Р.
Порой мне кажется, что всё происходящее в моей жизни сейчас – это расплата за то, как я когда-то поступил с ней. Бумеранг вселенной сломался и не перестаёт расшибать мне лоб каждый раз, когда я пытаюсь начать жить. Я не чокнутый, не помешанный, не зацикленный. Да и вообще не думаю об этом. Я не мешкаюсь при выборе сиропа к кофе или при сдаче груды документов в бухгалтерию. Это нормально. Я не люблю кофе и никогда не работал с документами. Я не спотыкаюсь на ступеньках, увидев похожую горбинку на носу и родинку на правой щеке, которые она ненавидела в себе больше всего. Да я и не брезгую общаться с другими женщинами.
Я всё также шучу, заказываю много еды в кабаке, изучаю прохожих и кормлю уличных котов переваренными макаронами. Я счастлив. Я был безмерно счастлив любить кого-то, состоящего из костей и кожи, и быть любимым. Иногда.. Иногда я очень поздно возвращаюсь домой в полупустой дребезжащей электричке, которая, кажется вот-вот сойдёт с рельс. Хотя и прекрасно понимаю, что скоро с рельс сойду я. Я стою посреди улицы и вглядываюсь в кромешную темноту. Которая сжирает яркие пригородные фонари и заброшенные гаражи. Рано или поздно темнота доберётся и до меня.
Я больше не анализирую и не гадаю, почему у нас с ней всё вышло именно так. Я знаю, что моей любви было недостаточно. Недостаточно для того, чтобы она жила. Я не уверен, была ли она вообще.
И это самая большая правда, которую я так и не смог сказать ей. Та самая правда, из-за которой у меня были бесконечные приступы гнежности, каждый раз, когда она ко мне прикасалась. Это что-то среднее между гневом и нежностью. Я ненавидел себя за любовь к ней. Это была та самая правда, о которой она догадывалась, но продолжала упрямо подыгрывать моему вранью. Я не уверен, что любил её, простите.
Ж.
Мы молчали. Мы слишком долго молчали.
Он пришёл в мою жизнь тогда, когда я перестала ждать кого-либо в гости. Пахло сыростью, немного даже плесенью, она покрывала все уголки моего сердца, потому что в нём было слишком холодно. Замерзало всё. Я дотронулась до его руки, а он, как всегда её резко отдёрнул. Испугался наверное. У него была жуткая аллергия на нежность. А мне её так чертовски не хватало. Он называл это чувство гнежностью. Удивительно, как можно испоганить самое прекрасное, что может быть между двумя любящими людьми, добавив к слову «нежность» это гнусную букву. Не удивляйтесь, он был на самом дне моей души.
Почему мы не ценим…? Почему не можем сказать себе «нет», когда это так нужно? Я не хочу ничего, что связано с жизнью. Я не хочу плакать, смеяться, грустить, улыбаться; не хочу взлетать, падать и вновь подниматься; не хочу любить, прощать и ненавидеть.
Я не хочу ничего, что связано с жизнью.
Р.
Почемy мы всегда подавляем самое прекрасное из того, чтo есть в нашем сердце?
Мы познакомились, когда ей было 19. Не сказать, что она меня поразила, но больше я никогда её не забывал. Три месяца я наблюдал. Наблюдал за ней, за тем, как она гуляет, за тем как она смотрит. Улыбалась она редко, но в те моменты, когда это происходило, я был готов провалиться сквозь землю, лишь бы она не поняла, что безумно нравится мне. Этот взгляд. Я не мог простить себе эту слабость. Я так и не познакомился с ней.
Она сама ко мне пришла. Но рано или поздно наступает момент, когда ты видишь человека в последний раз. Я осознавал, что она уйдёт от меня. В последние месяцы я очень мало с ней разговаривал. Я не мог свыкнуться с мыслью, что это всё вот-вот закончиться.
Мы готовились к свадьбе. Мы действительно готовились к свадьбе. Каждый вечер она примеряла платье, которое купила ещё когда была полна любви и счастья. Меня это выводило из себя. Как можно так искусно радоваться жизни, когда знаешь, что впереди тебя ждёт крах. Мы оба понимали, что свадьбы не будет. Мы продолжали мечтать. Мы планировали дизайн детской и спорили о том, куда поедем отдыхать летом. У нас была собака. После того, как она ушла от меня, я попросил соседа избавиться от этого ангельского пса. Он взял ружьё и Ричи. Они ушли. Я слышал три выстрела. И в моей голове раз за разом повторялись эти три слова. Я. Себя. Ненавижу.
Ж.
Я любила сочинять. Это и было моей ошибкой. Что делать, когда у вас больше нет ни веры, ни надежды? Я любила сочинять истории. Но я не думала, что моя история закончится так.
В какой-то момент я начала его ненавидеть. Не знаю, за что. Вот так. Просто. Я начала ненавидеть всё своё окружение. Мне хочется выйти из этой игры, не сохранившись. Я больше не хочу наблюдать за тем, как люди своими же руками рушат свою жизнь. Но имею ли я право говорить что-то о людях, если сама ненавижу свою жизнь? Я не хочу ничего возвращать. Я хочу все забыть. Наверное это и будет моей отправной точкой отсчета на самое..
Не могу собрать себя. Естественно, нет ни сил, ни желания. А откуда их брать? Всю жизнь прожить вот так? Обманывая саму себя? Да лучше уж гореть в аду.
Никогда не понимаешь как двигаться дальше, когда не знаешь, чего хочешь.
Р. Она плакала, смеялась и умирала.
Я часто уходил из дома по ночам и возвращался под утро. Она об этом знала. И каждое утро меня ждал кофе на рабочем столе. Я уже говорил, да, что не люблю кофе? Но я пил. Пил его с жадностью и целовал в щёку каждый раз, когда она желала хорошего дня и ложилась обратно в постель. Она редко вставала.
До свадьбы оставалось 6 дней, 144 часа, 8640 минут, 518400 секунд. Каждый день был пыткой.