Что произошло дальше – Василий уже не помнил. Его сознание, точнее даже не сознание, а способность что-то воспринимать – оказалось поглощенным созерцанием какого-то все больше и больше нарастающего числа вращающихся кругов. Круги эти были разноцветными и удивительно напоминали разводы детской юлы, которую он любил «заводить» в далеком детстве. Только эти круги как бы отделялись от самой вращающейся поверхности и вращались, бесконечно множась, каждый сам по себе…. А первой мыслью, которая проникла в его оцепеневшее от созерцания этого вращения сознание, была мысль о том, в одну ли сторону они вращаются или в разные. И это показалось Василию очень важным, но как только он пытался сосредоточиться на каком-то из кругов, точнее на паре из них, чтобы это понять, как эти круги начинали бесконечно дробиться, разделяясь на еще большее количество стремительно вращающихся разноцветных полосок.
Потом откуда-то, словно бы ниоткуда в его сознание вплыла фраза: «Чтоб завтра здесь были деньги!» Сначала он ее воспринял, как нечто совершенно постороннее – «из другого сна» - явление, но внезапно почувствовал, что вращение каждого круга словно бы резонирует с этой фразой, излучает ее, преломляет, завихряет…. Ни один из глаголов не подходил, чтобы в точности описать то, что происходило на самом деле, и как взаимодействуют «фраза» и «круги», но взаимодействие было несомненным. И Василий попытался, было, сосредоточиться на этом новом феномене, на выяснении этой таинственной связи.
Внезапно он вспомнил, откуда эти слова – это были слова то ли «прически», то ли «блондинки» из его снов-прояснений, и как только он это понял - во множестве вращающихся кругов стали образовываться странные тоннели, а фраза «Чтоб завтра здесь были деньги» стала распадаться на отдельные слова, причем каждое слово стало «закрепляться» как бы за отдельным тоннелем… Василий мучительно попытался вспомнить, так кому же принадлежали эти слова – «прическе» или «блондинке»… И внезапно он их увидел…
Самым поразительным было то, что он увидел их в каждом из пяти тоннелей, образовавшихся от этой распавшейся на отдельные слова фразы. Да, в каждом из тоннелей он слышал тот незабвенный «верлибр» и наблюдал самого себя то сидящим за партой, то слушающим лекцию очередного лектора, то в окружении «прически» с «блондинкой». Это невозможно было не только понять, но даже вообразить – но это БЫЛО!.. Он одновременно участвовал во всех пяти «постановках» и одновременно все эти постановки наблюдал. И во всех пяти «тоннелях» его догнала вышедшая раньше других из класса «прическа» и прошипела:
«Чтоб завтра здесь были деньги!»
Самое ужасное, что Василий испугался. Испугался реально – так, что у него затряслись поджилки. Он вдруг почувствовал, что ЗАВТРА уже наступает в СЕГОДНЯ, а у него нет никаких денег или он их не даст, или еще что-то произойдет… Что - он не знал, но чувствовал, что произойдет что-то ужасное…. Причем он был уверен, что денег никаких не будет, и что «завтра» уже «наступило»…
И с этим чувством холодного ужаса он стал наблюдать за «продолжением» «прояснения», «слушая» со стороны и одновременно участвуя в нем…
……………………………..
…………….. прическа успела
Ему прошептать уже в спину:
- Чтоб завтра здесь были деньги!..
«Да! Как же! Угу!.. Аж два раза!.. -
Василий разволновался,
Спускаясь по лестнице к двери.
– Так вот и принес я!.. Дождешься!..»
Он вышел на воздух открытый,
По всем пробежался карманам,
Достал сигарету из пачки,
Зажег и, спеша, затянулся.
Весеннее робкое солнце
Уж зримо клонилось к закату
Над старым заброшенным парком,
Куда уходила аллея.
Акации там были голы,
Однако на свежих березах,
Закат отражавшими медью,
Уже трепетали листочки.
Василий чуть-чуть задержался,
Пока люди схлынули разом,
И следом свернул на аллею,
Вглубь парка пошел к остановке…
Назавтра с утра не приехал
Василий на лекцию чью-то,
Отправился после обеда
По времени прямо к зачету.
Гнетуще-зудящее чувство
Весь день его не отпускало
И даже усилилось в тягость,
Когда через парк проходил он.
И с этим тяжелым чувством
Вошел в вестибюль института,
Где курсы у них проходили…
- Вот он!.. – грубый голос раздался.
