Предыдущую часть читайте здесь
Иван замолчал. Принес сигареты, поставил с краю стола пепельницу из консервной банки, глядел, как Артем разминает сигарету, как прикуривает.
- А насчет стерильности...улыбнулся или поморщился, не поймешь. - Стерильность только в aптеке под стеклянным колпаком. А если в том смысле, который ты имеешь в виду, то и тут все куда сложнее. Встретишься и с обманом, и с нечестностью. Справедливое дело тоже защиты требует, заступаться за него приходится.
- У нас ребята на стройке заступались за меня, да бесполезно, - хмуро сказал Артем, морщась от дыма.
- Не знаю, как они заступались.
- Говорили мастеру, чтобы не прижимал в отместку.
- А мастер их так и послушал. Спасибо, ребятки, что подсказали, я не знал, - передразнил - Надо уметь заступаться. Надо уметь отстаивать. Надо уметь цапаться за свою идею! - -
- Цапаться? – с недоумением произнес Артем.
- Цапаться – не то слово. Драться.
- Тогда зачем все красивые слова?
- Какие слова? - прищурился Иван.
- Ну, что у нас и законы самые…- начал Артем с легким раздражением.
- Справедливые? - подсказал Иван. - Законы хорошие, дай бог всем такие, Ты вот скажи мне, похвалили бы твоего мастера, если бы обо всем узнали где-нибудь повыше, скажем, в райкоме партии?
- Но ведь не узнали.
- А вы туда обращались?
- Нет, - признался Артем.
Алику наскучило слушать взрослые разговоры, он перелез к отцу на колени, прижал голову к его груди. Легкие, как пух, волосы колыхались от дыхания отца.
- Стерильно! говорил Иван, распаляясь.- Слово - то какое аптечное. Было бы стерильно, я бы прибил по всему побережью таблички: тут, мол, товарищи, заповедник.
Рыбачить нельзя, зверя стрелять – тоже нельзя. Хотим всю тайгу в неприкосновенности сохранить вашим внучатам и правнучатам. И спал бы спокойно, без забот. Почему не спать?
Подплыл браконьер, тот же Клубков, увидел табличку, поскреб в затылке: “Ага, нельзя”,-и назад, домой. Да что там! Весь штат охранников можно было бы распустить. А то ведь не увольняет их Глухов, хотя денежки экономить любит.
-Перегибаешь, - в сердцах сказал Артем.
- Может, и перегибаю, - немного и остыл Иван. Я вот сейчас подумал... Представь: вся наша страна заповедник, и мы лесники - охраняем самое святое, - сделал пальцы щепоткой, будто держал в них что-то очень нежное. - Ну, ты понял меня? И кто нарушает это наше святое, тот браконьер. Твой мастер, например, браконьер. Согласен?
- Точно. Браконьер, - согласился Артем.
- Тогда почему ты на него акт не составил?
- Я еще не работал помощником лесничего, - попробовал отшутиться Артем, но Иван шутку не принял.
- А в заповеднике посторонних нет. Тут только лесники, ну, и еще браконьеры появляются. Все мы лесники. Директор - лесник, моторист хороший или плохой, но лесник. А беда наша как раз в том, что порой мы не чувствуем себя лесниками.
Браконьерам и повадно. От них не бежать, не прятаться надо, а ловить. Понял? Ловить, В городе, в деревне, в тайге – везде не давать им плодиться. А кто не браконьер, не лес- ник, тот... тот… Ну, ты видел, после северянки на берегу много мелкой рыбешки валяется?
- Видел, - осторожно согласился Артем. Он на самом деле часто замечал на песке серебристых рыбешек, которые слабо шевелили плавниками. Удивлялся их появлению, все хотел спросить мужиков, да забывал. Сравнение с ними обидело Артема. Он резко загасил сигарету в консервной банке.
- Эта мелкота боится шторма, жмется к берегу, ее разбивает о камни. Ею мы собак кормим. Куда же ее еще?
- В общем, ясно,- сказал Артем.
- Разозлился? -с интересом посмотрел на него Иван. - Это уже хорошо. Люблю злых, колючих. Наверно, потому, что сам такой. Злиться ты злись, а не забывай: будешь жаться к берегу выбросит на камни.
А потом всю жизнь станешь искать стерильности. Постарайся разобраться в нашей жизни, и будешь человеком, если чью-то сторону примешь. Иначе... – не закончив махнул рукой, потянулся за сигаретами.
Резко хлопнула створка окна, тугой ветер влетел в комнату, наполняя ее влажным озерным воздухом, пахнущим хвоей и рыбой, видимо, как раз той самой, которой собак кормят. - - Началось! - произнес Иван с явным удовольствием, видя в окне низкое, свесившееся грязными клочьями к озеру небо.
Артем поднялся. До дождя бы успеть добежать до дому. Успею?
- Успеешь. Да и дождя-то, видно, не будет. Так, сухая гроза. Теперь они зачастят. С ветром.
- А мама плакала, - пробормотал Алик, протирая глаза.
Отец положил ему руку на голову, пригладил волосы, неотрывно глядя в окно. Тамара сидела на старом месте. Сидела неподвижно, обхватив руками колени. Волосы растрепал ветер, они напоминали пламя костра, казались живым огнем.
В залив ползли волны, тяжелые и темные от ряби. Они ударялись о камни, плющились, отползали назад, готовясь для нового удара, закручивались пружиной.
Над озером стоял грохот.
ПРОДОЛЖЕНИЕ БУТЕТ ТУТ...