогоднем утреннике Олег был в костюме скомороха и именно этот образ никогда не унывающего весельчака, с её точки зрения, больше всего подходил ему – задорному, круглолицему, с толстенькими ручками и ножками, но очень подвижному.
Он мог так заливисто смеяться, что окружающие тоже невольно начинали улыбаться, а если он грустно делал бровки «домиком», то непременно возникало желание подойти и пожалеть его.
Конечно, она понимала, что должна ко всем «своим» ребятишкам относиться одинаково ровно, не выделяя никого, никому не выдавая своеобразную «индульгенцию». Но это сказать легко, а попробуй действительно беспристрастно и честно рассудить, например, драчунов, которые даже не могут толком рассказать, из-за чего началась драка, или двух девочек, которые поссорились из-за абсолютно одинаковых кукол.
…Когда она, только окончив училище, устроилась в детский сад воспитателем, в первый же день работы к ней подошла заведующая и, в разговоре, среди прочего, сказала, что не только ОНА будет учить и воспитывать детей, но и ОНИ заставят её серьёзно задуматься над многими вещами, и они будут по-своему воспитывать её.
И это действительно было так.