Под лампочки сереньким светом
В неясных тенях полумрака
Прическа с губами стояла,
В сзади, у двери, блондинка.
- Ну что?.. Наконец, принесли вы
Как был договор у нас, деньги?.. –
Прическа его вопросила,
К Василию выйдя навстречу.
- Я что-то не помню, что с вами
Когда-либо договорился… -
Василий, сжав зубы, ответил,
Внутри моментально напрягшись.
- Нет, ты посмотри!.. – возмутилась.
Набычившись сразу, прическа. –
Анюта, ты там придержи дверь…
Гляди-ка нашелся здесь умник!..
Пройти на халяву хотите?
За спинами всех отсидеться?..
А мы почему, вы скажите,
Должны отдавать эти деньги?
- А я, вот, как раз и не знаю,
Зачем вы должны это делать…
Иль, может быть, вас заставляют
Угрозами сдать эти деньги?..
А нет…. Тогда, я понимаю,
То - ваша инициатива!
Раз так – значит, все добровольно:
Сдают только те, кто желают…
Секунду прическа замялась,
Как будто не ожидала
Каких-либо здесь аргументов…
Василий покусывал губы.
- Нет, ты посмотри!.. – снова взвилась
Прическа. – Нам байки не нужно
В мозги забивать здесь…. Не стыдно
Под всех проскочить на халяву?
- Напротив…. Мне стало бы стыдно,
Когда б вдруг те деньги я отдал.
А я не хочу унижаться,
Других унижать взяткой тоже…
- Нет, я не пойму! Значит, деньги
Сдавать вы не будете – так ли? –
Прическа, ему как не внемля,
По-прежнему напирала.
- Нет!.. Нет у меня таких денег…
Да, если бы и были – не дал бы… -
Василий, помедлив, ответил,
Как будто борясь сам с собою.
- А все-таки не поняла я, -
С дверей пробасила блондинка,
Что грудью проход закрывала, -
Так вы почему не даете?..
- С этических соображений… -
Василий опять чуть замялся.
- Каких-таких соображений? –
Прическа пред ним искривилась.
- Этических…. Дальше как будто
Все высказать разом решился:
- В России и так все прогнило
В коррупции грязной от верха.
А если и мы, педагоги,
Все те, кто воспитывать должен,
Окажемся сами нечисты, -
Кого мы тогда воспитаем?..
Прическу все перекосило
От губ, словно кровью налитых:
- Нет, ты погляди – ангелочек!..
А мы все нечистые значит?!..
Хотите пройти на халяву –
Так честно тогда и скажите!
А слов здесь высоких не нужно, -
Не надо за ними скрываться!..
Анюта, пусти его – будет!..
Все ясно с ним – пусть себе валит!..
Красивые фразы не стыдно
Бросать, укрываясь за женщин?..
Он очнулся, когда почувствовал острый запах нашатыря, резанувшего его по носу. Запах настолько острый, что, казалось, он проник до самой глубины мозга и вызвал там острую боль…
Василий застонал и полностью пришел в себя. Первое что он увидел, склонившиеся над ним лица Петровича, Галки, Евгении…. У Петровича волосы на голове, попавшие в плоскость света потолочной люминесцентной лампы, сияли в виде нимба. Полина держала ватку с нашатырем…
- Что – как он?
- Пришел в себя?..
- Ему прилечь, может?..
- Скорую не будем?..
Вопросы и реплики, доносившиеся из окружающей кресло толпы учителей почему-то отдавались в голове Василия мучительным двойным, а то и тройным эхом. Он опять почувствовал себя так, как будто вернулся откуда-то издалека-издалека, и все стоящие рядом люди – как бы из его далекого прошлого, и приходилось напрягать память, чтобы все-таки осознать, кто это такие, и какое имеют к нему отношение.
Гришиц предложила довести Василия до масовки и там уложить на лавку. Целая процессия сопровождала Петровича и Полину, осторожно поддерживающих Василия под руки. И уже в масовке, откинувшись на тут же превращенную в лежанку лавке, он устало кивал утомительной процессии интересующихся: мол, расслабьтесь – все в порядке…. А когда кто-то предложил передвинуть лавку ближе к открытому окну, и народ уже стал толпиться, чтобы приподнять Василия вместе с лавкой, он вдруг рассмеялся как-то грустно и отказался:
- А то мне будет стыдно опять укрываться за женщин…
(продолжение следует...)
начало главы - здесь
начало романа - здесь